4. Лимонад отправляется в разведку
За окнами уже забрезжил рассвет, когда друзья наконец обсудили различные варианты развития событий и остановились на одном, самом, как им показалось, безопасном и доступном для воплощения. При этом все единодушно исходили из следующих, не подлежащих никаким сомнениям фактов:
Первое: Алениных родителей заколдовала Крокодиловна для того, чтобы заполучить волшебный цилиндрик, ей, по всей видимости, и предназначавшийся.
Второе: по расчетам Крокодиловны Алена тоже должна быть заколдована; о том, что этого не произошло, ей не известно; и это хорошо.
Третье: Крокодиловне также ничего не известно о Лю и о том, что один из секретов цилиндрика раскрыт; и это тоже хорошо.
И, наконец, четвертое: Крокодиловна ничего не знает об этом секретном заговоре против нее; и это просто здорово, потому что дает определенные преимущества в борьбе с ней.
План же действий состоял в том, чтобы и дальше сохранять в тайне тот факт, что Алену не удалось заколдовать, как ее родителей. Для этого ей категорически запрещалось выходить из дома, открывать кому бы то ни было дверь и отвечать на телефонные звонки. Кроме того, предполагалось установить за Крокодиловной слежку с целью сбора информации о ее колдовской деятельности.
Возможно, у нее есть какие-то колдовские книги, говорила Лю, в которых написано, как надо снимать заклятья. Или вдруг можно будет узнать, как пользоваться цилиндриком для этих же целей. Ну в общем, мало ли что. Короче говоря, надо засылать шпиона в логово врага. Пойду я.
Алена и Лимонад в один голос принялись возражать. Доводы их были просты и убедительны: ну не может игрушечная обезьяна средь бела дня лезть через форточку в чужую квартиру. Зато Лимонад на роль шпиона подходил просто идеально. Его кандидатура и была после недолгих препирательств со стороны Лю утверждена окончательно.
Когда план действий был обсужден во всех деталях, на улице совсем рассвело. Солнечный луч пробился в щель между оконными занавесками и осветил книжную полку со стоявшим на ней цилиндриком. Голубой свет померк окончательно, зато весь цилиндрик заискрился, заиграл разноцветными огоньками.
Алена встала на постели и потянулась рукой к цилиндрику. И тут произошел случай, наглядно показавший, что этот волшебный предмет нес в себе не только благо, но мог оказаться и весьма опасным в руках неумелых или чрезмерно беспечных.
Когда Алена взяла цилиндрик в руки, она нечаянно надавила сверху на голубой диск, и тот с мягким щелчком притянулся к цилиндрику, образовав с ним, как и прежде, единое целое. Алена услышала сзади глухой стук и, обернувшись, увидела Лю, неподвижно лежащую на полу с неестественно вывернутыми руками и ногами. Лимонад сидел рядом и, наклонив голову набок, укоризненно смотрел на девочку.
Ой, что я наделала! испуганно воскликнула Алена и бросилась судорожно пытаться отделить голубой диск от цилиндрика.
Руки сразу вспотели, пальцы сделались непослушными, и получилось так, что вместо одного диска отщелкнулись сразу два голубой и желтый.
Яркий зеленый луч вырвался из цилиндрика, тонким светящимся жгутом протянулся через всю комнату и уперся в кресло, стоящее в углу рядом с торшером. Секундаи кресло исчезло. Вернее, так показалось Алене сначала. И только потом, когда она уже почти в полной панике поставила диски на место, и луч исчез; только тогда она, успокоившись, смогла разглядеть рядом с торшером малюсенькое, совсем игрушечное креслице точную копию большого, только что стоявшего на этом месте. Теперь на него можно было посадить разве что самую маленькую из Алениных кукол. Алена только покачала головой и опасливо покрутила цилиндрик в руках, рассматривая его со всех сторон. Потом она очень медленно и аккуратно отщелкнула все-таки один голубой диск. Лю пошевелилась и села на полу, потом она покрутила головой, подвигала туда-сюда руками и наконец, строго посмотрев на Алену, произнесла:
Ты вот что, ты уж больше так не делай. Договорились?
Алена горячо заверила ее, что больше так никогда-никогда делать не будет. Более того, она предложила, чтобы цилиндрик постоянно находился у Лю. Для этого как нельзя лучше подошел бы карманчик на комбинезоне, в который была одета обезьяна. Карман идеально подходил по размеру и к тому же закрывался на "молнию". Все нашли это предложение разумным, и цилиндрик перекочевал в карман комбинезона Лю.
