Здесь, здесь! откликнулась Кира. Что тебе, Васенька?
Вам посылка, Липатова! подчеркнуто-официально выдал Василий, всем своим видом выражая горячее неодобрение к столь панибратскому обращению. Он бочком протиснулся к Кириному столу, искоса поглядывая на нее, словно ожидая нападения и готовясь в любую минуту спасаться бегством. Вася положил на край стола красиво упакованную коробочку, перевязанную кокетливым ярко-красным бантиком, и тут же резко отдернул руку, как будто по ошибке схватил гремучую змею. Кире так и хотелось в его присутствии сделать что-нибудь шокирующее, например, показать ему язык или скрутить какую-нибудь фигуру из пальцев, настолько он ее напрягал.
А от кого посылочка? кокетливо поинтересовалась Кира, заправляя за ухо выбившуюся из прически прядь волос. Случайно, не от вас, Васенька?
Курьер окончательно перепугался, сделал два шага назад и влип спиной в стоящую сзади Аллочку, только что пришедшую от шефа.
У-тю-тю! проворковала Аллочка, взяв Васю двумя пальцами «под бочки». Василий громко икнул и бросился бежать со всех ног. Причем, судя по скорости, которую он развил, у него в роду определенно были страусы. Стукнувшись лбом о стеклянную дверь, курьер начал рвать ее на себя что есть силы. Аллочка минут пять внимательно наблюдала за ее отчаянными попытками покинуть офис. Наконец, не выдержав, она подошла к двери, отчего Василий испуганно съежился, и толкнула дверь. «Она открывается в другую сторону», ласково пояснила Аллочка Васе таким тоном, словно он был ее любимым сыночком. Вася, с шумом выдохнув, рванул из офиса, все время затравленно оглядываясь. «Пока! Приходите к нам почаще!» Кира послала курьеру горячий воздушный поцелуй, после чего Василий споткнулся и чуть не врезался лбом в стену.
Бедный мальчик! захохотала Алла, сгибаясь от смеха пополам. По-моему, он сюда больше не придет!
Кстати! она подплыла к Кириному столу, как крейсер «Варяг». Что тебе принесли? Подарок от безутешного поклонника?
Не знаю, пожала плечами Кира. Сейчас посмотрим.
Она взяла ножницы, разрезала красную ленточку и развернула хрусткую обертку. Под упаковкой оказалась шикарная коробка шоколадных конфет.
Ассорти! Мои любимые! плотоядно облизнулась Аллочка. Попьем чайку?
Давай! согласилась Кира, недоуменно соображая, кто бы мог прислать ей конфеты. Она порылась в упаковке в поисках карточки или открытки с именем отправителя, но ничего подобного не было. Кира открыла коробку в ней ровными рядами были уложены круглые конфеты, а в центре красовалось шоколадное сердечко, щедро посыпанное кокосовой стружкой.
Значит, это близкий знакомый, рассеянно подумала Кира. Только хорошие друзья в курсе, что я люблю конфеты с кокосом.
Ух ты, какое сердечко! воскликнула Аллочка, несущая горячий чайник. Ну, точно от поклонника! С этими словами она протянула руку к коробке, и не успела Кира моргнуть, как сердечко оказалось у Аллы во рту.
Мм, вкусно! прочавкала она. Кир, наливай чай!
Кира негодующе фыркнула, но ничего не сказала: перевоспитывать Аллочку было совершенно бессмысленно. Она всегда была твердо уверена, что все самое лучшее должно принадлежать ей.
Тебе с молоком? спросила Кира у сидящей за ее спиной Аллы, но та молчала.
Затолкала в рот очередную шоколадку! решила Кира и, обернувшись, заорала от ужаса. Алла бледно-синяя, закусив губу, сидела в кресле, прижав обе руки к груди.
Аллусь, ты чего, подавилась? глупо спросила Кира. Алла молчала, ее лицо искривила странная судорога.
