Результатом такой политики стало резкое сокращение посевных площадей в 1930 г. Так, например, в Петропавловском округе посевные площади в 1930 г. по сравнению с 1929 г. уменьшились на 27%. И хотя в последующие годы наблюдался некоторый рост посевных площадей (посевная площадь в целом по Казахстану возросла с 3798,7 тыс. га в 1929 г. до 5795,1 тыс. га в 1940 г.), валовой сбор зерновых культур не увеличился, а даже сократился.
В 1930 г. хозяйственным руководством Казахстана овладела очередная «великая» идея узкая производственная специализация хозяйств, в частности, колхозов. Было решено, что хозяйство будет эффективно и рентабельно, если оно будет специализироваться на какой-то одной отрасли, соответствующей местным условиям. Весной 1931 г. Казкрайком разбил Казахстан на четыре хозяйственных района:
1. Земледельческий, зерновой с зерносовхозами.
2. Земледельческо-животноводческий, с товарным полеводством.
3. Животноводческо-земледельческий, с преобладанием животноводства полуэкстенсивного характера, с земледелием с товарными излишками.
4. Животноводческий, с экстенсивным и кочевым животноводством и подсобным земледелием [65].
В соответствии с районированием, крестьян, которые всегда сеяли пшеницу или просо, во многих местах заставляли сеять кендырь40, табак и другие технические культуры. Вчерашних кочевников, ещё не освоившихся с земледелием, заставляли сеять пшеницу. В результате сев в 1931 г. начался около 20 апреля, и продолжался до 1012 июня. Под конец сева, сроки которого иной раз достигали 50 дней, семена бросали в высушенную суховеями землю, и они не давали всходов. Не раз отмечалось, что поля позднего посева давали всходы только в августе, после дождей, когда уже наступала пора уборки урожая.
Урожайность составила в 1931 г. 4,2 ц/га, в 1932 г. 4,3 ц/га, в 1933 г. 4,5 ц/га.
Во время уборки урожая и сразу после этого кражи хлеба приняли огромные масштабы [65].
Преступный новый курс казахстанского руководства привёл к ещё более тяжёлым последствиям в животноводстве. Поголовье стада стало стремительно уменьшаться.
Динамика случившейся здесь катастрофы выглядела следующим образом. В 1928 г. в Казахстане насчитывалось 6509 тыс. голов крупного рогатого скота, а в 1932 г. всего 945 тыс. Даже накануне войны, в 1941 г., доколхозный уровень не был восстановлен (3335 тыс. голов). Ещё больше потери по мелкому рогатому скоту: из 18566 тыс. овец в 1932 г. осталось только 1386 тыс. (перед самой войной численность стада приблизилась к 8 млн. голов). Из конского поголовья, определявшегося на 1928 г. в размере 3516 тыс., фактически выбыло 3200 тыс. (в 1941 г. 885 тыс. голов). Практически перестала существовать такая традиционная для Казахстана отрасль, как верблюдоводство: к 1935 г. осталось всего 63 тыс. верблюдов, тогда как в 1928 г. их насчитывалось 1042 тыс. голов [27, с.26].
Доколхозный уровень поголовья стада в республике удалось восстановить лишь к началу 1960 гг.
Сокращение скота связано с тем, что из-за массового оседания, начавшегося в 1930 г., и из-за создания совхозов, которым передавались лучшие земли и пастбища, тысячи кочевых хозяйств лишались кормов, и вынуждены были забивать скот, чтобы он не пал от бескормицы. 12 млн. голов скота это примерно 100 тыс. хозяйств со средним поголовьем в 120 голов скота. Так что в начале 1930 г. основной вклад в забой скота внесли, очевидно, как раз оседающие кочевые хозяйства, осаживаемые в неприспособленных и необустроенных местах, лишенных кормовой базы [65].
Огромный вклад в уничтожение скота внесли скотозаготовки. В январе 1931 г. вышло постановление Бюро Крайкома ВКП (б) по проведению скотозаготовок. В этом постановлении предписывалось до 1.04.1931 г. выполнить 70% годового плана заготовки скота, и отгрузить в январе-апреле 70 тыс. тонн мяса для промышленных центров. Кроме этого, байские хозяйства обязали сдать до 10.02.1931 г. до 25% плана мясозаготовок по земледельческим районам, и до 35% заготовок по кочевым и полукочевым районам. В 1930/1931 гг. было заготовлено 448,2 тысячи тонн мяса [65].
В 1931 г. продолжался, очевидно, массовый убой скота оседающими хозяйствами, лишёнными корма и осаживаемыми на неподготовленные участки, не имеющие запасов продовольствия. Все вместе оседающие хозяйства могли забить порядка 89 млн. голов скота. Массовый забой скота вызывался в ряде случаев сильным голодом. Уже весной 1931 г. на территории бывших Кустанайского, Актюбинского и Уральского округов в полукочевых районах свирепствовал голод.
