ПАНЫЧ. Яблоки есть. Местные, не магазин. Ими закусим пока.
ВАДИМ. Мытые?
ПАНЫЧ. Ну как мытые? С дерева. Хочешь мой. Нежные все стали.
Вадим уходит с яблоками в ванную.
А в детстве, помнишь, Геринг? Хавали даже с земли.
ВАДИМ (кричит). Я даже помню те огороды, где мы яблоки и сливы обносили.
ПАНЫЧ (сам себе). Не все еще потеряно.
Достает с полочки под столиком бокалы, тарелку. В это время возвращается Вадим.
Ты наливай. За встречу тогда, без длинных тостов. Подождем, пока все соберутся.
Сидя на диване, выпивают, хрустят яблоками.
ВАДИМ. Мы, дети конца восьмидесятых, последнее, наверное, поколение, кто знает эту древнюю забаву чужие яблоки таскать. Особенно, типа, меня, я в своем доме жил, не то, что ты на этаже. Помню, первый от тропинки сад у бабки Харитонихи был, там белый налив. Еще у Курыленок. Кравчуковский сад, мелкие такие дичка, по первому морозу надо. Потом часто мы лазали, где дед Петро. Мы это мы, ты боялся.
ПАНЫЧ. Ибо собаки.
ВАДИМ. До сих пор с собаками не помирился?
ПАНЫЧ. Они меня не любят. Я их. Это как с пьяными: я пока трезвый а это где-то до одиннадцати утра пьяных терпеть не могу. После меня бесят трезвые скучные они, чего-то ходят туда-сюда, на машинах еще, работают, как лохота, зачем-то.
ВАДИМ. Скучные, да. (Пауза). А где Карина?
ПАНЫЧ. Карина, понимаешь ли, дома. Они сошлись с Вовкой.
Вадим безмолвно удивился.
Оно и к лучшему.
ВАДИМ. Да уж. А как родители?
ПАНЫЧ. Предки померли. От телевидения. Знаешь, такой смертельный вирус? Думали, Интернетом победили болезнь, и осталась она в Средних веках. Нет, оказалось.
ВАДИМ. Полагаю, не повод для юмора.
ПАНЫЧ. Все на свете есть повод для юмора. Абсолютно все! Вопрос только в месте разрыва репризы, а так. Про меня не интересно, я за себя знаю. Ты-то как? Восемь годов в первопрестольной, как и что?
ВАДИМ. Не подумай, что я флексануть типа хочу, но, в принципе, неплохо складывается: работаю в крупной компании, не на последних ролях. И думаю думаю! в скором времени получить исключительно мощное повышение.
ПАНЫЧ (прерывая). Я задал нормальный вопрос, а ты мне пургу несешь. Это моя племянница называет ответ на чеснок.
ВАДИМ. В смысле, по-чесноку?
ПАНЫЧ. Не, ЧЕСНОК. Большими буквами. Расшифровывается «Что Еще Сделать Надо для того, чтоб был окей». Ва-адик! Я не спрашивал, где ты денюжку берешь, я за жизнь твою интересуюсь. Лабаешь? Поешь?
ВАДИМ (смущаясь). Да так, собираемся, репетируем. Ну, для себя, для себя. Команда профессиональные ребята, способные. Но не то! Мы были друг за друга. Кстати, как наши?
ПАНЫЧ. Кент бизнесом занимается. По нашим меркам крутой чувак, все у него, знаешь А Веня в мэрии работает.
ВАДИМ. Музыка?
ПАНЫЧ (делает неопределенный жест). Бывает. Редко когда. У всех свои дела. У меня только нету. Сижу, струны терзаю.
ВАДИМ. А как с Кариной получилось?
ПАНЫЧ. С Кариной как раз не получилось. Перешла от гитариста к ударнику, хм-хм-хм. Тихо-мирно. А ты женат?
