Как давно ты рисуешь?
Пару лет, когда нечего делать это спасает.
Неудивительно, потому что мне очень нравится.
Правда? Я боялся что тебе может не понравится.
Конечно. Если говорить честно, я никогда не видел себя с такой стороны. Такое чувство, что ты даже не зная меня, нарисовал меня так, будто знаешь обо мне всё.
Пока мы говорили никто из нас не смотрел друг другу в глаза. Мы оба устремились в потолок, боясь увидеть лицо другого. По крайней мере, я боялся.
Можно я оставлю его себе? он звучал немного стеснительно.
Я не против. я был полностью не против, польщён, и опущен в красную краску.
Так мы провели половину вечера, но позже нам сказали выйти и хотя бы поприветствовать всех. Как мне рассказал Рей, раньше он знал что каждый год в нашем доме проводиться что-то в роде встречи соседей, но всякий раз появлялись проблемы, и прийти он был не в состоянии по многим причинам. Но в этот раз, он знает лично меня, и прийти сейчас, казалось, более менее логичным, и ничего ему не мешало.
Мы вышли на заднюю веранду, с выходом в сад, в котором расставили несколько столиков посередине и ещё меньше по краям. Кто-то сгруппировался, пил, курил в сторонке, и пару тройку пар танцевали вместе, рука об руку, щека к щеке.
Перед тем как подойти, я спросил у Рея, хочет ли он чтобы я представил его всем тут.
Он согласился, потому что о его семье тут помнят лишь самые старые жители. А новые, не очень интересовались им, после новости о смерти отца.
Так, мы обошли практически всех, каждый раз спрашивая как дела, как дети, у некоторых внуки. Все с добротой жали руки Рею, а он застенчиво улыбался. По его поведению, можно было догадаться что ему непривычно всё это.
Начало темнеть, и жара ушла на второй план. Прохладный ветерок тормошил юбки платьев, листы на маленьких персиковых деревьев, и шторы ведущих на веранду стеклянных дверей, которые полностью открыли, чтобы быстро приносить закончившуюся выпивку, и продуть дом.
Гости начали расходиться, и я с Реем решили поплавать в отдалённом от толпы бассейне, в котором сегодня утром был я. Мы сняли наши кроссовки, и бросили их у запасного входа, и босиком побежали. Сначала трава гладила мои пятки и ступки, потом мы приблизились к бассейну, и трава заменилась твёрдым сухим камнем. Чем ближе мы были, тем влажнее становились камни, по которым часто бегают мокрыми ногами, оставляя водные следы.
Я оголил торс, и после свои ноги. Рей же был в средних шортах и майке без рукавов, которые он аккуратно сложил на одну из стенок бассейна. Я провёл своей рукой по воде, и тем самым разогнал малюсенькие волны, которые как домино удалялись дальше. Рей, увидев это, сделал также. Вода чувствовалась приятной, и те её капли, оставшиеся на ладонях, постепенно капали обратно.
Мы оба погрузились в теплую воду, наполовину держа свои руки на стенках. Было так хорошо, что все слова были лишними. Именно сейчас, я чувствую себя так близко к другому человеку, физически, и морально. Я так мало знаю о его жизни, прошлом, но наша близость была уже тогда, в незнании и неведении я чувствовал это, и надеялся что он тоже. Деревья уже практически не двигались, свет поменялся местами с темнотой, и я решил взять инициативу в свои руки, и заговорил.
Как тебе вечер?
Было интересно, но если бы не ты, я в жизни бы сюда не пришёл.
Мы оба посмеялись, и под грузом наших тел вода качнулась в стороны, создавая мелкие волны. Он также смотрел на меня, пока всё вокруг смыкалось и темнело мы загорались как спички.
И в тишине вечера, он начал петь в пол голоса О, чтобы увидеть без помощи глаз
Я продолжил, поняв что именно он поёт.
Тот первый раз, когда ты поцеловала меня, безутешного, когда я плакал
Наши голоса соединились и слились друг с другом точно как вода, ведущая к этому бассейну из узкого рудника.
Вскоре мы допели.
Рей, а ты веришь в бога?
Ну, Бог может быть и есть, но даже если нет, меня это не очень заботит. Вот моя мать религиозна от ступней до мочек ушей. Вера многим помогает принять жизнь, и смерть.
А во что ты тогда веришь?
Было заметно как он призадумался, и отвел не сразу ушёл из его уст.
В жизнь.
Мне очень нравилось всё что он говорит. Каждое его слово, не относительно от длинны, звучало мудро, и манило меня в неком роде. Я прислушивался ко всему что он говорит, и единственное что я мог сделать после его ответа на вопрос, так это задать ещё один. Наша близость не была одно минутной, она длилась и сейчас. Нас связывали не какие-то чары магии, или даже красоты ночного лета, а мы сами. Не знаю что он нашёл во мне, но в нём я нашёл всё. Несмотря на то, что знал я мало, он открывал мне глаза на всё, таким малым количеством слов. Мы общались всегда, даже когда молчали, вербально, смехом, взглядом, руками и телами.
