Да тоже хорошо, вот, рукопись новую читаю, мама указала на монитор стоящего на столе ноутбука. Столько ошибок, ты не представляешь! Не представляю, как это вообще можно отредактировать! Зато автор блогер с большой аудиторией
На радио «Эхе Москвы» как обычно говорили о политике, упомянули девяносто третий год и Белый дом.
Мам, расскажи, как в то время жилось, ты же в то время в Москве была, Алекс подлил в кофе молока.
Я тогда была немного старше тебя, училась на третьем курсе МГУ, начала мама, отпивая из своей чашки. Тогда ещё малознакомым казались словосочетания «права человека», «свобода слова», «демократия». Но было понятно, что прогнивший «Совок» своё отжил. Мы с однокурсниками постоянно следили за новостями, ходили на митинги, стараясь разобраться, что к чему.
Бабушка твоя постоянно звонила моей однокурснице Яне на домашний, сотовые тогда мало у кого были. Спрашивала, что там да как, узнавала последние новости с митингов, жалела, что работа не даёт в Москву вырваться. Яна была москвичкой, мы через неё связь поддерживали.
Да уж, бабуля бы там всем жару дала, усмехнулся Алекс. Красно-коричневым бы мало не показалось!
Ты прав, котик, рассмеялась мама, тряхнув собранными в «хвост» волосами. Бабуля бы сразу пошла на штурм Белого дома, дал бы только кто ей отпуск. А для меня и многих моих друзей символом перемен стал не Белый дом, а концерт Майкла Джексона в Лужниках. Лицо мамы приняло мечтательное, романтическое выражение. Билеты достать было невозможно, но в день концерта мы всё равно пошли туда, и, несмотря на мерзкий московский дождь, столпились у ворот стадиона, чтобы хотя бы так приобщиться к этому великому событию.
Внезапно, как по мановению волшебной палочки, все ворота открылись, и мы, безбилетные, повалили внутрь. Дождь, мы под зонтиками, и Джексон в клубах дыма, взорвавший весь стадион. Я плакала от счастья, это казалось нереальным здесь, у нас, в «Совке» настоящий король поп-музыки!
Ещё запомнился один из митингов в поддержку Ельцина. Был конец сентября дождь, слякоть, ветер. Тот сентябрь вообще был отвратительным. Мы тогда с Яной пошли на Манежную. Ещё на подходе к Манежке слышалась музыка не совковая, а «иностранная», «заокеанская». Повсюду радостные взгляды, улыбки, ожидание чего-то нового, неизведанного. Бросались в глаза плакаты «Борис, ты прав!», «Ельцин, грузины за тебя». Где-то пели песни, играла гармонь, симпатичный парень читал в мегафон стихи критикующие Хасбулатова, Руцкого.
Яна говорит: «О, я же его знаю». Протиснулись ближе, он убрал свой мегафон, разговорились. Игорь, так звали этого парня, был настроен решительно, говорил: «Наконец-то мы покончим с красно-коричневыми, настоящую демократию построим!».
Когда народ тронулся, я поразилась тому, как нас много, аж дух захватило, и комок в горле встал! По Тверской к Моссовету мы с Игорем и Яной пошли, взявшись за руки. Всё-таки, очень важно ощущать, что ты не один, что рядом люди, которые поддерживают те же демократические ценности, что и ты.
Первые шеренги шли, сцепившись локтями, во всю ширину улицы, за ними «Союз солдатских матерей», кто дальше уже не помню, помню, что было много знамён, плакатов и улыбок.
Выступающих я особо не слушала, просто дышала атмосферой свободы, надежд на перемены. Игорь и Яна спорили, уже не припомню о чём
Расскажи про Белый дом лучше, Алекс подпёр руку щекой и приготовился слушать ещё не менее часа, тема политики всегда была ему интересна.
Да что там особо рассказывать, мама с сожалением поморщилась. Тогда ещё нормальных фотоаппаратов не было, фотографировались на допотопную Янину «мыльницу». У меня до сих пор сохранились где-то те старые фото мы с однокурсниками стоим на Горбатом мосту, а за нашими спинами дымятся чёрные окна Белого дома.
Покажешь? Алекс допил кофе, и приподнялся со стула.
Да, пойдём, мама тоже встала. Кстати, ты ведь помнишь, что сегодня вечером обещала приехать бабуля?
Как такое забудешь, улыбнулся Алекс, и они с мамой отправились смотреть старые фото.
«Интересно, чем сейчас занята новенькая», подумалось почему-то Алексу. Он встряхнул волосами, и выкинул эти мысли из головы. Вот ещё, будет он думать об этой «ватнице».
2. Приезд бабули
Бабуля, ценящая в женщинах непредсказуемость и загадку, приехала только на следующее утро.
Приезд её, как, впрочем, любой из её приездов, был полон шума, бурных восклицаний, падающих из необъятной сумочки принадлежностей женского туалета и конечно же, безудержного тявканья чихуахуа Мимозы, одетой в розовую курточку.