Да, задумчиво промолвил Лимонад, пробуя лапой миниатюрное креслице, неплохо было бы иметь инструкцию к этой игрушке. Я имею в виду цилиндрик.
Лимонад, тебе и карты в руки, сказала Лю. Собирайся-ка ты, брат, в разведку.
Да, пожалуй, пора, согласился кот. Ну, я пошел.
Смотри там, поосторожнее, Алена погладила его по голове и почесала за ухом.
Слушай, Лимонад, вдруг спохватилась обезьяна, а ведь ты так ничего о себе и не рассказал. И чего это ты вдруг стал говорящим?
А чего рассказывать? Кот да кот, только умный очень. А говорящим я всегда был, только меня никто не слышал.
И, сверкнув своими зелеными глазами, Лимонад направился к двери.
* * *Большой рыже-полосатый кот медленно вышел на освещенный утренним солнцем двор. Брезгливо обходя встречающиеся на пути лужи, он с независимым видом направился к детской площадке, где несколько молодых мамаш уже выгуливали своих малышей. Выбрав уединенную скамейку, Лимонад, а это был, конечно, он, расположился на ней, подобрав под себя все четыре лапы. Вид у него был самый благодушный, и со стороны могло показаться, что кот пригрелся на солнышке и заснул. Но тот, кто бы так подумал, очень бы ошибся. Действительно, глаза у Лимонада были прищурены, но он отлично видел все, что творилось вокруг. И вот когда из своего подъезда вышла Даниловна и двинулась вдоль дома с традиционным утренним обходом, кот не спеша встал, потянулся, спрыгнул на землю и потрусил в противоположном направлении, как бы по своим кошачьим делам.
Даниловна жила на первом этаже. Оба окна ее квартиры выходили во двор, и Лимонаду не составило никакого труда, улучив момент, быстро влезть в открытую форточку.
Внутреннее убранство квартиры несколько озадачило кота. Если честно, он ожидал увидеть темную, закопченную каморку с заросшими паутиной углами, возможно, даже с очагом и кипящим на нем котлом с каким-нибудь колдовским варевом. Ничего подобного не было. Квартира, хоть и однокомнатная, но оказавшаяся неожиданно довольно просторной, была обставлена с определенным вкусом и даже изысканностью. Массивная мебель темного полированного дерева была явно не из простого мебельного магазина, но больше всего Лимонада поразила японская электроника, дополнявшая общую картину. Он даже засомневался было, в ту ли квартиру попал, но, прикинув, решил, что ошибки быть не должно. Удивила его и глухая драпировка на окнах из тяжелого темно-зеленого бархата. Из-за нее в комнате было довольно сумрачно, почти темно, хотя Лимонад мог бы поклясться, что с улицы окна выглядели так, будто были завешаны легкими тюлевыми занавесками. Впрочем, темнота коту нисколько не мешала, скорее даже наоборот.
Кот тщательно обследовал всю квартиру, но не нашел ничего подозрительного или интересного; не было никаких колдовских книг, но если бы они вдруг и нашлись, что смог бы Лимонад в них понять не известно.
Прошло около получаса. Скоро должна была вернуться хозяйка, и Лимонад решил, что пришла пора подыскать для себя подходящее убежище. Немного порыскав по комнате, он наконец забился под диван, найдя это место наиболее удобным, так как отсюда можно было не только подслушивать, но и подглядывать в случае необходимости. Кот спрятался вовремя. Не прошло и двух минут, как во входной двери щелкнул замок. Это, очевидно, вернулась Крокодиловна. Некоторое время она что-то делала в прихожей, потом раздался шум воды из ванной, а еще через несколько минут открылась дверь, и кто-то наконец вошел в комнату.
Лимонад осторожно выглянул из своего убежища и чуть не остолбенел: это была не Крокодиловна, вернее не та Крокодиловна, которую знал весь дом. В комнату вошла статная женщина, облаченная в длинное, в черно-красных тонах платье из плотной переливающейся материи. Длинные черные волосы, расчесанные на прямой пробор и схваченные серебряным обручем, надетым на голову, свободно падали на полуобнаженные плечи. На шее и руках поблескивали серебряные украшения.
Лимонад, забыв об осторожности, еще больше высунулся из-под дивана, чтобы получше разглядеть лицо женщины. Да, безусловно это была Даниловна, хотя узнать ее было довольно трудно. Она всегда казалась если не старой, то, по крайней мере, очень пожилой женщиной. Эту же назвать пожилой не повернулся бы язык; ни единой старческой морщинки на волевом, с налетом надменности лице. Его можно было назвать даже красивым, чего никогда нельзя было сказать о лице Даниловны. Но тем не менее, это был один и тот же человек.