Случилась эта неприятная история после войны с Наполеоном когда Россия-матушка вернулась к старому, привычному порядку жизни. Москва уже вовсю отстраивалась заново, и новые нарядные дома росли вдоль улиц, как грибы после дождя. Любуясь на помолодевшую Москву, обновок захотела и столица.
Надо сказать, что главный храм Санкт-Петербурга, тем временем, заметно обветшал и вообще отстал от европейской моды. И старый Исаакиевский собор, в конце концов, приговорили к сносу.
Дальше события продолжились обычным образом. Среди столичных зодчих объявили конкурс на проект собора. Конкурс подобного масштаба давал отличный шанс, чтобы легко продвинуться в карьере, а, что ещё важней прославиться. И потому участвовать в борьбе хотели многие. Иосиф Шарлемань был в их числе.
И вдруг в столице появился иностранец француз, малоизвестный архитектор, но ловкий и напористый субъект.
Субъект как быстро выяснилось из столичных слухов, ещё на своей родине, в Париже, свёл личное знакомство с Александром. А там, добившись личного приёма, шустрый француз вручил царю подарок альбом, с подборкой собственных проектов. Наш государь, эстет и меценат, подарок принял очень благосклонно, а самого дарителя запомнил. И вот, в разгаре конкурсных баталий, распорядился пригласить того в Россию.
Француз немедля явился при дворе, где и представил свой проект собора Проект понравился и был одобрен. А его автор зодчий Монферран, без проволочек получил контракт и был пожалован придворным архитектором. Карьера господина Монферрана взметнулась ввысь, едва успев начаться
Потом, в детальном обсуждении проекта, вскрылись серьёзные недоработки. И, в целом, весь проект был «сыроват». Чтобы не затевать публичного скандала, назначили архитектурный «комитет», «для оказания помощи» мсье Монферрану В тот комитет вошёл и наш Иосиф Шарлемань.
Работа под началом Монферрана у Шарлеманя не сложилась сразу.
«Мэтр» оказался мнительным и гордым, новых товарищей не уважал, и потому работа комитета шла крайне медленно и очень плохо. И вскоре архитектор Шарлемань в сердцах из комитета вышел.
Уйти ушёл, но от мечты не отступился. И очень скоро, вопреки всему, надеясь на изменчивость фортуны, доделал таки собственный проект.
То был величественный, не громоздкий, в гармонии классических пропорций, при портиках тосканского порядка, пяти величественных куполах, в непогрешимости академического вкуса, прекрасный петербургский храм.
Куда там мармеладно-пряничному мсье, не уважавшему классических традиций, с его безвкусным и аляповатым, политым сладкой патокой, тортом! Куда ему до школы Росси! До петербургской школы! Подлинного вкуса, мастерства
Проект, отправленный на рассмотрение, вернули без объяснений и без резолюций Вот после этого, впервые в жизни, не слушая увещевания жены, непьющий Шарлемань по-русски запил.
Но вот один приятель-однокашник, узнав о состоянии Шарлеманя, решил немного ободрить того. И рассказал про неприятный казус с его, наставником Карлом Ивановичем Росси
Так вот, Карл Росси выполнил заказ, с доверием Святейшего Синода на храм в Столобенской обители.
Предложенный проект был нов и смел, он подрывал устои классицизма, сплетая древнерусские мотивы с готической Европой. В нём было всё размах, масштаб, нарядные шатры на колокольне, причудливая смесь декора Ещё б с ценителями повезло Вот тут-то и произошла осечка. Сей дерзостный проект был недопонят и возвращён для полной переделки Подобной оплеухи Карлу Росси не доводилось получать давно. Притом, об этом начали судачить
Вот, собственно, о чём и рассказал Иосифу заботливый приятель Но Шарлемань, не то, чтоб был утешен, скорей, задумался
А вскорости, наведался в Синод с большим бюваром из телячьей кожи.
Расчёт был в том, чтобы строительством собора с лихвой вернуть потерю гонорара за переданный в безвозмездный дар проект Проект святым отцам понравился. Однако, далее случился форс-мажор. Зело рачительный столобенский игумен столичного специалиста звать не стал, и ограничился стараниями местных. А Шарлемань за презентованный проект был поощрён его благословеньем Помимо этого, он получил нешуточный разлад от Росси и перемену многих из коллег. Урок был горек, но усвоен прочно.
Так Исаакий стал Богоявленским, рождённым, неким образом, бастардом. Ан вон оно как вышло-то. Чудно*
Так Исаакий стал Богоявленским, рождённым, неким образом, бастардом. Ан вон оно как вышло-то. Чудно*
Вот почему я обратилась к вам, закончила заказчица. Надеюсь, мой ответ вас успокоил.