Приезд её, как, впрочем, любой из её приездов, был полон шума, бурных восклицаний, падающих из необъятной сумочки принадлежностей женского туалета и конечно же, безудержного тявканья чихуахуа Мимозы, одетой в розовую курточку.
Анютка! Алекс! Как я по вам соскучилась! не выпуская из рук истошно тявкающую Мимозу и пухлую красную сумку, бабушка предприняла попытку обнять маму, надевшую к приезду дорогой гостьи нежно-голубое платье, и взлохмаченного сонного Алекса в домашних трусах.
Потом махнула рукой, чуть не задев маму по голове, вручила любимому внуку и сумочку, и собачку, и, наконец-то, обняла не менее любимую единственную дочь.
А мы-то как соскучились, ты у нас уже полгода не была, скоро забудем, как ты выглядишь не размыкая объятий, мама повела бабушку на кухню, Алекс с сумочкой и Мимозой поплёлся следом.
Меня забыть невозможно, в унисон тявканью Мимозы зловеще хихикнула бабушка. А где Олег?
Отец в командировке, довольно ухмыльнулся постепенно просыпающийся Алекс, поправляя курточку ну на бабушкиной питомице.
Командировки отца Алекс любил можно без зазрения совести курить в комнате кальян, который отца почему-то бесил, и, покуривая электронную сигарету, (которая отца тоже почему-то раздражала) спокойно обсуждать с мамой на кухне политическую повестку, не опасаясь, что придётся оправдываться перед отцом за свои «непатриотические» взгляды.
Опять? Прошлый раз тоже был в командировке. Я же предупреждала, что приеду, мог бы и остаться ради любимой тёщи, разочарованно протянула бабушка.
Ой, мамуль, прости, чайник вскипел, освободившись из бабушкиных объятий, мама метнулась к плите, а бабушка вспомнила о сумочке, Мимозе и заодно, Алексе.
Дай-ка мне мою девочку, бабушка прижала к груди испуганную собачонку и взъерошила редеющие малиновые волосы на своей гордо приподнятой голове. Вот, до сих пор с внуком толком не поздоровалась, ай да бабуля, голубые глаза бабушки озорно блеснули.
После очередной пластической операции глаза у неё стали немного навыкате, но кажется, её это особо не огорчало.
Погляди, внучек, какое у теперь бабули личико гладенькое, бабушка провела иссохшей рукой с наращенными ногтями по натянутой к вискам коже. И ногти недавно сделала у девочки одной, она ещё и стразы мне прилепила, глянь-ка, красота какая. Разве при Советской власти могли мы о таком мечтать? Не-е, только сейчас дожили до благ цивилизации.
Бабуль, ногти класс, и вообще, выглядишь шикарно, Алекс чмокнул бабушку в напудренную-нарумяненную щёку, приобщившись к дерзкому аромату духов «Кристина Агилера». Как там твой краш Пётр Иванович?
Ой, не спрашивай, махнула рукой бабушка и плюхнулась в кресло, предупредительно подвинутое Алексом. Опять ревматизм у моего краша разыгрался. Только-только съехались с ним, а он болеть вздумал. Совсем никудышные мужики пошли! А ведь ему и шестидесяти пяти ещё нет.
Молоденький, предыдущий постарше был, согласился Алекс, поставил бабушкину сумочку возле кресла, и уселся за покрытый розовой скатертью круглый стол, в центре которого стоял шоколадный торт, украшенный нежными кремовыми розочками.
Неожиданно яркое январское солнце, попадавшее на кухню сквозь жалюзи единственного, но зато большого окна, оживляло полосами трепещущего света и торт, и стол, и паркет, и салатовые кухонные обои. Казалось, что вся салатово-розовая кухня мерцает, сознавая, что когда-нибудь совсем скоро наступит весна.
Мой любимый индийский чёрный чай, бабушка блаженно втянула заострённым носом ненавязчивый аромат, распространяемый заварочным чайничком, из которого мама разливала заварку по чашкам. Где у вас пульт? Надо посмотреть, чего там по новостям говорят.
Пульт прямо под тобой, мама разлила чай, разложила по блюдечкам заранее разрезанный торт, и с чувством выполненного долга уселась за стол рядом с Алексом.
Порывшись в недрах кресла, бабушка победоносно извлекла пульт, и стоящий на холодильнике телевизор огласил просторную светлую кухню известиями о проводимых в Российской Федерации военных учениях.
Опять к войне неизвестно с кем готовятся, отхлебнув из чашки, бабушка погладила притихшую Мимозу. Нет бы эти деньги на увеличение пенсий пустить, или развитие медицины. Куда там! Только и циклится на поиске внешнего и внутреннего врага, кагэбэшник грёбаный. Болезнь у него такая шизоидная, всё готовность к войне проверяет. Бредятина!