Плата? Шарон прищурился, все как в какой-то сказке моя жизнь?
Ну почему? Спасение принцессы, что подготовлена к союзному браку стоит больше твоей жизни. Пусть будет так твоя жизнь, безопасность в дальнейшем и хорошая оплата, он задумался, мешка золота и своего имения хватит? Подумай пару дней.
И даже выбивать решение не будешь? наемник посмотрел на плеть, что держал напряженный стражник.
Какой ты мечтатель, он усмехнулся, просто я не хочу этого слышать, король кивнул и спешно двинулся к двери, подумай над условиями. Только смерть ты примешь мучительную, в кошки-мышки играть с тобой никто не будет, ты уже набегался, Марк дал отмашку, оставив жертву и палача наедине.
Самое страшное я уже пережил, не сможешь ты меня напугать, скорее для себя проговорил наемник.
Шарон прикрыл глаза, пытаясь расслабиться. Боль легче принять, когда к ней нет страха, только страх теперь был. Впервые был страх перед болью, новой, более сильной болью поверх не прошедших ран. За семьдесят лет он ни разу не испытывал такой боли, а даже ту, что была, он почти не замечал, оглядываясь на свое прошлое.
Не прикладывай всю силу, ты за эти пару дней не первый, мужчина вновь ощутил, как потрогали его рубашку, молить о пощаде я не стану, но шанс на жизнь принцессы в этой плети, раз уж на то пошло.
Как благородно могут мыслить наемники, за ответом был свист кнута под громкое шипение выгнувшего спину наемника.
***
Девушка быстро забежала в комнату, остановившись у зеркала. Щеки пылали огнем, дыхание не выравнивалось. По пути посчастливилось не встретиться с отцом, что не могло не радовать. Однако страх перед его приходом оставался внутри. Он всегда знал, где она находилась. Тола распустила косу, немного успокаиваясь. Интерес оказался сильнее страха, а теперь появилось странное желание. Наёмник стал интересен ей в своем предназначении. И цель ясна, но от этого желания становилось жутко. Она ощущала, как с приходом этой мысли душа почернела.
Тяжелые шаги за дверью приблизились и резко остановились. Тола замерла, зажав в руке толстый хвост. Приблизиться к двери хотелось, но было слишком боязно.
Десорт, голос Марка прозвенел за толстыми дверьми, зайди в кабинет, одна створка чуть приоткрылась, показывая короля с каменным лицом, ты была в подвалах.
Голос его звучал твердо, взгляд проходил сквозь девушку. Не миновал ее разговор с отцом. Марк тем временем прошел глубже в комнату и присел на мягкое кресло, что стояло у окна. Он молча смотрел на дочь, на лице не читались эмоции.
Зачем ты зашла туда? Тебя же останавливали, он чуть подался вперед, смотря на дочь в отражении, хоть ты и королевских кровей, но абсолютной свободы у тебя даже в этих стенах нет.
Мне было интересно, как может выглядеть такой зверь, Тола опустила глаза. Сочинять причину было бы не лучшим вариантом, все равно не поверит.
Ты же даже без маски не видела его, девушка опешила от тихой речи отца, тебя бесполезно переубеждать. Ты все равно будешь делать что хочешь, только ещё сильнее обидишься. Гуляй вольно до своего отбытия, он поднялся на ноги, отворачиваясь от дочери, потом ты покинешь Лотар. Надолго.
Замуж выдаешь в такое время?
Нет, слишком дорого во время войны. Тебя нужно отвезти подальше, сопровождающий отряд почти готов, Марк направился к выходу, возьмешь все самое нужное, в дорогу налегке. Оттуда после войны, в любом исходе, ты поедешь на свадьбу.
Даже не станешь провожать? бросила в спину девушка.
Зачем? Я сыновей на войну отправляю, дочь же сюда не вернется, обеспечив нам выгоду, Марк пожал плечами, схватившись за ручку двери, их жизнь ценнее для государства и для меня, без этой свадьбы мы ничего не потеряем.
Глава 3
Темницы Лотара были удивительно тихими. Никто не кричал, не выл и не умолял охранников. Спокойное место, чтоб задуматься о поступках. Многим помогало. Зверей же, подобных Клейму, запирали подальше, в глухих камерах с толстыми дверьми, им тишина разума не давала, лишний раз раздражая и в итоге сводя с ума. Лишь собственное дыхание и стук сердца нарушали гробовую тишину.
Шарона же, все-таки, перетащили в открытые камеры, с решеткой вместо одной стены. Стражники расслабленно разговаривали у дверей, их слова здесь были не различимы. Да и незачем они наемнику. Перед глазами были красные круги, открывать их совсем не хотелось. Если и дальше так будут выбивать согласие на заказ выполнять его будет некому. Собственное ощущение безысходности делало каждый удар в несколько раз больнее, а находить в себе силы надоело. Старая все не торопилась его забирать, сколько он не звал её в своей голове, а внешние звуки начинали раздражать, заставляя проклинать саму Смерть между молитвами к ней же.
