Мотоцикл рванулся с места, и треск его мотора вскоре уже оглашал улицу где-то у перекрёстка. Проводив Ткачёва, Гостомыслов подумал, а не напрасно ли послал в эту самую Антиповку? Неужели диверсанты всем скопом отправились туда, где находится их человек? Может, действительно за продуктами заходили? И тут же вспомнил размышления Гвоздева, который убедительно заявил, что деревня ну совсем не на большой дороге, а вот когда шли из леса оказалась на пути. Ну и презрели опасность уверенные в надёжности документов. Да и хотелось поесть не суррогат сухого германского пайка, а деревенского, домашнего. На родину прибыли, с усмешкой подумал он. Обычная человеческая слабость. А о том, что от большака далековато, и не подумали. Или не могли выбирать? Если в деревне кто-то их ждал.
Он знал, что бывают проколы и у опытных разведчиков, когда кажется, что можно и рискнуть что-то сделать не так как велено.
«Так с чего же начать? С чего?»
Сколько раз ему приходилось срываться по тревоге на поиски и задержания диверсантов, сколько раз устраивать засады, когда поступали данные о высадке разведывательно-диверсионных групп в том или ином районе, сколько раз выезжать на место диверсий, где начинать распутывать клубок, но не со всеми неизвестными. А на этот раз всё было по-иному уравнение именно со всеми неизвестными. Диверсионные группы, когда о них стало известно, высадились и растворились в прифронтовой полосе, где офицеров и красноармейцев пруд пруди, где масса самых различных тыловых частей и учреждений.
Он сел за стол, раскрыл план города, который попросил принести ещё утром. Стал изучать подходы к железнодорожному вокзалу, близ которого теперь сплошные развалины. Да это и понятно. Немцы бомбили и обстреливали из орудий крепко ещё в сорок первом, потом наши бомбили вокзал, когда освобождали город. И снова немцы, пока город оставался в досягаемости артогня, расстреливали его, причем конечно преимущественно вокзал.
В развалинах легко можно было укрыться. Их много. И из них действовать.
Что же? Тщательно прочесать? А если диверсанты не там? Только насторожишь их, только подскажешь: знаем, что вы здесь, ищем. Будут осторожнее.
В комнату заглянул Дурягин. Этот коренастый крепко сбитый лейтенант с суровым почти всегда лицом, был с виду медлителен и нерасторопен. Но Гостомыслов помнил, как однажды, когда они раскручивали одного шпиона, не будучи вполне уверенными, что перед ними шпион, и тот внезапно выхватил пистолет, Дурягин показал, что нерасторопность только видимость. Гостомыслов и глазом моргнуть не успел, как у шпиона окрасилась кровью щека, а пистолет глухо ударился об пол. Боксёрский удар был мгновенным и результативным.
Заходи, заходи, Виктор, сказал Гостомыслов. Тебе вот какое задание. Забирай Лукова и дуй на вокзал. Кабинет начальника вокзала в твоём распоряжении. Очень удобно расположен, в угловом помещении. Окна в две стороны одно выходит на перрон, а второе хоть и с торца, но из него видно и автобусную остановку, и коновязь, где не только подводы, но и машины в сторонке останавливаются. С Луковым особо по вокзалу не разгуливай. Сразу в кабинет его посади. И пусть глядит в оба. Вдруг да признает кого из диверсионных групп. Но сам пусть не высовывается его видеть не должны.
Разрешите выполнять?
Выполняй!
Осталось дождаться Серикова с Гвоздевым.
«Так Лейтенант Сериков рослый, статный Его в патруль. Начальником патруля. решил Гостомыслов. Ну а старшего лейтенанта Гвоздева направлю на вокзал. Вдруг да признает кого Луков из окна. Надо будет либо срочно брать, либо следить»
Вскоре появился лейтенант Сериков.
Вот, читай. Приметы диверсантов. Запомни. Ну и поезжай в комендатуру. Получишь двух патрульных, повязки и вперёд, на вокзал. Комендантский патруль там есть. Организуй с ним взаимодействие. В комендатуру все указания даны.
На вокзал отправились всё на том же Газ-61 вместе с Гвоздевым, который уже занимался диверсантами утром и был в курсе дел.
Вокзал встретил обычной суетой. Воинские эшелоны шли один за другим. На запасных путях их старались не держать. Начали уже ходить и редкие пассажирские поезда. Город оживал.
Гостомыслов перебирал в памяти приметы. Напомнил их Гвоздеву, которому предстояло в случае чего первому броситься на диверсантов. Дурягину то надо было ещё спуститься со второго этажа.
Начальник вокзала, пожилой, с усталым лицом, в потрёпанной форме железнодорожника, что-то кричал в телефонную трубку. Когда Гостомыслов вошёл и молча предъявил удостоверение, трубку бросил и спросил:
Вокзал встретил обычной суетой. Воинские эшелоны шли один за другим. На запасных путях их старались не держать. Начали уже ходить и редкие пассажирские поезда. Город оживал.