ВАДИМ. Как сказать сходимся-расходимся. У меня работа приоритет. Там такие пертурбации, и приходится иной раз отбросить совестливость, интриговать. Информацию собирать, когда надо будет (зловещий жест) эти сведения в ход. Или придержать. Легкий ненавязчивый шантаж и собираешь служебные ништяки.
ПАНЫЧ. Да ты не Геринг! Ты Штирлиц. Или аж сам Владимир Владимирович в лучшие свои годы.
ВАДИМ (серьезно). Для меня это нелестное сравнение. Совсем нелестное.
Пауза
Паныч внимательно смотрит на Вадима.
ПАНЫЧ. Погоди-погоди. Ва-адик. Ну-ка в глаза мне! Понятно, маде ин Москау, либер оппозиция. У-у! Ты серьезно? Из этих? Ща выгоню на хрен! Гляньте-ка! Он из этих!
ВАДИМ. Я сам по себе мальчик. Свой собственный. А что касается политической позиции, то да!
ПАНЫЧ Ясно. (После паузы). Ух ты! Этот брутальный бунт нежных мальчиков? (Встает, ходит по комнате). Хотел бы я сказать тебе, но все-таки скажу: это фуфло! Шляпа. Что вы там митингуете? Ходят они! Пролетариату нечего терять, кроме соцсетей! Дела-а! Цветную революцию мутите? А она то потухнет, то погаснет. (Подходит к сидящему Вадиму). Вотсап оружие либераст ства!! (Руку вперед). Свободу Юрию Деточкину!!
ВАДИМ. Чего ты возбудился? Сядь, пожалуйста. С этим что, проблемы? Мы теперь общаться не можем, если разные взгляды? Что за бред? Ты думай так, я по-другому (Тоже встает). В чем проблема, Паныч? Ты вспомни, как мы зарубались по разным вопросам. Ты вспомни, еще лет десять назад на кухнях, в гаражах, в этом самом, в телевизоре, Интернете были десятки мнений! Десятки! От коммунизма до монархизма, но! Это были нормальные взвешенные взгляды, и они были на будущее! Спорили обо всем ничего. Тем более, о будущем! А сейчас? Где десятки мнений о будущем? Сейчас есть только два взгляда на прошлое. Все! Вся, блин, общественная мысль скудная, убогая, примитивная. Два взгляда, три маркера: диктатор, война, полуостров. И по этим ущербным вопросам из прошлого вдруг как-то все разделились, вдруг надо кого-то ненавидеть! Ты же всегда был вне политики.
ВАДИМ. Чего ты возбудился? Сядь, пожалуйста. С этим что, проблемы? Мы теперь общаться не можем, если разные взгляды? Что за бред? Ты думай так, я по-другому (Тоже встает). В чем проблема, Паныч? Ты вспомни, как мы зарубались по разным вопросам. Ты вспомни, еще лет десять назад на кухнях, в гаражах, в этом самом, в телевизоре, Интернете были десятки мнений! Десятки! От коммунизма до монархизма, но! Это были нормальные взвешенные взгляды, и они были на будущее! Спорили обо всем ничего. Тем более, о будущем! А сейчас? Где десятки мнений о будущем? Сейчас есть только два взгляда на прошлое. Все! Вся, блин, общественная мысль скудная, убогая, примитивная. Два взгляда, три маркера: диктатор, война, полуостров. И по этим ущербным вопросам из прошлого вдруг как-то все разделились, вдруг надо кого-то ненавидеть! Ты же всегда был вне политики.
Пауза.
Паныч трет подбородок, шарит в кармане.
А вспомни мой доклад в школе? Какэто? (Изображая детский голос). В качестве героя второй мировой войны я выбираю такую фигуру, как маршал Геринг, командующий Люфтваффе. (Невесело смеется). И что? Меня не затравили, в детскую комнату полиции не повели. Только вы кликуху прилепили все последствия. А сегодня попробуй. Сегодня с последствиями. Это нормально?
