Синий костюм. А может быть и женский откроем? Вдвоем ссать не удобно!
Белый костюм. Женский туалет для женщин, дорогой мой! Но давай ка, все таки его откроем, защитим русских женщин от пренебрежения и идиотизма!
Белый костюм открыл женский туалет и коллеги, помочившись (в мужском), поехали в итальянский ресторан. Только они ушли, как к женскому туалету с трудом, задыхаясь и раскачиваясь, подошла пожилая женщина Она остановилась и заплакала Она не верила, что попадет в туалет. Вдруг дунул ветер, и дверь в туалет приоткрылась! Изумленная женщина тяжело, с опаской вошла в него и через минуту убедилась, что счастье не совсем еще покинуло эту страну!
Голос. Товарищ полковник! Ястреб расстрелял туалет напротив Макдональдса! Что делать? Брать его?
Хриплый голос. Дурак ты, капитан! Он поступил правильно! И брать его не за что! Других надо брать! Едем в шашлычную к Гураму! Туда приедут младшие лейтенанты Пусик и Мармеладка!
Станиславский. Тут тоже, кажется, можно на пьеску наскрести! Летим дальше!
Внизу очень ухоженный, красивый парк. Туалеты открываются. Есть мороженное, цыплята табака, и грузинское вино. Хорошо!
Станиславский. Внизу скамейка! Видишь? На ней сидит огромный пьяный мужчина и какая-то женщина. Рядом с мужчиной стоит очаровательный длинноволосый мальчик лет пяти, он жалобно просит у мужчины конфетку. Мужчина его отец. Женщина, любовница мужчины. Смотрим!
Мальчик. Папочка, дай мне что нибудь вкусненькое!
Мужчина. Мы все охерели от этой жизни! А тебе вкусненькое? Перебьешься!
Мальчик заплакал. Мимо скамейки проходила хорошо одетая женщина, лет семидесяти, с породистой собачкой на поводке.
Мальчик (плача). Ну, папочка! Ну, конфеточку! Ну, хоть одну! Тете Лизе ты всегда покупаешь!
И мальчик указал пальцем на женщину.
Мужчина (заорал). Тете Лизе завидуешь?! На! Жри! Сучонок поганый! бл**ий сын!
И подтащив к себе сына, стал запихивать ему в рот грязные, рваные пятидесятирублевки. Мальчик мог умереть, если бы проходившая мимо пожилая женщина не сказала:
Прекратите! Что вы делаете! Вы не отец! Вы, негодяй последний!
Мужчина. Я, негодяй?! Да я тебя, сука, обосру с головы до ног, чтобы ты красивей стала, уродина!
Собачка тявкнула, и тетя Лиза сильно ударила ее ногой. Собака взвизгнула и спряталась за хозяйку. Пожилая женщина, погладила собачку, успокоила ее, потом достала из сумки странной формы пистолет, и выстрелила в мужчину и тетю Лизу. Они упали на землю и стали дергаться, выть и визжать Удар они получили электрический.
Пожилая женщина. Вот так! Поваляйтесь, сволочи, пару часиков, подергайтесь! Полковники советской разведки, еще не все умерли! Мальчик, дорогой, пойдем в Лимонадный дом! Там конфет сколько угодно!
Пожилая женщина, мальчик и собачка ушли.
Через минуту мы со Станиславским оказались у меня дома. Станиславский махнул рукой и у меня на столе появились прекрасная бумага для писания, и несколько разноцветных немецких ручек! Одна даже золотая!
За работу коллега! Это лучшее лекарство! крикнул Станиславский, и я остался один. Мне стало горько, страшно, и от тоски я заплакал. В этот момент передо мной появились портрет мамы, бутылка *Донского игристого*, и мой любимый лимонный пирог!
Вино я открыл сразу и стал пить из горлышка. Это вино для меня было особенным. В 1974 году, в октябре, сразу после армии, свой первый рабочий день в театре Оперетты, я начал с шести бокалов этого вина, которое продавалось в нижнем буфете. Пил я его с большим удовольствием, в пяти метрах от руководства, онемевшего от изумления, но для меня это значения не имело!
Я стою в чудесном зале! Кругом нарядные, благоухающие женщины! Звучит веселая музыка! Буфеты прекрасные, в которых есть все! Ну как в этой обстановке отказаться от вина? Невозможно! Я молод, успешен, симпатичен! Я только что из Армии! И мне можно все!
Пророк. А. Староторжский
«В каждой луже есть гад, между
иными гадами иройский.»
М. Е. Салтыков-Щедрин.
Вот, посреди каких-то ёлок, стоит, злобно улыбается, Известный Писатель. Даёт интервью. Одет хорошо, модно, со вкусом Немного странен яркий красный галстук
Писатель живёт серьёзно, полнокровно Много пишет, много говорит Постоянно обличает, стыдит кого-то Это одна из его ролей Конечно, отнимает много сил Но Писатель и развлекаться не забывает: смотрит в упор страшным, остановившимся взглядом вурдалака, проникающим будто бы до дна морского Неудержимо льёт свою будто бы «пророческую речь» Совершенно беззастенчиво, с удовольствием пишет феноменальные гадости о русских гениях О Пушкине, например
Ну вот намекает, что Пушкин то ли торговал своими детьми, то ли нет Но спохватывается: «Мы не хотим сказать, что Пушкин торговал своими детьми.»