Вяло пошевелив рукой, он невольно вздрогнул от лязга цепи. Чувствительность медленно возвращалась в тело, стали ощутимы оковы на руках, чуть растёртые запястья внезапно начали гореть огнем, а на голове, наконец, был не мешок, а капюшон от накидки, и привычная маска была на месте. Шарон дотронулся до предплечья, которое ещё ныло от стрелы, затем проверил клейма, что, как и раньше, вызвали отвращение, ощущаясь, как уродливые шрамы. Они продолжали болеть, сейчас эта боль впервые ощущалась, накладываясь на новую. Каждый знак, их четкие контуры, как ожоги рвали кожу, вырываясь наружу.
Десять ударов плетью поверх незаживших увечий морально разбили мужчину. В душе умерло желание сбежать или убить стражников, хотя физически он способен на это даже без оружия. Три спавших клейма открыли три силы власть над чувствами, морозом и растениями. Хотя с последним выходили только цветы вместо грозных хищных кустов. Ни одно из них теперь не внушало наемнику веры в успешный побег как можно дальше от двух королевств. Опасный убийца слишком быстро сломался.
Осторожные, почти не слышные шаги Шарон все же уловил, невольно поворачиваясь в сторону коридора. Глаза пришлось открыть, но бронзовые лучи солнца из окошка под потолком не давали разглядеть что вокруг, пеленой закрывая картину впереди, подсвечивая взвешенную в воздухе пыль.
Сгинь, кем бы не был, он снова прикрыл глаза, разглядев освещенный силуэт, и тень за ним, тошно от зрителей.
Шаги не стихли, а наоборот стали более уверенными и тяжелыми. Наемник хорошо запоминал шаги разных людей, что на его пути были важны. И этот человек крайне важен.
Пелена перед глазами медленно отступала, а фигура остановилась в паре метров. Шарон потер глаза, громко лязгая цепями. Красные пятна вновь засверкали, а затем внезапно исчезли. Перед ним, спокойно выжидая, стоял вчерашний гость король Марк.
Что скажешь? он чуть склонил голову на бок, не выводя рук из-за спины. Возрастная лысина отражала свет, не давая мужчине долго смотреть на заказчика.
Принимаю, Шарон поморщился, ощущая горящие следы на спине. Голос был сиплым от ночного холода камер и попыток сдержать рычание накануне, будь ты проклят искрами. Считай, что я сдался тебе и твоим шавкам.
Быстро ты, Марк опустился на корточки, одним коленом опираясь на пол, завтра на рассвете пройдет казнь. Есть у нас один зверь тут, которого и в лицо никто не знает. Беглец из Рейта, многих убил просто так. А ты снимаешь свою маску и приходишь в замок, как рядовой нового подразделения стражи личной стражи принцессы. До выхода попрячешься в гостевых комнатах, король вздохнул, без нее и быть не может союза с Гратиосом, куда ты и должен её доставить. Столько сил и денег вложено.
Вас только это в дочери волнует? наемник медленно повернулся к собеседнику, а как же все эти сказки о том, как отец любит свою единственную дочь, что так похожа на его покойную жену. И сердце ее греет всех вокруг, и руки ее излечат каждого, и речь её сладка. Я часто встречал таких отцов. Только совесть моя сдохла, ничего не мешало их убивать. И я видел, как их любят дочери, как эти ангелы поливают меня проклятьями, пытаются отомстить.
Это и есть сказки, у знати такое бывает редко, мужчина потер лысину, мы ценим наследников рода. Девочки последние в очереди наследия, они имеют лишь роль разменной монеты. Да, в Гратиосе другой обычай, только старшинство, хоть им и везло на наследников мальчиков, но мы в Оникте. Я волен менять это, но не горю желанием. Мое единственное желание сейчас не видеть её в своем дворце.
Клеймо не ответил, уходя в размышления. Слушать короля не особо и хотелось, за три последних десятка лет ни разу не приходилось долго общаться с людьми, а уж тем более уходить в тему отношений с обществом и семьей, они не вызывали в нем ничего приятного. Своей семьи он не помнил, последнее воспоминание о них предательство, отец сам донес на сына главе поселения.
Оставьте меня, неожиданно даже для себя выпалил Шарон, и так паршиво соглашаться на ваш заказ, он прикрыл глаза, щекой прижимаясь к холодной стене, всё это дерьмо про продажу собственного ребенка оставьте при себе, я не ценю семью, но ваш поступок презираю.
Скрип решетки дал ему расслабиться, перестал бить озноб. Медленно подступал сон, спокойный, крепкий, даже не смотря на жгучую боль, тот самый покой, которого так не хватало наемнику долгие десятки лет. Быть может, хоть там ему покажется решение для этого заказа. При любом выборе исход для него один смерть, остается выбрать, кто даст её быстрее и легче. Долгая жизнь начинала тяготить его, но самоубийство было для него большим предательством себя.