Паныч. Пойду, покурю. (Уходит на лестничную площадку).
Вадим. Вата! (Берет яблоко, ест с ножа).
Спустя минуты возвращается Паныч.
ПАНЫЧ. Если и есть чувак в этом мире, который меня может убедить! То их нет. Но! (Подходит к дивану). Ты прав совершенно. Наши взгляды разные, и это ни разу не повод рушить дружбу. Ага, одни хотят в будущее, где Алиса Селезнева, другие где Дарт Вейдер. Никто не доживет. А я поэт и ты прав вне политики. Наливай!
Оба сидят на диване, выпивают, закусывают яблоками.
ПАНЫЧ. Ох, Москва-Москва! Портит она людей (Делает вид, что потрясен догадкой). Вадик. (Шепотом) А может ты еще и Гей? (Демонстративно отодвигается от Вадима).
ВАДИМ (с незаметной ухмылкой). Это зависит от того, как ты сейчас относишься к ним?
ПАНЫЧ (подумав). Ну-у, к инаковости. Есть такое слово? К любой инаковости умный человек относится с любопытством, глупый с ненавистью. А я, поскольку не глупый и не умный, я гений, то отношусь, как к вегетарианцам. Может, не очень понимаю, но это не мое собачье дело.
ВАДИМ (после паузы). Я не гей.
ПАНЫЧ. Аж жаль. (Дурашливо). Жалко-то как, охо-хо что ж делать теперь? Пожалуй, утоплюсь. В дорогом коньяке.
ВАДИМ. Вот тебе одна из причин, по которой я отключился от связи с тобой, с вами. Есть такая штука: общаешься, звонишь, переписываешься, а потом, когда встретились лично поговорить не о чем. Друг о друге все известно. Такие дела. Правда, приехать сюда я планировал в позапрошлом.
ПАНЫЧ. Мы в позапрошлом твоих помянули. На кладбище прибрались, выпили. Был там?
Вадим кивает и оставляет голову склоненной.
А на Совхозную пошел дом свой посмотреть?
ВАДИМ. Конечно. Дом другой, обшитыйЗабор новый. Черемуху спилили. Зато знаешь! Беседка сохранилась, там, где две лавочки, помнишь? В конце улицы, где скверик так, еле не слеза не скатилась. Хотя, что я? Скатилась. Слеза.
ПАНЫЧ. Ностальгия?
ВАДИМ. Если только по детству. Жить бы я здесь не смог.
ПАНЫЧ. Когда-то мог.
ВАДИМ. Паныч! Я понимаю ты любишь этот город. Но мне теперь вообще непонятно, как здесь люди живут. Это же туфли приличные не купить, галстук не купить. Заведений приличных нет. Кошмар! Это только в рубище одеваться, питаться чем попало. А ты даже яблоки, смотрю, не моешь. Я люблю, чтобы в ресторан, в отдельный кабинет, чтобы в уединении
ПАНЫЧ. На лбу!
ВАДИМ. (Трогая себя за бровь). Что там?
ПАНЫЧ. На лбу твоем написано симпатическими чернилами потребительский эскапизм!
ВАДИМ (после раздумий). Согласен. Есть такое. Незначительно, но есть. Слушай! А что-то сегодня людей много на улицах. Толпы. Я кхм, грешным делом думал, что меня признают. Без ложной скромности надо сказать мы были очень популярны.
ПАНЫЧ. Узнали?
ВАДИМ. Нет, как ни странно. Однако, следует учесть, что много времени прошло.
ПАНЫЧ. А меня узнают.
ВАДИМ. Так ты и пел.
ПАНЫЧ. Так ты тоже пел. Кстати, Веника нормально узнают. Кента редко, не видно его было за установкой, зато знают его по теперешнему статусу. А народ на улицах это у нас нынче день города в последнее воскресенье лета.