Врёт! Хочет сказать! Мол, пьяненький Пушкин настругал детишек с прелестными крепостными девушками, а потом детишек этих продал, поправляя своё финансовое положение! Долги у него были, говорят, большие
Вообще, Пушкин этот Надоел со своей гениальностью Пора о нём и «правду» сказать Такова цель писаний Известного Писателя Будто бы такова И, говоря «правду» о Пушкине, он ясно даёт понять, что только деликатные чувства, скромность, например, мешают ему высказаться о Пушкине со всей определённостью
Правда, он говорит, что Пушкин поэт так себе Но ведь Известный Писатель мог и посерьёзней отдуплиться!
А вот на своей кухне, среди таких же «пророков», под водочку, разделывает он «этого» Пушкина с максимальным блеском! Мол, продал Пушкин своих детишек кому попало, и разлетелись они по всему белу свету!
Кто-то из них попал в Англию, кто-то в Германию, кто-то в Соединённые Штаты, а кто-то даже в Японию!
И вот, таинственным образом, разлилась чёрная кровь Пушкина по всему миру, коварно проникая в сферы управления государствами Всё там перемешала, испортила, и спровоцировала И Первую Мировую Войну! И Вторую! И сейчас огненно кипит в жилах террористов, толкая их на всякие ужасные вещи!
Мог бы это сказать Известный Писатель?! Мог бы! Уверен, что мог! Всё, что угодно мог!
Оно и понятно! Слава даром не даётся, тут смекалка нужна! Да и издательства платят деньги только за новый, «свежий» материал!
Богатыри. А. Староторжский
Кажется, мне было 5 или 6 лет, когда я осмысленно прочитал первую заинтересовавшую меня книжку.
Это были сказки и легенды про древних богатырей. Русских и нерусских.
До сих пор помню обложку этой книжки. Статный, русский богатырь, мощно вздыбив красивого, белого, длинногривого коня, неумолимо занёс огромную, в шипах, палицу, над необъятным половецким богатырём, в круглой, железной шапке с лисьим хвостом, и в полосатом, толстом халате, обшитом круглыми железками. Половец, уже падая с коня, из последних сил, отчаянно пытался защититься широкой кривой саблей.
Схватка была нарисована так убедительно, так доходчиво, что я мгновенно понял, что старинный враг Руси, половец, доживает последние секунды своей гнусной жизни.
Я возликовал! Щёки мои запылали! Патриот проснулся во мне! Неожиданно и ярко!
Смотрю жадно на схватку и фантазирую: вот сейчас карающая, могучая русская рука всмятку расшибёт эту беспощадную, подлую, степную тварь! Я представил себе момент удара! Бац! Железная шапка с лисьим хвостом мокро треснула, развалилась, и половецкие мозги мелкими брызгами летят в разные стороны! Какое счастье! Злодей наказан! Справедливость восторжествовала! Слава русскому богатырю! Слава русскому оружию! Смерть захватчикам!
То, что я прочитал об этом сражении, и то как живо я его увидел, так взволновало меня, так разожгло во мне героические чувства, что я впал в воинственное, восторженно болезненное состояние. С пунцовым лицом, вспотевший, со вздыбленными волосами, в белой, короткой рубашечке, без трусов, носился я по квартире, и рубил всё подряд своей золотой сабелькой!
Но скоро был пойман и обезврежен моей бабушкой. Она была по профессии медсестрой, и сразу поняла, что я немножко заболел. И чем заболел.
Книжку с богатырями у меня отняли, напоили чем-то успокоительным, и я быстро уснул.
Когда я проснулся, то немедленно потребовал вернуть мне моих богатырей Но бабушка, пытаясь меня успокоить, стала нежно, ласково врать, что богатыри ускакали охранять советскую границу, и предложила мне вместо богатырей мой любимый торт, сметанник.
Я стал плакать. Плакать горько, горячо, у меня поднялась температура, и богатырей мне вернули.
Я набросился на книжку, и стал жадно проглатывать сказку за сказкой Естественно за мной осторожно и пристально наблюдали, опасаясь очередных приступов воинственности и героизма. Но опасались напрасно. Я привык к сражениям, и стал читать спокойно, но с прежним интересом.
Так я вошёл в мир литературы, и он навсегда стал моим главным миром.
30 августа 2010 года.
Бог древней Финикии Оронт. А. Староторжский
Мы летели над сожженными лесами. Над пустыми, гигантскими стадионами, в полумёртвых, голодающих городах. Над толпами дерущихся и вопящих людей, не позволяющих строить мусоразжигающие заводы у своих, пока ещё чистых рек Мы летели над современной Россией, в сторону Москвы. Зачем, не знаю Мы, это древний Финикийский бог Оронт, со своей свитой И сбоку, я