И когда вы уезжаете? почему-то мне грустно лишь от одной мысли, что Юнусова я больше никогда в своей жизни не увижу.
Утром. мрачнеет Эмир Рустамович.
Так так быстро разочарованно проговариваю я.
У нас с тобой еще весь вечер впереди. смотрит на меня неотрывно. И вся ночь! добавляет многозначительно.
Глава 11
ТАНЯ
Ночь? Он сказал ночь? За кого он меня держит? Думает, что я соглашусь провести с ним ночь? Или что я уже согласилась подписала себе смертный приговор тем, что приехала к нему на яхту?
О да! Скорее всего, так он и думает. Оттого и говорит в открытую. Без утайки.
Я не держу тебя, Та-ня. снова читает меня, словно раскрытую книгу. Мне нет нужды удерживать около себя кого-то. Тем более женщину.
Ну да там наверно очередь из таких как Мадина до самых окраин Сочи выстроилась.
Одно твое слово и капитан повернет судно до гавани.
Капитан? Так мы не одни сейчас на борту? Ну да, Таня, конечно же сейчас мы не одни ведь кто-то же управляет яхтой. Юнусов постоянно со мной, а яхта плывет себе вернее, конечно же, не сама по себе!
Почему-то мысль о том, что кроме нас двоих на корабле есть посторонний немного нервирует меня. Будто этот вечер, эта яхта, эта атмосфера принадлежит только нам двоим, а кто-то третий может ее разрушить Но я понимаю, что это неизбежно.
Твое решение, Та-ня? Разворачивать судно? смотрит на меня пристально, не мигая.
А я прекрасно понимаю, что он дает мне выбор, которого по сути у меня нет: уйду и больше никогда не встречу этого мужчину. Потому что такой шанс выпадает один на миллион. Потому что бедная простушка Та-ня больше никогда в жизни не встретит на своем пути столь умопомрачительного мужчину, как Юнусов!
Да и не хочу я расставаться. Не хочу уходить. Второго такого шанса у меня не будет. Я не ношусь со своей девственностью как курица с яйцом, но и не хочу дарить ее первому встречному недостойному. А есть ли еще хоть один мужчина на этом свете достойней, чем Эмир Юнусов? Вряд ли. Именно поэтому, бросив затравленный взгляд на Юнусова, и сглотнув горечь, я произношу чуть слышное:
Я остаюсь.
Вот и отлично! Юнусов скидывает с себя напряженную позу, будто тоже ждал моего «правильного» ответа, откидывается на диване. Надо отметить твое решение.
Тянется к запотевшей бутылочке игристого. Читаю этикетку и чуть не выпадаю в осадок: данное вино очень известной дорогой марки (автор осуждает любое употребление алкогольных напитков). Мне бы в своей скромной обычной жизни никогда бы не довелось попробовать подобное.
За прекрасный вечер! поднимает Эмир свой бокал.
Я ударяю своим бокалом о его и делаю маленький глоточек.
Звезды на небе становятся ярче. Встаю из-за стола, чтобы подойти к бортику, чтобы немного полюбоваться ими.
Эмир не оставляет меня, подается следом. Его близость опьяняет не хуже шампанского. Он неторопливо показывает мне созвездия. В открытом море они видны как на ладони. Сейчас я понимаю, что Юнусов выбрал идеальное место для свидания тут нас никто не потревожит, и можно беспрепятственно любоваться ночным небом и морем.
Ты дрожишь, Та-ня. Замерзла?
Есть немного. соглашаюсь я.
Юнусов смотрит на часы, что обхватывают его широкое бронзовое запястье, а у меня снова глаза вылезают из орбит: ведь они стоят дороже этой яхты.
Уже поздно Та-ня. Мы можем спуститься в каюту, чтобы поспать.
Я я вспыхиваю и немного отхожу от него. Несмотря на то, что мысленно я уже отдалась Юнусову, сделать это в реале гораздо сложнее. Я вы не подумайте, я
Та-ня снова нежно заправляет выбившуюся прядь мне за ушко. Я сказал, поспать. А не переспать. Разницу улавливаешь? заламливает чернущую бровь.
Дда, конечно. Понимаю. нервно сглатываю я.
Я тебя пальцем не трону, если сама не захочешь.
И я верю не тронет. Юнусов мужчина своего слова. На ветер слова он не бросает, я это уже поняла.
Пойдем? протягивает мне свою ладонь.
Киваю. Вкладываю ледяные трепещущие пальцы в его теплую ладонь.
Он берет обе мои ладошки в свои горячие руки, начинает нежно разминать их. Я закатываю глаза, ведь это блаженство в чистом виде. Боже, ранее меня никто так не касался. Никто и никогда не ласкал меня так.
***
В каюте тепло. Отсутствие ветра тут же успокаивает меня. Тут хорошая шумоизоляция так тихо, что не слышно шума волн. Каюта небольшая. Оглядываюсь и мой рот снова открывается от изумления. В который раз.
