Оптимизм это недостаток информации! Жизненные цитаты, притчи и афоризмы от Фаины Раневской - Раневская Фаина Георгиевна 2 стр.


Встречаются Раневская и Марлен Дитрих.

 Скажите,  спрашивает Раневская,  вот почему вы все такие худенькие да стройненькие, а мы большие и толстые?

 Просто диета у нас особенная: утром кекс, вечером секс.

 Ну, а если не помогает?

 Тогда мучное исключить.

* * *

Семья заменяет все. Поэтому, прежде чем ее завести, стоит подумать, что тебе важнее: все или семья.

* * *

Как-то, когда Раневская еще жила в одной квартире с Вульфами, а маленький Алеша ночью капризничал и не засыпал, Павла Леонтьевна предложила:

 Может, я ему что-нибудь спою?

 Ну зачем же так сразу,  возразила Раневская.  Давай еще попробуем по-хорошему.

* * *

 Вот женишься, Алешенька, тогда поймешь, что такое счастье.

 Да?

 Да. Но поздно будет.

* * *

Эрзац-внук спрашивает у Фуфы:

 Что это ты все время пьешь что-то из бутылочки, а потом пищишь «пи-пи-пи»?

 Лекарство это,  отвечает Раневская.  Читать умеешь? Тогда читай: «Принимай после пищи».

* * *

Фаина Георгиевна не раз повторяла, что не была счастлива в любви: «Моя внешность испортила мне личную жизнь».

* * *

Олег Даль рассказывал:

 Снимается сцена на натуре. В чистом поле. У Раневской неважно с желудком. Она уединяется в зеленый домик где-то на горизонте. Нет и нет ее, нет и нет. Несколько раз посылают помрежа: не случилось ли что? Раневская откликается, успокаивает, говорит, что жива, и опять ее все нет и нет. Наконец она появляется и величественно говорит: «Господи! Кто бы мог подумать, что в человеке столько говна!»

* * *

 А вы знаете, я цветы не люблю. Деревья мыслители, а цветы кокотки.

* * *

Раневская ходит очень грустная, чем-то расстроена.

 У меня украли жемчужное ожерелье!

 Как оно выглядело?

 Как настоящее

* * *

Мальчик сказал: «Я сержусь на Пушкина, няня ему рассказала сказки, а он их записал и выдал за свои».

 Прелесть!  передавала услышанное Раневская. После глубокого вздоха последовало продолжение:  Но боюсь, что мальчик все же полный идиот.

* * *

После вечернего чтения Эрзац-внук спросил Раневскую:

 А как Красная Шапочка узнала, что на кровати лежит не бабушка, а серый волк?

 Да очень просто: внучка посчитала ноги волк имеет аж четыре ноги, а бабушка только две. Вот видишь, Лешенька, как важно знать арифметику!

* * *

 Какие, по вашему мнению, женщины склонны к большей верности брюнетки или блондинки?

Не задумываясь, Раневская ответила:

 Седые!

* * *

 Страшно грустна моя жизнь. А вы хотите, чтобы я воткнула в жопу куст сирени и делала перед вами стриптиз.

* * *

 Я провинциальная актриса. Где я только ни служила! Только в городе Вездесранске не служила!..

* * *

В свое время именно Эйзенштейн дал застенчивой, заикающейся дебютантке, только появившейся на «Мосфильме», совет, который оказал значительное влияние на ее жизнь. «Фаина,  сказал Эйзенштейн,  ты погибнешь, если не научишься требовать к себе внимания, заставлять людей подчиняться твоей воле. Ты погибнешь, и актриса из тебя не получится!»

Вскоре Раневская продемонстрировала наставнику, что кое-чему научилась. Узнав, что ее не утвердили на роль в «Иване Грозном», она пришла в негодование и на чей-то вопрос о съемках этого фильма крикнула: «Лучше я буду продавать кожу с жопы, чем сниматься у Эйзенштейна!» Автору «Броненосца» незамедлительно донесли, и он отбил из Алма-Аты восторженную телеграмму: «Как идет продажа?»

* * *

 Как жизнь, Фаина Георгиевна?

 Я вам еще в прошлом году говорила, что говно. Но тогда это был марципанчик.

* * *

Подводя итоги, Раневская говорила:

 Я родилась недовыявленной и ухожу из жизни недопоказанной. Я недо

* * *

 Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй.

* * *

 Успех единственный непростительный грех по отношению к своему близкому.

* * *

 У нее не лицо, а копыто,  говорила об одной актрисе Раневская.

* * *

 Смесь степного колокольчика с гремучей змеей,  говорила она о другой.

* * *

О коллегах-артистах:

 У этой актрисы жопа висит и болтается, как сумка у гусара.

* * *

 У него голос будто в цинковое ведро ссыт.