Гостомыслов перебирал в памяти приметы. Напомнил их Гвоздеву, которому предстояло в случае чего первому броситься на диверсантов. Дурягину то надо было ещё спуститься со второго этажа.
Начальник вокзала, пожилой, с усталым лицом, в потрёпанной форме железнодорожника, что-то кричал в телефонную трубку. Когда Гостомыслов вошёл и молча предъявил удостоверение, трубку бросил и спросил:
С чём пожаловали, товарищ капитан? Ваши ребята давно у меня здесь работают.
Пришёл оценить обстановку, сказал Гостомыслов.
Обстановка видите какая Как на бочке пороховой. Все чего-то просят, требуют, а то и грозят. Как пассажирский пустили, с билетами сплошная морока.
Мои не мешают? спросил, имея в виду соседство Дурягина и Лукова, внимательно наблюдавших за происходящем на перроне.
Нет-нет, что вы. Тем более дело важное!
Скажите мне вот что В данный момент на путях есть эшелоны с боеприпасами и горючим?
С горючим стоит на путях Контрольная проверка Тормоза и прочее.
Эшелон с горючим нужно отправить немедленно.
Это я знаю, сказал начальник вокзала.
Гостомыслов подумал: «А ведь могут попробовать прикрепить мину к вагону с боеприпасами в такой суматохе! Но как же рассчитают, чтобы взрыв был именно на мосту?»
В этот момент дверь открылась и на пороге появился пожилой железнодорожник.
Разрешите
В чём дело? спросил начальник вокзала.
Пропал машинист с эшелона с горючим.
То есть как пропал? спросил Гостомыслов, сделав шаг навстречу пожилому железнодорожнику. Кто вы?
Это мой заместитель! представил начальник вокзала.
Так что случилось?
Время отправления, а помощник прибежал и сообщил. Он вроде как вышел-то на минуту, и не вернулся
Гостомыслов с тревогой подумал:
«Эшелон с горючим! На станции А машинист? Куда делся? Выкрали? Не хотят ли подсунуть своего?»
Он представил себе, как эшелон выходит на мост, гремит мощный взрыв и ни моста, ни эшелона
«Выкрали. Наверняка выкрали! Значит они здесь и может быть уже на паровозе А это Даже представить себе страшно»
Тайник в развалинах имения.
В Антиповке Ткачёв сразу разыскал председателя сельсовета. Это был уже немолодой, довольно подвижный и весёлый крепыш. Ходил с суковатой палкой последствия ранения ещё ощущались.
Встретил приветливо. Ткачёв о том, что он из того же ведомства, что и побывавший здесь Гвоздев, не сказал. Сразу представился хозяйственником полевого госпиталя. Вот, мол, отправил начальник подыскать подходящее помещение. Фронт движется на запад, ну и госпитали вслед за ним перемещаются.
Святое дело. Могу предложить школу. Правда, в школьном здании немчура размещала госпиталь. Здание целехонько. Пошли покажу. Всю ихнюю немецкую вонь удалили. Кто придумал, что чистоплотная нация? Вшивота Обовшивели. Те, кого заставили работать на них, говорят, до тошноты за версту воняло Хлам ихний повыкинули. Хотели уж к осени ремонт сделать, но коли треба здание, занимайте. Тем паче, полагаю так, до осени то уж далеко вперёд уйдёте Так что успеется ещё. Школу подготовим к первому сентября.
Как величать то вас? спросил Ткачёв.
Да зови дядя Петя. А лучше просто, Михалыч. Все так кличут. Ну по отчеству значит
Он сразу перешёл на «ты», поскольку и постарше был, да и в звании, хоть и в запасе, тоже старше капитан, о чём сразу и сообщил. К тому же Ткачёв-то представился завхозом госпиталя, то есть тыловиком. Одно дело медики это уважение вызывало, а всякие там завхозы, начвещи и начпроды у тех, кто на передовой, почётом не пользовались.
Ну пошли, покажу тебе школу Она недалече. Вон там, почитай в центре деревни.
Впереди, на взгорке, виднелось жёлтое одноэтажное здание. За ним, за поломанным забором, кое где кустарник и дальше пустота. Ткачёв догадался, что был там до войны школьный сад. Рядом со школой ещё небольшой домик с крылечком, на которое вели поломанные ступеньки.
Сельпо что ль было? спросил Ткачёв.
Было да сплыло, пояснил Михалыч.
Спрашивать не стал, что случилось. Не хотел останавливаться на том, что, наверное, болезненно примется.
Школу, конечно, должен был посмотреть, но так, для проформы. Ему было важно другое, выяснить, кто чем в деревне дышит и нет ли таких или такого, в кому наведывались утренние гости.