И Шарлемань, обескураженно, кивнул.
Тогда давайте перейдем к делам. Итак, что вы решили?
Он деловито поднял папку и вынул несколько листов.
Я подготовил образцовые эскизы Извольте посмотреть и отобрать, дабы я мог начать работать над проектом.
Внимательно пересмотрев эскизы и обсудив исходный вариант, они пришли к взаимопониманию Он обещал с работой не тянуть, и предъявить проект как можно скоро.
Да-с И теперь к вопросу общей сметы. С которой суммы исходить в расчетах?
Рассчитывайте на миллион.
?
Заказчица неторопливо встала и, так же тихо и спокойно, повторила:
На миллион, в расчёте золотом. Да не тяните же, как обещали.
С тем, протянув для поцелуя руку, она дала понять, что разговор окончен.
Вернулся Шарлемань домой в смятенных чувствах. Да только дома его ждал сюрприз
(*Достоверных сведений о том, почему конкурсный проект на Исаакий Шарлеманя попал на остров Столбный, нет. А посему автор позволил себе некоторую фантазию.)
Глава 9. Вас, верьте, не забудут
В прихожей, архитектора ждал секретарь с посланием, доставленным в отсутствие хозяина Отдав Петруше верхнюю одежду, он тут же, не откладывая, вскрыл конверт и вынул лист отменной дорогой бумаги, как выяснилось, содержащий приглашение.
Послание гласило, что Алексей Сапожников, купец первой гильдии и почётный гражданин, имеет честь составить господину Шарлеманю партию в бильярде. С тем будет ожидать его в стенах Купеческого клуба ближайшей пятницей, после полудня, к пяти часам. Под этим заверенье в уважении и подпись.
Пётр, заглядывая Шарлеманю за плечо, слегка присвистнул. Алексей Семёнович Сапожников, сравнимый капиталами с пятёркой самых выдающихся купеческих семей, владелец золотых приисков, рыбных промыслов, мыльных, кожевенных мануфактур на праздность времени не тратил, а свой досуг нередко сочетал с делами
Заказчик нынче стал жирён, а, Иосиф Иванович? Фортуна снова улыбнулась, или как?
Но Шарлемань, не торопясь с ответом, молча направился в рабочий кабинет. С Сапожниковым он в знакомстве не был, как и с купечеством подобного масштаба. В стенах Купеческого клуба иметь влиятельного покровителя не мог Однако Хотя Если вспомнить
Он встал и подошел к стенному стеллажу, плотно заполненному папками проектов Здесь, где-то в дальней папке был заказ, что в 1822 году исполнен для купца, домовладельца Как бишь его? Купца, того, что на Гороховой Да вот и эта папка! Для Устинова. Михаил Андрианович Устинов Гороховая 59.
Архитектор с явным облегчением вздохнул, выудил папочку и развернул бумаги. А вот он и доходный дом Матрёшка.
Устинов, хоть и миллионщик, да по деньгам заказ был невелик. Но и непрост. Так Шарлемань и брался не для денег, а большей частью интереса ради.
Расчётливый саратовский купчина задумал приумножить свой доход от сдачи в найм квартир задействовав внутренний двор-колодец. Двор за его доходным домом был обширным, да прибыли совсем не приносил. Устинов сокрушался, но не долго пока не обратился к Шарлеманю. Тот должен был поставить новый дом внутри двора, да чтоб квартир поболе, но так, чтоб двор не стал чрезмерно тёмным. А главным образом, чтобы углы не закрывали свет жильцам напротив.
Иосиф не без удовольствия взглянул на общий план и на эскиз И цокнул языком. Заказчик поначалу подивился, но новый круглый трёхэтажный корпус принял. А архитектора премировал кольцом. Увы, колечко, к огорчению супруги, затерялось. Но дом-кольцо стоял и по сей день. Неброский, замкнутый кольцеобразный корпус, обвитый строгими оконцами квартир, укрытый во дворе от шума и от лиха. Судьба готовила его для долгой жизни.
Переживёт он всех домовладельцев и все лихие годы перемен.
И через многие десятки лет, когда в Швейцарии закончит свои дни последний представитель рода сэр Питер Устинов (тот самый, снискавший всемирную славу), невзрачный дом-кольцо будет стоять почти что в первозданном виде.
«Должно быть, рекомендовал меня купец Устинов Спасибо вам, Михайло Андрианович за то, что не забыли Шарлеманя», сказал он про себя. Потом захлопнул папку и бережно поставил на стеллаж.