Сережа, Алле плохо! Кира в ужасе выскочила в коридор. Офис программистов располагался напротив. Надо было отдать должное Сергею, он мгновенно вылетел из своего помещения и бросился к стекающей по креслу Алле.
Скорую вызвала? оглянулся он к застывшей в дверях Кире.
Нет, всхлипнула она и опрометью бросилась к телефону.
Пять, десять, пятнадцать, считала Кира равнодушные гудки в трубке, пока наконец не раздалось недовольное «алло».
Приезжайте скорей! Девушке плохо! закричала Кира. Что-то с сердцем!
Не кричите! процедили в трубке. Говорите адрес, но не ждите, что мы подъедем мгновенно, машины на вызовах.
Да что же это такое! завопила Кира. Как на вызовах? И что нам теперь делать?
Ждите, равнодушно обронил голос, и трубку на том конце провода положили.
Ждите, равнодушно обронил голос, и трубку на том конце провода положили.
Кира швырнула трубку на телефон с такой силой, что он жалобно тренькнул, и кинулась к Аллочке.
Не надо! остановил ее Сергей и неожиданно крепко прижал к себе. Она умерла.
Как умерла? потрясенно выдохнула Кира и заплакала.
Обычно, пожал плечами Сергей. Как вообще умирают?
Но Аллочке только тридцать два, прошептала Кира. Она никогда ни на что не жаловалась.
Даже если человек ни на что не жалуется, это не значит, что у него ничего не болит, философски заметил Сергей.
Когда приехала Скорая, задержавшаяся «всего» на сорок минут, Кира, которую Елена Михайловна щедро напичкала всевозможными успокоительными средствами, лежала на диване в кабинете шефа. Сам хозяин кабинета и, следовательно, дивана маленький пузатенький Олег Семенович, безостановочно бегал по офису, хлопая себя по бокам, как курица крыльями, и причитая: «Что же это такое на белом свете творится!» Приехавшие медработники молча погрузили Аллу на носилки и, отдуваясь, потащили к выходу.
Вы хоть скажите, отчего она умерла! бросился им вслед Сергей.
Вскрытие покажет, буркнул шедший вторым санитар и, половчее перехватив поручни носилок, бодро потопал вслед за товарищем.
Кира от перенесенного стресса и огромного количества лекарств уснула, а когда через полтора часа проснулась, чувствовала себя так, словно весь день безостановочно пила, не закусывая. Когда Егор приехал за ней, она вышла к машине, кутаясь в безразмерную кофту Елены Михайловны и едва переставляла ноги. Увидев, в кого за полдня превратилась еще утром цветущая женщина, Егор бросился к ней со всех ног и, обняв за плечи, повел к машине. Повернув ключ зажигания и до упора отжав педаль газа, Егор пулей вылетел со стоянки и понесся к дому, не убирая правой руки с Кириного плеча. Он ни о чем не спрашивал, только что-то утешительно шептал и ласково гладил Киру по голове. Подъехав к дому, Егор припарковался и, осторожно изъяв Киру из машины, подхватил ее на руки и отпустил только на пятом этаже, перед дверью в квартиру. Открыв дверь, он внес Киру в комнату и осторожно уложил на кровать. Кира продолжала молчать, уставившись в одну точку. Егор укрыл ее покрывалом и сел рядом, держа за руку. Через несколько минут Кира закрыла глаза и заснула. Егор еще немного посидел рядом, потом осторожно высвободил руку и на цыпочках прокрался на кухню. Плотно закрыв дверь, чтобы не разбудить Киру, он поставил на плиту чайник, порылся в холодильнике, достал кусок колбасы и соорудил несколько больших бутербродов. Утренняя яичница, приготовленная Кирой, приятно согревала желудок до обеда, но за окном уже темнело, и организм требовал еды. После второй кружки сладкого крепкого чая в голове значительно прояснилось, и можно было жить дальше. Вспомнив, что у него в доме женщина, а в холодильнике практически никаких продуктов, кроме пресловутой колбасы, Егор решил сходить в магазин. Супермаркет располагался в соседнем доме, очереди там были небольшие, поэтому Егор планировал вернуться быстрее, чем Кира проснется.
