Тем временем папа почистил и выпотрошил рыбу, приложив к этому немало усилий, после чего мама отпустила его к телевизору как раз начиналась трансляция футбольного матча, а сама собрала со стола потроха, чтобы выбросить их в мусорное ведро. И тут внутри большого рыбьего пузыря что-то блеснуло. Мама вскрыла его ножом, и в следующую секунду на ее ладони оказался прозрачный цилиндрик толщиной с палец и длиной сантиметров десять. Когда мама вымыла его под струей воды, то увидела, что он как бы собран из пяти более коротких стеклянных цилиндриков, очевидно, склеенных друг с другом. Причем один крайний цилиндрик был абсолютно прозрачным, а остальные отливали нежными оттенками зеленого, желтого, голубого и розового цветов.
Мама подняла ладонь повыше, поближе к абажуру; и когда свет лампы упал на цилиндрик, в глубине его вспыхнули и заиграли разноцветные искорки. Маме вдруг показалось, что она уже когда-то видела нечто подобное, она задумалась, пытаясь ухватить ускользающее воспоминание, но тотчас это ощущение исчезло. Мама улыбнулась: вещица хоть и явно бесполезная, но очень симпатичная и наверняка должна утешить Алену.
Мама тут же пошла в гостиную и объявила о своей удивительной находке. Папа только кивнул головой, не отрывая взгляда от телевизора и скорее всего даже не уловив смысла сказанного. Алена продолжала дуться и сделала вид, что все это ее не интересует, но по вспыхнувшим в ее глазах огонькам мама безошибочно определила, что цель достигнута и Алениного упрямства надолго не хватит. Однако торопить события она не стала, а молча положила цилиндрик на сервант и отправилась на кухню готовить рыбу. Ее ожидания полностью оправдались, и уже через пять минут, забыв обо всем, Алена увлеченно занималась с новой игрушкой.
* * *Утром на завтрак была жареная рыба, от которой Алена все же отказалась, на что папа сказал:
Дочь, дело, конечно, твое. Но, по-моему, ты ведешь себя, как неразумное дитя. Ты пойми, каждый человек время от времени встает перед проблемой выбора, и очень важно, чтобы этот выбор был правильным. Я, например, считаю правильным, если мы съедим эту рыбу, а не она нас.
При этих словах он отправил в рот очередной кусок, покрытый аппетитной золотистой корочкой. Папа говорил абсолютно серьезным тоном, и только с большим трудом можно было разглядеть в уголках его глаз притаившуюся там смешинку. Увидев, что Алена недоверчиво хмыкнула, он продолжал:
А что? По крайней мере, Лимонад на своей шкуре испытал остроту ее зубов. Не подоспей мы вовремя, неизвестно чем бы все кончилось. А кто был бы следующим у нее на очереди?
Папа сделал страшные глаза, и Алена, не выдержав, рассмеялась.
Услышав свое имя, в кухню вошел Лимонад и уставился на папу преданными глазами.
А, Лимонадик! Ты, брат, отомщен. Враг повержен, изжарен и подан тебе на блюдечке с голубой каемочкой.
С этими словами папа поставил перед котом тарелочку с большим сочным куском рыбы. Однако, ко всеобщему удивлению, Лимонад отвернул от тарелки морду, как бы даже поморщившись, и продолжал сверлить папу своими зелеными глазами.
Да вы, братцы, сговорились, папа только развел руками. Ну как хотите, а мне пора на работу.
Уже в дверях мама вручила ему сверток с несколькими кусками рыбы.
Зайдешь к Даниловне и отдашь. Обещали ведь угостить.
Будет сделано, папа шутливо отдал честь, поцеловал маму и Алену и вышел за дверь.
В тот момент Алена даже подумать не могла, что вот эта захлопнувшаяся за папой дверь как бы отрезала ее от привычной, реальной жизни, мало чем отличающейся от жизни любой десятилетней девочки. И в то же время открыла перед ней другой мир огромный, неизведанный, полный чудесных, удивительных и даже страшных вещей. Мир, приоткрывающийся почти каждому человеку в каком-либо из своих проявлений. Однако, мало кто воспринимает зачастую едва уловимые сигналы из этого мира. Другие же, страшась неведомого, сами спешат оборвать едва протянувшуюся тончайшую нить между двумя реальностями.
И вот теперь перед загадочным лицом Неведомого оказалась маленькая десятилетняя девочка.
2. События страшные и чудесные
Странности начались уже через час, когда папа неожиданно вернулся домой. Вид у него был несколько удрученный. Оказалось, что его не допустили до полетов не прошел на медкомиссии какой-то тест на быстроту реакции, что было крайне удивительно, так как о папиных физических данных буквально ходили легенды. И вдруг не допущен до полетов.
