Стрёмно, тяжко вздохнул, прохрипел лохматый Артур, режиссёр. Что за парижские тайны? А, ну, как засекут?
Ребята были приезжими телевизионщиками, питерскую специфику сложной и опасной халтуры не допонимали. Но кто ж откажется сдёрнуть деньжат на дополнительной работе, да ещё со старыми, испытанными коллегами и друзьями.
Марат передёрнул плечами, мол, как знаете, я и один отработаю.
Будем, выдохнули оба москвича решительно.
Минут за пятнадцать до! приказал Марат.
Даже до?! проворчал Артурик.
До, категорично отрезал Марат. Иначе, соль в зад. Сваливаете без бабла.
З Н А К О М С Т В А
День незаметно перетекал в серый вечер. Томительными вечерами хочется чего-то томительного, неизведанного, щемящего. Общения, новых знакомств и знакомых, неожиданных встреч.
В такие случайные и недолгие моменты отдыха Марат бесцельно бродил по городу, оправдывал бродяжничество поисками неповторимой, желательно, обнажённой, натуры. На самом деле холостяк болтался в тот вечер без дела. Плёнки в фотоаппарате не осталось. За Барби-Нонной, гладкой моделью ухаживать не хотелось. Накладно и неприятно. Как пить дорогой коньяк из красивой пепельницы, отмытой недавно от окурков. С окончанием съёмок Марат позорно бежал. Хотя модель намекала на возможность более близкого общения. Но девушка была пресной, тягучей, примитивной и убогой до двух слов. Напиваться до бесчувствия, чтобы мять в постели холодный пластилин доступного женского тела и очнуться под утро в головной ломоте, у Марата не было никакого желания.
Нынче деньги у фотографа завелись в иноземных долларах, хрустели по всем карманам. Сегодня у мелкого творца было сложное томительное настроение ожидания чего-то грандиозного. Хотелось чего-то необыкновенного, искреннего, трепетного, пусть мимолётного, но не пошлого, занудного, до отупения постного. Острого хотелось. В чувствах, в ответных словах и поступках.
Марат шагал, подпрыгивая на ходу от переизбытка энергии. Встречные девушки отводили взгляды, торопились по своим, незначительным делам. Да и какие у них могли быть значительные дела? Обращал-то внимание Марат на девиц лет эдак до двадцати четырех. Потому как сам он нынче выглядел очень даже прилично. Выбрит, причёсан, выглажен. Хотя бриться каждый день не приходилось. Даже после трех дней запоя на подбородке пробивалась лишь редкая монгольская поросль. Стильная причёска регулярно облагораживалась визажистом съёмочной группы. Сегодня Марат был в новой кожаной куртке, чистых джинсах. С фирменным кожаным кофром через плечо. Так что, должны были клюнуть прелестницы на профессионала фотографа, должны. Были. Но не клевали.
В салоне-магазине «Новый стиль», перед зеркалом Марат примерился к широкополой чёрной шляпе. Тратиться на обновку не стал, воздержался от явного пижонства. При росте близ метра семидесяти, он презрительно окрестил свое шляпное отражение «гриб с ушами» и решительно отверг головной убор. Смешным нельзя было выглядеть. Даже при малом росте. Ах, этот наполеоновский комплекс, когда постоянно хочется подпрыгивать, доказывать свое превосходство долговязым, долгопёрым и материться по вечерам в пьяном отчаянии недомерка. Спорить и убеждать на другой день, что дело не в кроне, а в корне.
Из переулка медленно выбрел навстречу харизматичный блондинчик с рябой физиономией. Марат приостановился для наблюдения за брутальным объектом. Сутулый доходяга был ростом эдак за метр девяносто, с шикарной копной волос. Плевать ему было сверху, что фотографией морды вышел совсем криво и косо. Шёл уверенный в себе кривой уличный фонарь, липким взглядом встречных девиц цеплял.
И ведь цеплялись же, пацанки позорные! Липли взглядами и желаниями. Таким манером набрёл Блондинчик на чудо в перьях, на провинциалочку, чулочек в сеточку, остановился. Ишь как девица ему глазёнками сочно ответила. Замер Блондинчик, как бы ненароком, на витрину загляделся. На свое отражение, но с видом, что, мол, там за магазинчик такой хлебобулочный, где покупать ничего не надо? Задержалась перед витринкой намеренно и провинциалка-девочка, вдруг склеят за задницу? Конечно, смелый Блондинчик пошёл на «клей».
Вод как! Легко и просто! проворчал злобно Марат. Мистер Клей! ПВА! Питерский Вариант Ангажемента! Ах же, франт какой везучий! Такую знатную бабочку с ходу склеил! Для коллекции!