Птиц уже не было слышно, все разошлись, и Рею надо было тоже. Я проводил его до выхода, где с ним попрощались и мои родители, которые поблагодарили его за то что он пришёл. Он им нравился. У меня с ними много общего.
Когда я лёг в свою кровать, я вторую ночь подряд думал о нём. Теперь у меня в голове засела песня его отца, он сам, соседи. Я хотел думать обо всем этом, но концентрируясь на одном, вспоминал что есть первая и последняя строчка. Всё время я был в пучине, состоящей из слов. Я вспоминал его слова, пытался найти в них новый смысл, думал о том что он забрал рисунок. Он понравился ему, а он нравится мне.
4 глава: Тишина
Гуляю я с Хлоей, она так велика. Как титанида и в дроже рука. Как в тот первый раз, что встретил тебя. И любим друг друга уже 10 лет, А Такое чувство, что прошел лишь момент.
На следующее утро, когда я проснулся, в доме не было слышно никаких звуков. Ни пианино, ни готовящаяся еда на плите, ни разговоры, всё как будто замерло в пространстве, и эту идиллию редко нарушали птиц, то тут и там, пролетавшие около моего окна, с дерева на дерево. Солнечные лучи освещали всё так, что летающая пыль становилась видимой, пока я одевал короткие бермуды, и летную сорочку. Я не застигнул все пуговицы, и вырез открывал мою верхнюю ключицу, которая плавно, но с резкими впадинами, переходила в шею. Сегодня я не собирался бездельничать, просто лежа в гамаке за домом, попивая стакан свежевыжатого сока. Хоть это и манило меня, и неистовая жара уменьшало моё желание, и заставляло ноги шагать медленней, а мозг переставать думать, находясь лишь в поисках тени. Даже так, я был как газированная вода, налитая в стеклянный стакан, по стенкам которого образовались пузырьки, заряжен. В горле я всегда чувствовал влажность, и это придавало мне некие силы, исходящие откуда-то издали. Может это всё Рей, может я сам, или обстоятельства, но я был готов ко всему, и сам жаждал освежиться холодной водой реки, окунуться в её дебри, пробежаться по зеленному полю, залезть на дерево и спуститься на каноэ.
Вчера, когда я прощался с Реем, он не упоминал о том, встретимся ли мы сегодня или нет. Он просто ушёл, пристально перед этим посмотрев в мои глаза. Не знаю что он хотел этим сказать, и хотел ли, но я был в неведении. Так что, я решил поехать к реке несчастья снова, но уже один. Я должен понять, откуда и почему я услышал тот раздирающий шум, который в глубине моей души, всё ещё меня беспокоит. Я старался не думать и не вспоминать те секунды, но они сами выплывают, и не тонут долгое время. Иногда, наоборот, они приходят быстро, и также скоро исчезают. Забирают меня из реальности, и перекидывают обратно в прохладную воду, с тем самым звуком. Мне было и страшно, и интересно одновременно. С новым человеком в моей рутине жизни, ко мне прибились и странности, которые могли быть всегда, просто я их не замечал. Или не хотел замечать.
Было раннее утро. Все, кроме Перла ещё спали, и я вышел из дома, направляясь к велосипеду. Погода была мокрой, из-за ночного дождя, сверху меня кроны деревьев, с их многотысячными листьями, поливали уже и так влажную тропинку легкими каплями, накопившимися там за ночь. Я быстро вернулся в дом, чтобы одеть что-то с капюшоном, и вскоре уже мчал по сельским дорогам в сторону леса. Я не помнил весь путь, но зная местные достопримечательности, и названия дорог и улиц, найти реку было не самым трудным занятием. Я ориентировался на всё что помнил, иногда путая повороты. Жители сидели по домам, привыкнув к жаре, которая заставляет забыть о том что непогода существует. Лишь солнце было неизменным, не заметно ни туч, ни дождя. Оно продолжало кружить сверху, и освещать красно-оранжевым цветом всё вокруг, давая вспомнить обычную красоту.
Пока я крутил старые педали, которые довольно часто приходиться смазывать маслом, я не мог сконцентрироваться. Я хотел думать о песне, реке, Рейе и его отце, рисунке, и ещё о так многом. Я никогда не был так заполнен, точнее моя жизнь. Кажется, сейчас у меня ничего такого не происходит, но я хватаюсь за каждую мелочь, потому что думаю, что если соединить это всё воедино, то увижу полную картину. И всё это приводит к тому, что у меня появляются мысли о том, что всё новое это часть этого. Но это не так, потому что я всегда себя накручивал, а сейчас подавно.
Я снял ботинки с короткими носками, и пошёл по каменистому берегу. Иногда под ноги попадался песок, который весь обмок.