Медовый месяц у нас, по-моему, никогда не кончался. Было много работы, административной и научной: доклады, конференции, статьи. Вдруг выдавался свободный вечер, мы шли в кафе. Кирилл непременно дарил мне цветы, мы ужинали, танцевали, беседовали. Однажды встретили старого знакомого Кирилла. Он отошел поздороваться с ним, вернулся с улыбкой. «Представляешь, он спросил, не боишься, что жена узнает? Не подумал, что ты и есть моя жена». Любое мое высказанное желание воплощалось. Увидеть гейзеры и вулканы поедем в отпуск на Камчатку, хочешь на выходные в Стокгольм сейчас закажу билеты, понравилось колье у знакомой выбери себе лучше, ты хотела бы водить машину вот тебе машина и инструктор.
Я не ощущала никакой разницы в возрасте, не было в Кирилле никакой усталости, напротив, ему всегда было интересно жить, познавать, видеть новые места. В Греции ему непременно надо подняться на Олимп, на Кипре нырять с катера в отрытое море, в Чемале сплавиться на плоту по горной реке Катунь. Выставка фотографии, премьера балета, нашумевший фильм или книга ему до всего было дело. Я даже никогда не задумалась, что у нас нет детей, у меня не было для этого времени. Кирилл наполнял мою жизнь от края до края.
И вдруг все оборвалось!.. Онемела душа, застыло сердце. Как-то механически я участвовала в похоронах, поминках, отвечала на какие-то слова каких-то коллег, друзей, родственников. После 9 дней я мечтала остаться в одиночестве, побыть со своим горем в тишине и покое. Но приехавшие из Калининграда первая жена и дочь Кирилла, бесцеремонно расположились в нашей квартире. Мать и дочь были очень похожи друг на друга и внешне и по характеру, дочь старше меня на 5 лет и толще на все десять. Пока не уехали другие приезжие родственники и друзья, они вели себя скромно. А потом совершенно распоясались, начали двигать мебель. На мои вежливые вопросы, не пора ли им ехать домой, они рассмеялись мне в лицо: «Завещания нет? Значит, будем делить недвижимость. Пока до суда в этой комнате можете оставаться, а там деньги платите или будем продавать и делить. И, кстати, тут счета пришли, гоните вашу долю, а то выселим за неуплату». Я кинула на стол все деньги из кошелька и ушла в спальню.
Всю ночь проплакала, не сомкнула глаз. А утром собрала сумочку с документами и чемодан, первым делом уложила большой портрет Кирилла, остальное брала кое-как, сумбурно. Главное было убежать, скрыться от этих ужасных женщин. Я поехала в наш загородный дом, думая больше о том, что там умер Кирилл. По дороге меня тормознул ГИБДД-шник. Я не была пристегнута, а когда вышла из машины, оказалась, что украли задний номер. Машину забрали на штраф-стоянку. Я привычно схватила сотовый, и меня как током ударило: «Некому звонить! Кирилла больше нет».
От поста в наш коттеджный поселок полных 3 километра, я тащилась пешком с чемоданом. Зазвонил телефон, остановилась, достала. Это оказался Тюря Федор Федорович Тюрин, назначенный позавчера на должность завкафедрой, чего никогда не допустил бы Кирилл, а с его мнением всегда считались. Елейным тоном мой новый начальник осведомился, почему я не на лекции? «А какой сегодня день?» ужаснулась я. «Среда, естественно». «Простите, я плохо себя чувствую», униженно забормотала я. «В следующий раз, предупреждайте, Наталья Николаевна, а то за срыв занятий, знаете, что бывает?» Боже, почему никого из любимых учеников Кирилла не назначили на эту должность?! Костю Седых, Ивана Терпугова или Сашу Солдатченко? Кто надавил и поставил надо мной этого идиота, выскочку и карьериста?! Он всегда завидовал Кириллу, его научному авторитету, забрал себе его лекции, а теперь ещё будет мстить мне. «Следующего раза не будет. Всё, я у вас больше не работаю», ледяным тоном выдала я, дала отбой и выключила телефон. Я торопилась скорей скрыться от всех, как улитка в раковину. Тяжело дыша, добралась до дома, долго не попадала ключом в замок калитки, не могла унять дрожь в руках.
Достигнув, наконец, своей цели, я застыла в дверях комнаты возле чемодана. Дом поразительно изменился с тех пор, как я последний раз здесь видела Кирилла живым. Он выглядел пустым, нежилым и мрачным. Кто-то (может, даже я сама) завесил зеркала и стеклянные дверцы шкафов тряпками: наволочками, шторками. Было холодно, неуютно и оглушающее тихо. Пахло пылью. В голове не укладывалось, что я смогу здесь жить. «Да, не смогу. А надо ли?» Промелькнула мысль.
С трудом сбросив оцепенение, я прошла к столу, распаковала чемодан и вынула фотографию Кирилла с черной ленточкой наискосок. Поставила на стол, села и наплакалась вволю. Я плакала и говорила с Кириллом, никто мне не мешал, не надо было суетиться. Так за столом и заснула. Проснулась от холода, зубы стучали, но я не пошла в подвал растапливать котел, как это делал Кирилл, а включила масляный электрический обогреватель и, закутавшись в плед, легла на диван. Решение пришло ко мне во сне или в полусне, на границе между сознательным и бессознательным. Последнее, что попалось мне на глаза, бутылочка со снотворным Кирилла на тумбочке возле дивана. Я встала наутро с четким представлением, что мне надо сделать. К черту всё: квартиры, машины, работы, заботы всю суету и мелочи! Жить без Кирилла, да еще и с этим мучительным чувством вины, просто не стоит.
