Нам туда, Эу указала в проход за дворцом. На пастбище ведут две дороги, нижняя и верхняя.
Я заикнулся было про пастбище (почему под землей, среди камней?), но сотница уже бодро зашагала вперед. Налетевшие на меня гно, пару раз хорошенько наступившие коваными сапогами на пятки, лишний раз промотивировали догонять предводительницу нашего небольшого отряда.
Мы двигались довольно быстро, минуя резкие низкие повороты, взбираясь вверх по крутому склону. Внезапно перед нами выросла широкая площадка с воротами, каким-то чудом втиснутыми в узкий ход тоннеля. Видать, немало пришлось тут гно поработать, борясь с упрямым камнем. По бокам ворот были проделаны отверстия, в которые высунули свои острые носы заряженные баллисты. На стенах у самых бойниц поглядывали куда-то вдаль рядовые бойцы (это я понял по отсутствию наплечников) с арбалетами.
Нас приветствовал рослый даже для местного люда десятник, опирающийся на двуручную секиру с чуть укороченным древком.
Эу, кивнул он моей спутнице, нас уже меняют?
Нет, Барбадух. Мы на пастбище. Как там?
Десятник недоверчиво посмотрел на меня, но все же на вопрос вышестоящего чина ответил:
Пока все тихо, но вчера ближе к вечеру со стороны прохода слышался странный шум. А сегодня мы нескольких овец недосчитались.
Поняла, кивнула Эу. Вот мы и посмотрим. Открывай ворота.
Едва Барбадух кивнул своим солдатам, замершим в ожидании и внимательно слушающим каждое слово, как те бросились отодвигать тяжеленный засов.
Проржавевшие петли заскрипели, стоном прокатившись по сводам тоннеля, и в лицо ударил свет. Нет, не яркий солнечный, а какой-то приглушенный, но после привычной темени заискрившийся тысячами лучиков.
Будьте осторожнее, сказал нам вслед десятник.
Барбадух, я не первый раз спускаюсь на пастбище. Хватит попусту сотрясать воздух.
При этих словах гно-переросток покраснел, а все воины, включая его собственных подчиненных, звонко расхохотались.
Его полное имя Барбадух Ветрогон, пояснила Эу. Так повелось, что у них в роду определенные физиологические особенности. Еду плохо переваривают.
Она говорила еще что-то, но я почти не слышал, увлеченный видом на пастбище.
Острые пики скал были покрыты клочками сочной изумрудной травы. Беспокойная речка бурлила далеко внизу. Белые, чуть шевелящиеся пятна изредка блеяли и перескакивали с камня на камень. Пастбище походило на необъятный, давно умерший вулкан, где вместо застывшей магмы вдруг оказались куски разбросанной, но плодородной земли. По всей видимости, днем солнце здесь проходило полный круг, через прореху в горе давая траве силу, а ночью наступала пора речки питать упрямо растущую зелень, застилая пастбище легким туманом испаряющейся влаги, что капала с выступов и утесов.
Эх, выбраться бы наверх Правда, сдается мне, тут не каждый альпинист справится. А я так вообще буду лететь в режиме «голова попа голова попа», пока не превращусь в мясной рулет. Хотя и то польза овцам с баранами будет разнообразие в рационе. Высоко, конечно, тут метров пятьсот-шестьсот, а по ширине пастбище и того больше в несколько раз. М-да, подписался я незнамо на что. Ищи теперь иголку в стоге сена.
Сотник! один из камней у травы вдруг вскочил на ноги и поклонился Эу.
Я с удивлением рассматривал гно. Он был в каких-то серых обмотках и с длинной палкой в руках. Ничего необычного гном как гном. Разве что худой, да переднего зуба не хватает. Значит, это так у нас выглядят подземные пастухи.
Как тут?
Тихо, милостью Отца, отозвался гно, но вид у него был встревоженный, я бы даже сказал, испуганный. Но Лубфел жаловался, что вчера внизу, у самого прохода, слышал какие-то звуки.
Эу кивнула, будто гно подтвердил ее мысли, и подозвала пару арбалетчиков. После коротких наставлений парни двинулись вперед, хотя по их походке было видно, что им это не доставляет ровно никакого удовольствия. Я же чувствовал себя в относительной безопасности. Конечно, гно это не мой храбрый Хло, но толпа вооруженных полуросликов тоже неплохо.
Мы спустились по горной тропке, пройдя перепутье. Позади осталась относительно ровная дорога, ведущая ко вторым воротам, а впереди, ловко ныряя вниз и спеша к ручью, виднелся проход между камнями.
Теперь движения отряда стали нарочито медленными и осторожными. Арбалетчики подняли оружие, готовясь пустить болт в неведомого противника, который, казалось, сейчас ринется на них.
