Андрей Хорошавин
Пусть духи спят
События, описываемые в данном произведении, вымышлены. Совпадения случайны.
Кто весел тот смеётся
Кто хочет тот добьётся
Кто ищет тот всегда найдёт
(В.И. ЛебедевКумач)
ПРОЛОГ
1
Мрачное, холодное утро. Двухмачтовая парусно-паровая шхуна «Люсия», взрывая обитым стальными листами бушпритом волны Охотского моря, держала курс на северо-восток. В миле справа по борту чернела скалистыми берегами Камчатка. Закрывшие всё небо тяжёлые тучи, окрашивали волны в тёмно-серый цвет, скрывая прибрежные утёсы пеленой мороси. Казалось, что вдали море сливается с небом, но тонкая белая линия прибоя отделяла одно от другого.
На мокрой от брызг палубе стояли двое.
Один высокий, сухощавый, с потемневшим от ветра и холода скуластым лицом. На вид ему сорок пятьпятьдесят лет. Светло-серые водянистые глаза смотрят безразлично из-под густых выцветших бровей. На нём длинный просмоленный парусиновый плащ, зюйдвестка, парусиновые штаны и высокие кожаные сапоги. Непропорционально длинные руки, оканчиваются ещё более непропорционально большими, как клешни краба, заскорузлыми красными кистями.
Это Рональд Крафт, известный на всю Аляску гарпунёр по прозвищу Ронни-Быстрая Смерть. А ещё, Ронни был известен среди зверобоев своим тяжёлым, как и его кулаки, характером и без промаха бил из кентуккийской винтовки с любой дистанции. «Не стой на пути у Ронни, если жизнь дорога». Так все говорили о нём.
Другой, лет тридцати. Среднего роста, широк в плечах, строен, одет в толстую суконную куртку чёрного цвета и такие же брюки. На ногах крепкие кожаные пропитанные тюленьим жиром башмаки. На голове синяя шерстяная шапочка толстой вязки была покрыта мелкими каплями брызг. Руки в карманах куртки. На груди, на кожаных ремнях раскачивается бинокль. На боку кобура. Красивое обветренное лицо наполовину скрыто чёрной аккуратно постриженной бородой. Прямой, как у аристократа нос. Зелёные глаза. Всегда чуть прищуренные, они искрились умом и коварством.
Звали человека Чарли Доусон. «Чарли Счастливчик», он был одновременно и владельцем, и капитаном шхуны «Люсия». Считалось большой удачей попасть в команду к Чарли. Каким бы ни выдался сезон, «Люсия» всегда возвращалась с трюмом набитым жиром и звериными шкурами. Как это удавалось Чарли, хотели бы знать все, но, «Чарли есть Чарли», пожимали плечами зверобои и разводили в стороны свои огрубевшие от мозолей руки.
Послушай Ронни, а ты уверен, что никто кроме нас с тобой не знает об этом месте? Чарли прижал бинокль к глазам.
Да. Ответил Ронни.
А почему ты так в этом уверен?
Потому, что я перерезал эскимосу глотку сразу, как только он окончил свой рассказ о золотом Пеликене. Теперь ты спокоен? Ронни прикрыл глаза, не взглянув на Чарли.
Теперь да. Чарли скосил глаза. Ронни, мы ведь друзья?
Да, мы друзья, Чарли. Светло-серые глаза Ронни стали ещё светлее.
Через четыре часа шхуна, миновав лиман, вошла в устье реки, с широким руслом. Ветер стих, но сыплющаяся с неба водяная пыль, перешла в мелкий моросящий дождь. Матросы непрерывно бросали за борт лот, промеряя фарватер. Паруса убраны. «Люсия» двигалась вверх по течению, на паровом ходу. Чадя трубой и перемалывая винтами пресную воду, она давала не больше трёх узлов ходу.
Берега становились всё выше. За пеленой дождя, заросшие соснами, лиственницами, берёзой и кустарником, они чернели скальными выступами, похожими на огромные зубы. Пахло лесной гнилью, хвоей и грибами. Русло постепенно сужалось. Замеры глубины показали, что дно реки всё ближе подбирается к килю «Люсии». Пришлось ещё сбавить ход.
С марса донеслось:
Вижу движение прямо по курсу!
Команда высыпала на палубу. Из серой пелены вынырнули три короткие, сшитые из шкур, лодки. Широкоплечие, скуластые гребцы, одетые в оленьи кухлянки, ловко управляясь с двухлопастными вёслами, подплывали под самые борта. Они смотрели вверх раскосыми глазами, и что-то отрывисто кричали.
Ронни, чего им надо? Кто-то из тех, кто впервые попал в эти места, хлопнул Крафта сзади по плечу.
Это коряки. Ответил Ронни. Спрашивают, зачем пришли.
Ронни, скажи, что я пришёл к его жене! Палуба взорвалась хохотом.
Снизу опять, что-то прокричали. Крафт ответил. Лодки отошли от борта и унеслись вперёд.