С трудом сбросив оцепенение, я прошла к столу, распаковала чемодан и вынула фотографию Кирилла с черной ленточкой наискосок. Поставила на стол, села и наплакалась вволю. Я плакала и говорила с Кириллом, никто мне не мешал, не надо было суетиться. Так за столом и заснула. Проснулась от холода, зубы стучали, но я не пошла в подвал растапливать котел, как это делал Кирилл, а включила масляный электрический обогреватель и, закутавшись в плед, легла на диван. Решение пришло ко мне во сне или в полусне, на границе между сознательным и бессознательным. Последнее, что попалось мне на глаза, бутылочка со снотворным Кирилла на тумбочке возле дивана. Я встала наутро с четким представлением, что мне надо сделать. К черту всё: квартиры, машины, работы, заботы всю суету и мелочи! Жить без Кирилла, да еще и с этим мучительным чувством вины, просто не стоит.
Появилось пронзительное ощущение свободы и невесомости. Лишь кое-какие детали отвлекали меня. Надо вскипятить воду и остудить? Нет, это слишком долго, сойдет и сырая, ведь расстройство желудка мне уже не грозит. Надо ли открыть дверь, чтобы не ломали? Нет, не надо, я же оставляла ключи жене сторожа, чтобы по обычаю «смыть за покойником», вымыть пол. Надо ли написать записку? Неохота. И так ясно будет: стакан, таблетки, закрытые двери. Все, я села за стол, размешала горсть таблеток, сосредоточенно созерцая их кружение и постепенное превращение в мутную водичку. Все готово. Я посмотрела в лицо Кирилла. Взгляд моего любимого мужа показался мне печальным и строгим. «Прости меня, Кирилл, дорогой, мне невыносимо оставаться здесь без тебя!»
И тут в дверь позвонили, я так вздрогнула, что чуть со стула не упала. Кто бы там ни был, я не открою. Настойчивый звонок упорно возвращал меня в реальность. За окнами темнел вечер то ли четверга, то ли пятницы. «Не надо было свет включать!» Подумала я в досаде. «Кто-то, видимо, заблудился и хочет спросить дорогу. Пусть доедет до сторожа». Я не собиралась открывать двери, я мысленно была уже по ту сторону черты, отделявшей меня от всего земного. Не дождавшись моего отклика, в дверь застучали. Чтобы избавиться скорей от досадной помехи, я пошла к двери, в которую уже колотили ногами.
БУХ-БУХ-БУХ! Наташа, открой!
Женька, это могла быть только она! Я растерялась. А она била ногами по двери и кричала, пока я ей не открыла.
Женька ворвалась в дверь, растрепанная, запыхавшаяся, и без всяких предисловий выложила с порога то, для чего она приехала ко мне.
Наташа, я должна тебе признаться, что 3 года была любовницей твоего мужа.
Я не сразу поняла, о чем речь. Я ослышалась? Может она сказала: «Здравствуй, Наташа, почему телефон отключила?»
Что ты сказала?
Она повторила. Небо упало на мою голову, ноги ослабли, я осела на стул. Все наши отпуска, выходные и праздники пронеслись передо мной в обратном порядке от острова Крит в начале этого лета до первой экспедиции на Алтай. В комфортабельные гостиницы, на скромные турбазы, в суровый палаточный быт Кирилл всегда брал меня с собой. И мы не просто всегда были вместе, Кирилл вообще не проявлял внимания к женщинам кроме меня.
Нет, не верю! Не может быть!
Прости меня, если сможешь, я обманывала тебя все время, когда вы были женаты. Я любила его!
А Кирилл, он тебя любил?
Да, конечно!
И что ему мешало расторгнуть брак со мной, нелюбимой, чтобы жениться на тебе?
Наташа, но я была замужем, и не хотела разводиться. И потом ты моя подруга. Мне было стыдно, но я ничего не могла с собой поделать.
Но как вы встречались? Я не понимаю, он все время был со мной!
А ты в Сосновку одна ездила.
Один раз всего
А командировки! Он никуда не ездил. Вернее, уезжал, но возвращался раньше, чем ты думала. Мы снимали квартиру, и жили там. А ты думала, что он в командировке.
Уходи! Я не могу тебя видеть!
Наташа, ударь меня, если хочешь. А хочешь, я перед тобой на колени встану.
Убирайся, бесстыжая! Я почувствовала, что готова её убить, а не то, что ударить.
Ухожу, ухожу. Постарайся нас понять и простить.
Когда Женька ушла в тот вечер, я долго не могла придти в себя. В гневе я швырнула приготовленный стакан в портрет Кирилла. Хорошо, что Женька успела уйти, задушила бы эту подлую тварь собственными руками. Я не спала всю ночь. Я металась по комнате, как зверь по клетке. Они растоптали то, что для меня было свято. Я ненавидела их обоих.
Утром я начала новую жизнь, жизнь без Кирилла и без Женьки. Я не думала больше о смерти. Я взялась за свои проблемы: узнала дорогу в ГИБДД, наняла адвоката по гражданским делам и риэлтора для размена квартиры. Неожиданно для меня исчез с горизонта Тюря, он был просто временно назначен на это место, а Костя Седых, став завкафедрой, сразу предложил мне увеличить учебные часы, дописать начатое в прошлом году методическое пособие и съездить в Швецию с докладом. Я с головой ушла в работу, не жалея ни сил, ни времени. Без Тюрина обстановка на кафедре снова стала нормальной, коллеги ободряли и поддерживали меня. Больше из-за необходимости работать с молодежью, чем по внутренней потребности, я сменила прическу, обновила гардероб. Стала выглядеть и чувствовать себя моложе, современней. Я даже постаралась простить Кирилла и купила новую рамку для его фотографии, но поставила её с глаз подальше, на полочку в шкафу.