Взяв в магазине тележку, Егор покатил ее по продуктовым рядам, размышляя о том, что едят следящие за своей фигурой девушки. Себе Егор обычно покупал всякие полуфабрикаты: пельмени, котлеты, сосиски. Готовить настоящую домашнюю еду не было ни времени, ни желания. Купив все, что обычно, он, подумав, положил в тележку мясо, сыр, йогурты, свежие овощи и большую упаковку ванильного мороженого. У касс змеились очереди, и Егор пристроился туда, где было меньше всего покупателей. Первой стояла маленькая согнутая старушонка, которая дрожащими руками копалась в потертом кошельке. На прилавке сиротливо лежал мясистый краснощекий помидор. «Ты подожди, доченька, не пробивай пока, скажи только, сколько он будет стоить?» услужливо бормотала старушка. «Пятьдесят рублей», равнодушно возвестила кассирша, лениво перекатывая во рту ядовито-розовую жвачку. «Ой, что ж так дорого-то!» засокрушалась бабуся. «А что вы хотите, не сезон!» сказала кассирша и поторопила копошащуюся в кошельке старушонку. «Ну что, берете?» «Больно денежек жалко», заюлила старушка. «А пенсия только послезавтра. Ты уж, девонька, разреши мне обменять товар, что-нибудь подешевле выберу». «Выбирайте», равнодушно пожала плечами кассирша. Старушка, схватив многострадальный помидор, ловкой ящерицей ввинтилась обратно в торговый зал. Стоящая перед Егором толстуха с сожженными перекисью «химическими» кудрями начала меланхолично выкладывать из тележки многочисленные банки и упаковки. Оглядев битком набитую тележку, Егор слегка приуныл и задумался. Старушонка с помидором чем-то напомнила ему собственную бабушку. Бабушке было семьдесят девять лет, ее звали незатейливым именем Женя, она была полной, невысокой, с коротко стриженными седыми волосами, покрытыми беленьким платочком, и лукавыми голубыми глазами, от которых в разные стороны разбегались морщинки. У бабушки были легкие сухонькие руки с вылезшими венами, которые ловко и споро доили корову, пололи грядки и вязали носки. Она была воплощением домашнего уюта и спокойствия к ее надежному плечу всегда хотелось прислониться в трудную минуту. И, странное дело, у бабушки всегда находился совет. Казалось, она заранее знала ответы на все вопросы, которые рано или поздно жизнь задавала ее непутевому внуку. Мать была совершенно другим человеком тихим, робким, не способным на громкие слова и действия. Она много болела и часто запиралась в своей комнате, откуда могла не выходить часами. В детстве Егору страшно хотелось узнать, что мама там делает. Он прижимался ухом к тонкой дверной филенке и, замирая от страха (если бабушка увидит, ему не поздоровится!), судорожно вслушивался. Из-за двери обычно не доносилось ни звука, только иногда Егор слышал тихое всхлипывание. Он не понимал, из-за чего мама закрывается и плачет, почему она почти всегда молчит, как будто постоянно что-то обдумывает. К матери Егор относился скорее как к старшей сестре. Его настоящей мамой, главой семьи была бабушка, по-настоящему сильный духом человек. Она всегда была в хорошем настроении, ко всему в жизни относясь философски и с оптимизмом. На его памяти бабушка плакала только однажды когда корова Жданка принесла двух мертвых телят. Егор помнил как сейчас: бабушка пришла из сарая, куда бегала каждый час следить за отелом, неловко села на первый подвернувшийся стул и заплакала. Маленький Егор тогда был в искреннем недоумении: неужели бабушка умеет плакать, как все люди? И только гораздо позже, когда стал совсем взрослым, он понял, какой железной выдержкой она обладала. Ведь в жизни бабушки случалось много неприятного и горького, но она никогда не показывала своего горя другим людям и казалась со стороны ровной и спокойной