* * *

Главный художник «Моссовета» Александр Васильев характеризовался Раневской так: «Человек с уксусным голосом».

Главный художник «Моссовета» Александр Васильев характеризовался Раневской так: «Человек с уксусным голосом».

* * *

Об одном режиссере:

 Он умрет от расширения фантазии.

* * *

Раневская о проходящей даме:  Такая задница называется «жопа-игрунья».

* * *

А о другой: «С такой жопой надо сидеть дома!»

* * *

 Когда нужно пойти на собрание труппы, такое чувство, что сейчас предстоит дегустация меда с касторкой.

* * *

 Деляги, авантюристы и всякие мелкие жулики пера! Торгуют душой, как пуговицами.

* * *

Раневская всю жизнь мечтала о настоящей роли. Говорила, что научилась играть только в старости. Все годы копила умение видеть и отражать, понимать и чувствовать, но чем тверже овладевала грустной наукой существования, тем очевиднее становилась невозможность полной самореализации на сцене. Оказалось, нет для нее ни Роли, ни Режиссера. Роль не придумали. Режиссер не родился.

* * *

Раневская хотела попасть в труппу Художественного театра.

Качалов устроил встречу с Немировичем-Данченченко. Волнуясь, она вошла в кабинет. Владимир Иванонович начал беседу он еще не видел Раневскую на сцене, но о ней хорошо говорят. Надо подумать не войти ли ей в труппу театра. Раневская вскочила, стала кланяться, благодарить и, волнуясь, забыла имя и отчество мэтра: «Я так тронута, дорогой Василий Степанович!»  холодея произнесла она. «Он как-то странно посмотрел на меня,  рассказывает Раневская,  и я выбежала из кабинета, не простившись». Рассказала в слезах все Качалову. Он растерялся но опять пошел к Немировичу с просьбой принять Раневскую вторично. «Нет, Василий Иванович,  сказал Немирович,  и не просите; она, извините, ненормальная. Я ее боюсь».

* * *

 Фаина Георгиевна! Галя Волчек поставила «Вишневый сад».

 Боже мой, какой ужас! Она продаст его в первом действии.

* * *

 У Юрского течка на профессию режиссера. Хотя актер он замечательный.

* * *

 Ну и лица мне попадаются, не лица, а личное оскорбление! В театр вхожу как в мусоропровод: фальшь, жестокость, лицемерие. Ни одного честного слова, ни одного честного глаза! Карьеризм, подлость, алчные старухи!

* * *

Тошно от театра. Дачный сортир. Обидно кончать свою жизнь в сортире.

* * *

«Перестала думать о публике и сразу потеряла стыд. А может быть, в буквальном смысле «потеряла стыд»  ничего о себе не знаю.

С упоением била бы морды всем халтурщикам, а терплю. Терплю невежество, терплю вранье, терплю убогое существование полунищенки, терплю и буду терпеть до конца дней.

Терплю даже Завадского».

(Из записной книжки)

* * *

Раневская постоянно опаздывала на репетиции. Завадскому это надоело, и он попросил актеров о том, чтобы, если Раневская еще раз опоздает, просто ее не замечать. Вбегает, запыхавшись, на репетицию Фаина Георгиевна:

 Здравствуйте!

Все молчат.

 Здравствуйте!

Никто не обращает внимания. Она в третий раз:

 Здравствуйте!

Опять та же реакция.

 Ах, нет никого?! Тогда пойду поссу.

* * *

Раневская называла Завадского маразматиком-затейником, уцененным Мейерхольдом, перпетуум кобеле.

* * *

 Кто бы знал мое одиночество? Будь он проклят, этот самый талант, сделавший меня несчастной

* * *

 Одиночество как состояние не поддается лечению.

* * *

 Доктор, в последнее время я очень озабочена своими умственными способностями,  жалуется Раневская психиатру.

 А в чем дело? Каковы симптомы?

 Очень тревожные: все, что говорит Завадский, кажется мне разумным

* * *

 Нонна, а что, артист Н. умер?

 Умер.

 То-то я смотрю, он в гробу лежит

* * *

 Ох, вы знаете, у Завадского такое горе!

 Какое горе?

 Он умер.

* * *

Раневская забыла фамилию актрисы, с которой должна была играть на сцене:

 Ну эта, как ее Такая плечистая в заду

* * *

 Я была вчера в театре,  рассказывала Раневская.  Актеры играли так плохо, особенно Дездемона, что когда Отелло душил ее, то публика очень долго аплодировала.

* * *

Как я завидую безмозглым!

* * *

В юности, после революции, Раневская очень бедствовала и в трудный момент обратилась за помощью к одному из приятелей своего отца.

Тот ей сказал:

 Дать дочери Фельдмана мало я не могу. А много у меня уже нет

Назад Дальше