***
В каюте тепло. Отсутствие ветра тут же успокаивает меня. Тут хорошая шумоизоляция так тихо, что не слышно шума волн. Каюта небольшая. Оглядываюсь и мой рот снова открывается от изумления. В который раз.
Тут все так помпезно: вокруг резное вычурное дерево, покрытое лаком мореный дуб, или что-то в это роде, я плохо разбираюсь. На стенах картины и гобелены. Вообще, каюта напоминает собой спальню. Очень дорогую спальню в пятизвездочном отеле.
И кровать огромная, но всего одна. Значит спать нам предстоит на ней. Вдвоем. Сглатываю еще раз.
Осмотрись. мягко, насколько позволяет его баритон, советует Эмир.
И я, следуя его совету во все глаза разглядываю тумбы, комоды, полки. Тут даже книги есть! В основном бизнес-литература на английском и немецком языках.
Вы читаете по-немецки? провожу я пальчиком по кожаному переплету огроменного бизнес-фолианта.
Эмир пристально следит за гладящим движением моего пальца, и судорожно сглатывает. Кадык его при этом отчетливо дергается, а глаза расширяются еще сильнее.
Я знаю несколько языков, Та-ня. Бизнес требует огромных познаний. В том числе и языков.
Смотрю на него уважительно. Верно говорят, что миллиарды с неба просто так не падают. Обычный человек работает по восемь-двенадцать часов, с выходными, а серьезные бизнесмены двадцать четыре на семь. И будто в подтверждении моих мыслей у миллиардера в кармане оживает мобильный.
Юнусов резко выхватывает его, всматривается в дисплей.
Отдыхай, Та-ня. советует он мне, у меня рабочий звонок.
Миллиардер, собранный и серьезный, вмиг из обаятельного джентльмена превратившийся в суровую акулу бизнеса, покидает каюту, а я невольно гляжу на настенные часы: полночь. Интересно, какие дела он может решать по ночам?
Глава 12
ТАНЯ
Оставшись наедине с собой и со своими дурными мыслями мне становится еще хуже.
Таня, что ты творишь? Одна, на чужой яхте, с чужим мужчиной! Паника накрывает меня с головой. И ведь не сбежишь никуда отсюда он увез меня в открытое море, чтобы точно наверняка никуда от него не делась.
Если только вплавь но плавать я не умею, и от берега мы довольно далеко. А может юркнуть сейчас под одеяло и притвориться спящей? Не будет же он меня будить для своих утех?
Нет, слишком по-детски, слишком наивно, Юнусов не поверит в этот детский сад. Ага, ждала-ждала его и уснула. Так не бывает. Только не с ним. Что же делать?! Что делать?
Не спишь, Лебедь? в каюту снова спускается бизнесмен. С собой он приносит морскую прохладу и свежий соленый ветер.
Мотаю головой. Сглатываю. Жду, что будет дальше.
Приму душ. Надо освежиться за весь день. а вот Юнусов ведет себя абсолютно естественно и самоуверенно.
Снова киваю. Я-то принимала душ до нашего морского свидания, поэтому сейчас не хочу этого делать при миллиардере.
Юнусов закрывается в небольшом санузле с матовыми непрозрачными стеклами.
Минут десять я слышу, как вода мощными потоками хлыщет из душа. А на ум приходит красивое бронзовое тело южного бизнесмена под тугими струями воды. К тому моменту, как поток воды стихает я распаляю себя настолько, что мне становится жарко и душно в этой каюте.
Юнусов выходит из душа, а я едва ли не роняю свою челюсть. Нет, он не голый. Его крепкие накаченные бедра обернуты белоснежным полотенцем, и эта белая полоса махровой ткани создает резкий контраст с его смуглой литой бронзовой кожей, покрытой капельками влаги.
Волосы Эмира Рустамовича тоже влажные, и пока он сушит их другим полотенцем, я не могу отвезти взгляд от его великолепного тела!
Я такой совершенной мужской фигуры даже в учебниках по живописи не видела! Огромная накаченная шея, которую опоясывает кулон на серебряной цепочке, а может и на золотой. Только золото белое. Кулон вычурный, похож одновременно на зуб тигра и военный горн. Плечи мощные, раскаченные. Одно предплечье забито тату. Орнамент, опоясывающий внушительный бицепс, вены бугрятся на руках, поросшие темным густым волосом. Ноги длинные, мощные икры так же забиты тату, в обрамлении густых волос. Крепкие стопы уверенно держат своего гордого хозяина.
Эмир Рустамович поворачивается ко мне, и я во все глаза рассматриваю раскаченный торс. Восемь ярко выраженных кубиков пресса, так же поросших твердыми волосками, дорожкой уходящими прямо под полотенце. Снова сглатываю.
***
Присаживается на кровать, расставляя ноги. Поводит плечами, морщится при этом.