Николай Шахмагонов
Смерш. Задача со всеми неизвестными
Признание сдавшегося диверсанта.
Ранним утром, когда начальник управления контрразведки «Смерш» фронта генерал-майор Константин Павлович Порошин переступил порог управления, оперативный дежурный, чётко отрапортовав, что во время его дежурства происшествий не случилось, сообщил:
Звонили из военной комендатуры. Рано утром к ним явился диверсант, выброшенной минувшей ночью в районе урочища Озёрное. Пришёл сдаться. Сообщил, что возглавлял диверсионную группу и потребовал, чтобы его немедленно доставили в самый высокий штаб контрразведки.
Потребовал?
Именно так сказали
Любопытно И дерзко в его положении, усмехнулся Порошин и повторил: Надо же, потребовал Ну и что же?
Я велел привести к нам, сказал оперативный дежурный, причём сказал таким тоном, словно спрашивал, правильно ли сделал. Сообщили, что у диверсанта этого сведения особой важности.
Хорошо, кивнул Порошин, Отметать такие заявления не стоит. Кто знает, что там у него за информация? Ну так где же он?
Везут Должны скоро быть.
Как доставят, приведите ко мне.
Может быть Порошин и не придал особого значения заявлению сдавшегося изменника родины. Знал по опыту, что они, все эти шпионы и диверсанты, как жареный петух клюнет, что угодно наговорят, чуть ли ни то, что сдались в плен, с задачей Германию изнутри взорвать. Всякого разного бреда уже Порошин наслушался. Но обычно сдавшиеся или задержанные вели себя испуганно, были подавлены, а этот требовал.
Подумалось, а может это наш разведчик, внедрённый в разведцентр, оказался в группе, отправленной на задание. Не мог же он отказаться лететь на основании того, что должен по нашему заданию работать в разведцентре. Наш разведчик, не имея права открывать себя в комендатуре, мог потребовать, что бы его направили в управление контрразведки. Но он бы так и сказал, а не просил отвезти в самый высокий штаб.
Порошин, невысокий жилистый генерал, с приятным располагающим лицом, по выражению которого трудно было представить столь суровую его воинскую специальность, был в разговорах с подчинёнными сдержан и никогда не переходил на окрики и оскорбления. Он легко поднялся по лестнице на второй этаж и прошёл к себе в кабинет, вход в который был прямо из коридора, поскольку в здании не нашлось помещений с комнатами, которые можно было использовать для адъютантов или секретарей. Управление помещалось в чудом уцелевшем строении, трудно улавливаемого предназначения. Здесь уже похозяйничали немцы во время оккупации.
Окна кабинета выходили в сад, тоже чудом уцелевший, видимо, в доме этом жил во время оккупации какой-то высокий чин вермахта. Или располагалось подразделение штаба.
Порошин распорядился, чтобы принесли документы, телеграммы, приказы, поступившие утром. Но приступить к чтению не успел, потому что позвонил оперативный дежурный и доложил, что диверсанта только что доставили.
Так давайте его сюда.
Оперативный дежурный сам ввёл в кабинет молодого человека среднего роста, крепкого телосложения с лицом, которое чем-то неуловимо располагало, несмотря на то, что, по сути это ведь был враг. Молодой человек держался на редкость уверенно. Даже довольно вежливо поздоровался.
Порошин смерил его суровым взглядом и спросил:
Кто вы?
Луков Василий. Старший в диверсионной группе разведцентра Абвера. Группу десантировали минувшей ночью в районе урочища
Какого урочища? попросил уточнить Порошин.
Оно обозначенного на немецких картах как Заозёрное. Это в пяти километрах северо-восточнее Крещенского Брода.
Где сейчас находится ваша группа и каков её состав?
А её, группы-то этой, боле нету, со странной усмешкой сказал диверсант.
Куда ж она делась? уже с интересом спросил Порошин. Погибла при высадке?
О том, что была высадка диверсантов и диверсанты уничтожены, докладов не поступало, но ведь их могли уничтожить ориентированные на противодействие или случайно оказавшиеся в районе десантирования подразделения НКВД, а потому доклад мог пойти по другой линии. Мелькнула мысль: «Вот всё и прояснилось получился полный провал, ну командир группы и поспешил сдаться, но то, что услышал в ответ, заставило удивиться».
Я сам ликвидировал группу. При высадке каждого в отдельности, ну Словом группы больше нет.
«Фантастика какая-то», подумал Порошин и уточнил:
Сами ликвидировали?