Вод как! Легко и просто! проворчал злобно Марат. Мистер Клей! ПВА! Питерский Вариант Ангажемента! Ах же, франт какой везучий! Такую знатную бабочку с ходу склеил! Для коллекции!
И тут же эти двое ласковое «ля-ля» развели. Раз-два: чудесная погода, три-четыре: белые ночи нет мочи! Пять-шесть: нам вместе в одну сторону. Вот тебе и метр девяносто. Рост! Вот что главное для мужчины! Гвоздь успеха это рост. Личности. А тут гуляй себе, малой, продолжай, как говорится одиночное плавание. И не делай себе в отражение кислую лимонную морду. Держись за единственный фактор личности характер. Конечно, истинный философ обязан уметь наслаждаться одиночеством, регулярно. Но сегодня Марату хотелось общения. До жути.
Но, похоже, провинциалку, «деточку-чулочки-в-сеточку» ждёт сегодня полный облом. Блондинчик-то приезжий, по всему видать. Дремучая провинция. ЧИП из очень дальних областей нашей необъятной! В мятых брючках и картонных ботинках! Человек Из Провинции! Сам был таким когда-то! Марат знает, сам приезжий!
Чип такой, микросистемный, на три команды: «найди! найди! найди!» сидит в башке любого провинциала. Стоп! Время на выход, то есть, на выезд, на вылет! Конец временной, студенческой прописки! Вот и снуёт он, суматошный, по городу, ищет себе дурочку доверчивую, чтоб зацепиться за Большую Землю. Так что, давайте, ребята, идите в кино, лижите липкое мороженое и выясняйте друг про друга, что и так с первого взгляда ясно. Чао, мистер Чип энд Клей! Адью, деточка-в-клеточку!
Недобрый от собственных саркастических мыслей, Марат прошёлся по аллейке, но замер перед книжной витриной. У собственного кривого отражения ещё и уши в разные стороны развесились! Нет, в самом-то деле, не всегда же так неудачно, как сегодня день складывается. Зачем отказался? Ушёл бы со съёмок с гладко-гадкой Барбинонной, не мучился бы теперь в сухую. Тем более, что уходить с дамой было некому. В съемочной группе, кроме него, не осталось человека обычной ориентации. Все необычной. Вот разве ещё приезжие ребята с московского Останкино. Но те чужие, командированные, они не в счёт. Ушёл бы, придурок, с помпадурой, после литра водочки повалял бы на собственном матрасе всем, собственно, известную голой женщину, намертво пропахшую шанелью. Потрудился бы слегка и вздремнул тяжко, да так, чтоб утром вовремя сбежать, чтоб не обнаружить себя в постели. И было бы всё нормально. Как обычно. Так нет. Четыре часа одиночества в Питере! Это пытка!
Скучный, притухший Марат постоял у магазина с зелёными ажурными решётками на витринных стёклах и вывеской «Новый букинист».
Как там у словарника Даля? «Букинист торгаш старыми книгами. Хламовщик». Класс! Магазин надо было назвать «Новый хламовщик». А вот и отдел в нём оказался художественный. С красками. О! То, что нужно. Для реставрации города.
Мелодично звякнул колокольчик над дверью. Звякнул ещё раз, и ещё. Настырный клиент развлекался, привлекал внимание сотрудниц. В магазин, наконец, вошёл бодрый, подтянутый, преображённый оптимистичным настроением бродячий фотограф.
Хаэ! поприветствовал он персонал магазина с высокого постамента ступеней.
Сегодня фотограф был при деньгах, потому должен был оставаться в ударе. Должен. Везёт, кто везёт и только ударным. Осмотрелся сам. Показал себя. Все девчонки за прилавками, как на подбор: молоденькие, в кружевных лифчиках под тонкими прозрачными блузками, в синих, обтягивающих мини. Лайкровые коленки мерцали заголённые по невозможные бёдра. Всё в меру и то, что нужно. Теперь надо играть и выигрывать. На чужом поле. Новые букинисты плохих девчонок держать не будут.
Продавщицы вполне учтиво встретили ненужного посетителя, поднялись со стульев. Розовая толстуха разложила пышную грудь на кассовом аппарате, ей больше других надо было. Она одна не вписывалась крупными габаритами в общую стройность девичьего коллектива.
Марат поводил взглядом по стеллажам с книгами, по витринам с канцелярщиной, с тюбиками красок. Первой отметил прелести продавщицы Вики. Имя «Виктория» на высокой груди пластиковой карточкой бейджа позвало к штурму явно приступной крепости.
Вздёрнутый курносый носик в пунцовых щёчках, блеск чёрных серпов каре, упругий объём груди, прелестная тонкая талия для такой пышечки, ножки с круглыми коленками, с приятными округлостями бёдер. Года двадцать три девушке, не больше. Всё прилично, всё подогнано, под сияющий прилавок магазина «новых». Букинистов.