2. События страшные и чудесные
Странности начались уже через час, когда папа неожиданно вернулся домой. Вид у него был несколько удрученный. Оказалось, что его не допустили до полетов не прошел на медкомиссии какой-то тест на быстроту реакции, что было крайне удивительно, так как о папиных физических данных буквально ходили легенды. И вдруг не допущен до полетов.
Алена очень расстроилась, наверное, даже больше, чем сам папа. Однако самым удивительным в этой ситуации была реакция мамы, вернее полное отсутствие какой бы то ни было реакции. Она, как ни в чем не бывало, продолжала сидеть перед зеркалом и накрашивать ресницы. И только тут до Алены дошло, что мама сидит вот так уже почти целый час, с того самого момента, как папа ушел на работу. И это была мама, которая никогда в жизни не тратила на макияж больше пяти минут (по правде сказать, при ее внешности можно было обойтись и совсем без него).
Алена только в недоумении пожала плечами и ушла в свою комнату. В тот момент она по-настоящему не встревожилась, лишь легкое чувство беспокойства поселилось где-то внутри, создавая некий дискомфорт, как маленький камешек, попавший в ботинок. А скоро Алена и вовсе забыла обо всем. Она играла со своей новой игрушкой разноцветным цилиндриком, найденным в рыбьем пузыре, и вдруг от цилиндрика, казавшегося таким монолитным, с легким щелчком отделился крайний, голубого цвета диск и зафиксировался на расстоянии сантиметров двух без всякой видимой связи с ним. В образовавшийся промежуток можно было просунуть палец, не встречая никакого сопротивления: кроме воздуха там ничего не было. В то же время цилиндрик и диск оставались неразрывно связанными друг с другом какой-то необъяснимой силой. Кроме того голубой диск начал светиться.
Сначала Алена этого не заметила, так как любовалась цилиндриком, сидя у ярко освещенного солнцем окна, но когда она попыталась впрочем абсолютно безуспешно растащить цилиндрик и диск и зажала последний в кулаке, то увидела пробивающийся сквозь пальцы нежно-голубой свет. Алена отнесла цилиндрик в дальний, затемненный угол комнаты и поставила вертикально на одну из полок, укрепленных на стене над кроватью и уставленных игрушками. Потом она отошла и, немного наклонив голову набок, залюбовалась полученным эффектом. Вид цилиндрика с парящим над ним светящимся диском издалека напоминал какую-то фантастическую свечу, горящую ровным голубым пламенем.
Алена поспешила к родителям, чтобы поделиться с ними своим удивительным открытием. И тут тревога с новой силой сжала ее сердечко. С родителями продолжало происходить что-то странное: сразу в глаза бросалось то, что они абсолютно не общались между собой, передвигались по квартире, как будто не видя один другого, даже когда встречались лицом к лицу. Казалось, что они не замечают не только друг друга, но и Алену тоже. Когда та обращалась к кому-нибудь из них, ей приходилось по нескольку раз повторять свой вопрос, прежде чем взгляд, устремленный как бы сквозь нее, приобретал осмысленное выражение; но несмотря на это, ответ, как правило, звучал невпопад. При этом голоса как у папы, так и у мамы были каким-то бесцветными, лишенными всяких интонаций.
Большей частью папа неподвижно сидел на диване, устремив немигающий взгляд в открытую на одной и той же странице книгу; мама так же неподвижно стояла у окна, как бы пристально высматривая что-то на улице. Но когда Алена подошла к ней и, взяв за руку, заглянула в лицо, то увидела, что глаза ее закрыты. Девочке стало страшно, она стала тянуть мать за руку, пытаясь как-то вывести ее из этого сомнамбулического состояния, но рука была твердой и неподатливой, как будто деревянной. Наконец мама открыла глаза и повернулась к Алене, несколько секунд она смотрела на дочь неподвижным взглядом, потом в лице ее что-то дрогнуло, и на губах появилась едва заметная улыбка. Еще несколько секунд спустя она как бы ободряюще потрепала Алену по щеке и пошла на кухню. При этом движения ее были какими-то неуверенными и как будто замедленными.
У Алены немного отлегло от сердца, но она поняла: с родителями что-то случилось. Может быть, они заболели какой-то неизвестной болезнью, и надо скорее вызывать врача. Однако при всей странности их поведения назвать их вид болезненным было никак нельзя: внешне они выглядели вполне нормально, а цвет лица был даже лучше, чем обычно. Поэтому Алена, всячески стараясь успокоиться, постоянно твердила про себя: "Ничего страшного не случилось. Скоро это пройдет, и они опять станут сами собой. Вот сейчас я пойду к себе, поиграю часик и все будет в порядке."