Теперь движения отряда стали нарочито медленными и осторожными. Арбалетчики подняли оружие, готовясь пустить болт в неведомого противника, который, казалось, сейчас ринется на них.
Я тоже на всякий случай взял лук и вложил стрелу в тетиву. Ну-ну, что там нас ожидает за поворотом?
Сначала я услышал свист болта. Впереди что-то лязгнуло видимо, гно попал в цель, точнее, в доспех. А потом произошло странное. Та часть отряда, что уже успела зайти за поворот, точно застыла: кто изумленно, кто в страхе, раскрыв рты. Они напоминали героев, внезапно увидевших Медузу Горгону. Оставшаяся часть десятка стала спешно отступать назад, ничуть не думая спасать своих товарищей. Я же замер ровно посередине, в вечном вопросе, куда броситься к умным или красивым.
Пока мой бедный мозг разрывался, на дороге показался медленно и уверенно шагающий к своей добыче гном. В правой его руке был зажат меч, а в левой горел черным пламенем посох с прозрачным кристаллом.
И все бы ничего, но, судя по разложившемуся лицу, этот гном умер много лет назад.
***
Москва, башня «Эволюция»,
конференц-зал компанииVerraviaCorporation
«Утрачен полный контроль над игрой», прочитал последние строчки своего отчета плотный высокий мужчина с ежиком и, проведя рукой по колючей голове, сложил листок вдвое.
Он еще раз оглядел собравшихся пятерых воротил игрового бизнеса, начинавших когда-то студентами и не питающих в те времена надежд на реальное обогащение. Они до сих пор были вместе, но не из-за крепкой дружбы, а из-за страха остаться в одиночестве. Взвод личной охраны, бронированные автомобили, огороженные коттеджи с высоким забором и колючей проволокой ничто уже не могло вернуть им спокойный, крепкий сон. Страх предательства давно въелся в разум каждого. И чем богаче они становились, тем сильнее боялись.
Спасибо Грише с его светлой идеей отдать питание, управление серверами и базами данных центральному ядру игры, сказал один из пяти, зло озирая остальных впавшими глазницами. «Мы первые, кто применит технологию квантовых компьютеров с четвертичной логикой, чтобы игра осознала себя как личность», передразнил он компаньона.
Если бы не один умник, который решил, что сервера нужно поместить в полностью изолированный бункер с реактором холодного синтеза, ловко парировал Григорий Иосифович. Он специально зашамкал ртом, пародируя только что говорившего: «А то там такие деньги, вдруг кто отжать попробует». Теперь жди, придурок, десять лет, пока автоматические замки не откроются. Если доживешь.
Захар, Гриша, сейчас не время грызть друг другу глотки, прервал их спокойный голос жилистого старика, сидящего во главе стола. Пашенька, новостей про этого Кирилла нет?
Пока нет, ответил «Еж». Все шерстим, Михаил Геннадьевич.
Шерстите, шерстите. Авось, что и выгорит. Хотя и «Миротворцы» тоже молчат.
У тебя там свой человечек? наклонился вперед на тревожно затрещавшем кожаном кресле толстый, с редкими волосами, причесанными набок, старик.
Есть, Эльдар, конечно, есть. Не могу же пустить все на самотек.
Может, этих «Миротворцев» завалить? добродушно предложил пожилой бугай.
Дима, давай всю столицу завалим тогда. Ты читал сводку о новом альянсе?
Читал, конечно. Но сам знаешь, отруби змее голову
Павел напрягся: неужели и правда опять на мокрое подпишут? Само собой, не ему лично, начальнику службы безопасности. руки марать, но все равно неприятно. Не из-за человеколюбия Еж давно перестал чувствовать по отношению к окружающим какие-либо эмоции. Просто придется опять со стороны кого-то нанимать. В своих пацанах Павел хоть и был уверен, но привлекать их к зачисткам не любил. Только если время сильно поджимало.
Дима, боюсь, там такой Змей Горыныч вырос, что даже не о трех головах, вкрадчиво поделился Михаил Геннадьевич. Прощелкали мы момент. Надо было жестче действовать, намного жестче.
Он вообще был весь такой спокойный, рассудительный, увидишь на улице одного не дед, а божий одуванчик. Однако Павел знал, насколько обманчиво это впечатление. При желании любому яйца на кулак намотает.
Так давай
Поздно, уже поздно. Теперь нам придется взвешивать каждый шаг, каждое действие.
Но мы же до сих пор владеем информацией, вмешался Григорий Иосифович. У нас есть лазер. У нас есть лояльные кланы. Еще часть мы можем просто купить.