Что ты сказал им, Ронни!
Они спрашивали про огненную воду. Крафт сплюнул за борт и спустился вниз. Будет им огненная вода.
Через пятнадцать минут слева по борту показалось стойбище. Яранги стояли вкруг, у подножья высокой сопки в пятидесяти ярдах от берега. Отовсюду тянуло дымом. На берегу полно коряков: мужчины, женщины, дети. Все в одеждах из шкур. Молчат и смотрят. Собаки подняли лай.
Стоп машина! Скомандовал Чарли. Отдать якоря! Спустить шлюпку с левого борта!
Загремела цепь. Якоря упали с обоих бортов, подняв фонтаны брызг. Цепи натянулась. Течение вздыбилось бурунами из-под просмоленных бортов, и «Люсия» замерла посредине реки.
2
Уже давно стемнело. Дождь прекратился. Ветер разогнал тучи, и над стойбищем, в мерцании звёзд, поднялась белая луна. В центре догорал большой костёр. Коряки уже перепились. Кто-то ещё ползал, кто-то пытался петь и плясать, всматриваясь в огонь полуприкрытыми глазами. Но большинство мужчины, женщины и даже дети, валялись повсюду прямо на земле рядом с собаками. Они блестели в ночи пустыми глазами, похожие на мертвецов.
Чарли Доусон и Ронни Крафт сидели на шкурах в яранге старейшины рода и жевали оленину. Сам хозяин уже изрядно подпивший, с жадными бегающими глазками на потном заросшем редкой щетиной лице, рассказывал какой он, Кайнин, смелый охотник. За его спиной высилась куча подарков. В свете огня искрился бисер, блестели стальные швейные иглы, пестрели клубки цветных нитей и отрезы дешёвой яркой ткани. Отдельно сложены табак и виски.
Ронни говорил, а Чарли слушал и, не мигая, смотрел на маленькую, размером с большой палец руки, золотую фигурку пузатого божка, болтающуюся на кожаном шнурке на шее старейшины рода.
Заметив внимание гостей к золотой фигурке, Кайнин расплылся в улыбке:
Это Пеликен! Пьяно тявкнул он. Он приносит богатство и удачу. Если гладить ему живот, то Пеликен будет доволен и щедр.
Ронни поднял на старейшину холодный взгляд и заговорил вкрадчиво:
Большие белые люди слыхали о вашем боге, и знают, что он щедр и весел. Но большие белые люди никак не могут понять, как такой маленький бог, при этом Ронни указал пальцем на фигурку, может сделать счастливым такой большой народ?
Не веришь?! Старейшина вскочил на короткие кривые ноги. Смеёшься?!
Мы не смеёмся, отвечал Ронни, опустив глаза и подливая виски старейшине. Мы просто хотим знать. Может Пеликен принесёт счастье и нам?
Это маленький Пеликен. Он слабый и служит только мне. Но большой Пеликен может всё! Старейшина снова бухнулся на шкуры. Нужно пойти, дать ему жиру и погладить живот.
Где же он живёт? Мы принесём ему невиданные подарки. Пусть сделает нас удачливыми и счастливыми. Проводи нас к нему, храбрый Кайнин, и мы дадим тебе ещё подарков.
Я большой охотник, ик, старейшина выпятил губу и качнулся, едва удерживая глаза открытыми.
Мы дадим тебе длинное ружьё, порох и много пуль. Дадим тебе большой железный нож. Ты станешь величайшим охотником своего народа. Отведи нас к своему богу.
Он тут. Ночь, день и ещё. Шаманы решают. Старейшина начал быстро погружаться в пьяный сон. Пустят. Там, у реки. В скале есть. Погла. Старейшина завалился на спину и захрапел.
Готов! Ронни сплюнул.
Мы перестарались с виски, Ронни. Чарли встал.
Зато теперь мы знаем, что делать завтра. Ронни тоже поднялся. Пошли. Надо сказать парням, что бы перевязали этих свиней.
Когда Ронни и Чарли покинули ярангу, из-под кучи шкур вынырнула лохматая детская голова с искрящимися озорными глазами. Мальчишка лет десяти бесшумно вышел вслед за гостями и лаской юркнул в темноту.
3
Старая шаманка Лактынэ жила на отшибе. Её шалаш, сделанный из сосновых веток и обложенный у основания мхом, стоял на плече каменного зуба, торчащего из сопки, у подножия которой расположилось стойбище. Мимо шалаша шла тропинка. Извиваясь, она тянулась от реки к лесу и скрывалась в гуще деревьев. Дымил костёр. Шаманка курила деревянную трубку и смотрела на угли слезящимися глазами.
Послышался шорох. До шаманки донёсся тихий детский голос:
Бабушка Лактынэ-э.
Милют, это ты? Шаманка насторожилась и отложила трубку в сторону.
Из темноты вышел мальчик и присел у костра. В его чёрных раскосых глазах плясали озорные искорки.
Что делают большие люди?