Так точно. Сам. Могу показать всех убитых. Запомнил, где их оставил. Ну и, конечно, груз для диверсий. Но до того, как будет серьёзный допрос и всё прочее, что необходимо в отношении меня, очень прошу вас выслушать то главное, ради чего я и прибыл к вам.
Слушаю, кивнул Порошин, решив уж довести до конца это странное дело, несмотря на то, что задач у него было выше крыши, и полагая, что сдавшийся диверсант будет выдумывать какие-то легенды и вымаливать себе оправдания.
Говорите, слушаю
Минувшей ночью в тыл, он помялся, в наш тыл, но заметив на лице Порошина усмешку, поправился: В тыл фронта выброшено пять диверсионных групп. Главная задача: диверсии на фронтовых коммуникациях. Три из них, теперь уже две, имели цель стратегический железнодорожный мост близ Крещенского Брода.
Две группы нацелены на мост? уточнил Порошин. А ещё две?
Это мне точно неизвестно. Кажется, диверсии на автомобильных дорогах.
А те две, что нацелены на мост Что вы можете о них сказать? очень спокойно, не меняя тона, спросил Порошин, хотя не мог не встревожиться.
Железнодорожный мост, о котором шла речь, был очень важен для фронта и прежде всего для его ударной группировки.
Планировалось крупнейшее наступление. Подготовка проходила в глубочайшей тайне, но, очевидно, немцам стало что-то известно, пусть даже в самых общих чертах. Недаром они постоянно делали попытки уничтожить мост с воздуха, но командование фронта обеспечило надёжную оборону. Плотный зенитный огонь, истребители словом, немцы теряли большое количество самолётов, но пробиться к мосту не могли и, очевидно, решили сменить тактику.
Порошин знал, что налёты с недавнего времени почти совсем прекратились.
Мост этот был особенно важен ещё и потому, что остальные переправы сильно повреждены, и пропускная способность их оставляла желать лучшего, да и не каждый эшелон можно было послать через них. Этот же гигант имел две колеи, а потому поезда шли в интенсивном режиме и в сторону фронта, и в сторону тыла.
В случае подрыва моста никакой возможности быстро наладить переправу в этом районе, не оставалось. Топкие, болотистые берега не позволяли. К мосту вели длинные дамбы по обоим берегам. Мост стоял на прочных опорах.
Порошин знал, что немцы, оккупировав этот район, сильно укрепили оборону моста, партизанам, успешно действовавшим на других вражеских коммуникациях, здесь успеха добиться так и не удалось.
При отступлении немцы сами подготовили его к взрыву, но была проведена дерзкая и стремительная десантная операция во взаимодействии с партизанами, и мост удалось захватить и сохранить в целости.
Фактически этот мост превратился в главную артерию фронта, которому отведена первенствующая роль в грядущем летнем наступлении.
Именно поэтому генерал Порошин всё-таки решил подробнее расспросить перебежчика, хотя всё-пока выглядело не слишком правдоподобно.
Снял трубку и распорядился:
Полковника Чернышёва и капитана Гостомыслова срочно ко мне.
Чернышёв был начальником отдела борьбы с агентурой, забрасываемой в тыл Красной Армии, Гостомыслов его заместителем.
Когда офицеры вошли в кабинет, Порошин кратко ввёл в курс дела, повторив то, что услышал до их прихода и задал диверсанту следующий вопрос:
Охарактеризуйте группы, которые выброшены вместе с вами. Каков их состав, задачи, возможные способы выполнения?
Группа «Лёва».
Как? «Лёва»?
Луков сразу оживился:
Так точно, «Лёва». Командир Карсухин Игорь Васильевич из-за него, гада, я и попал в разведцентр.
Продолжайте, по существу, сказал Порошин, О вас ещё будет время поговорить.
У Карсухина такая кличка в разведцентре была. Мы ведь там как собаки, по кличкам. Я бы его назвал Карсукиным.
Порошин поморщился и повторил:
По существу. Говорите по существу
Группа десантировалась в полевой форме Красной Армии. Старший в звании капитана, а остальные в разных званиях. Точнее, в разных погонах, в том числе даже и в офицерских. Капитан, старший лейтенант и два рядовых. Карсухин здоровый такой, упитанный, кулаки пудовые. Рожа, лоснящаяся от пота. Неприятный такой. Тупой мордоворот
Личного не надо. По делу, снова оборвал Порошин.
Я по делу. В разговоре через слово мат. Ну эти самые Между, ну как их там