В совхозах, которым передавался скот, наблюдался его массовый падёж, причины которого отсутствие скотных дворов и кормов. По оценкам, до конца 1931 г. падёж скота в совхозах составил 500 тысяч голов.
В августе 1931 г. хозяйственники подсчитали, что скотозаготовки 1931 г. составляют 60%-е изъятие скота и в 1932 г. в Казахстане останется порядка 275 тысяч голов, не считая приплода.
В 1931 г. предполагалось обобществить 1 млн. голов скота. Это привело к тому, что перегоняемый в плохо обустроенные и необорудованные фермы скот исчезал из-за массового падежа, вызванного бескормицей и исключительно плохим уходом. Из остатков скота что-то сдавали на мясозаготовки, а остатки просто расхищали и забивали.
В 1931 г. в обобществленном секторе насчитывалось 4634 тыс. голов скота, что составило 43,8% к общему поголовью скота в крае. Таким образом, в 1931 г. в Казахстане было 10579 тысяч голов скота. По сравнению с 1930 годом, поголовье сократилось на 16,9 млн. голов. Этот провал был выдан за успех, т.к. наблюдался рост обобществленного скота [65].
Д. Верхотуров называет следующие причины исчезновения скота:
1. Порядка 17 млн. голов было забито от бескормицы при оседании кочевых хозяйств, пало при коллективизации, отогнано при откочевках, конфисковано и так далее.
2. Порядка 5 млн. голов было обобществлено и взято для колхозных товарных ферм.
3. Порядка 2,5 млн. голов было взято для комплектования совхозов.
4. Порядка 5,2 млн. голов приходится на долю скотозаготовок и продажи скота для уплаты налогов, и выполнения хлебозаготовок [65].
К посевной кампании 1932 г. удалось собрать только 450 тыс. ц семян (2,8 млн. пудов) или 18% от нужного количества.
В начале зимы 1931 г. подавляющее большинство колхозов не выдали колхозникам зерна на заработанные ими трудодни. Расчёт шел в течение всей зимы, и более трети колхозов не смогли оплатить своим членам их труд. Это означает, что большая часть колхозников не имела продовольствия на зиму и весну самые тяжёлые времена года для любого крестьянского хозяйства.
Положение только усугублял тот факт, что колхозников всеми силами заставляли работать. Уже в конце 1931 г. в колхозах разворачивалось массовое принуждение людей к труду в колхозных товарных фермах.
Причиной этой чрезвычайной жестокости стала телеграмма секретаря ЦК ВКП (б) И. В. Сталина и председателя СНК СССР В. М. Молотова руководству Казахстана и Средне-Волжского края о срыве хлебозаготовок от 19.11.1931 г., в которой говорилось: «Из всех республик и областей СССР Казахстан и Средняя Волга являются единственными районами, где заготовки хлеба все время падают от пятидневки к пятидневке. В последнюю пятидневку у Вас заготовлено хлеба меньше, чем в Нижегородском крае, Московской области, Татреспублике, Восточной Сибири. Решение пленума ЦК о хлебозаготовках срывается Вами грубейшим образом. ЦК и СНК обращаются к Вам с вопросом: намерены ли Вы немедленно организовать перелом в хлебозаготовках, и если нет в этом у Вас никакой надежды, то не следует ли поставить вопрос о смене руководства для того, чтобы двинуть вперед хлебозаготовки?» [391].
Принудительная работа и практическое отсутствие продовольствия толкали людей к истощению и смерти гораздо быстрее, чем обычный голод.
Массовый смертный голод начался в Казахстане в начале декабря 1931 г. Раньше всего, ещё весной 1931 г. голод отмечался в 33 районах бывших Уральского, Кустанайского и Актюбинского округов, который к зиме 1931 г. стал массовым и гибельным. В октябре-ноябре 1931 г. сильный смертный голод начался в Восточном Казахстане, охватив северную часть Алма-Атинской и центральную часть Восточно-Казакстанской области. Весной сильный голод начался северной части Карагандинской области и в Северо-Казакстанской области.
Самое красноречивое сообщение о смертном голоде пришло из Бишкарагайского района: «Молния Алма-Ата КазЦИКу. Бишкарагайского района Бауковском аулсовете начинают люди здыхать с голоду сообщаем для сведения аулсовет» [65].
В условиях губительного голода, который уже в ноябре-декабре 1931 года навалился на большую часть Казахстана, Казкрайком требовал засыпать семена. «Создавшаяся угроза срыва сбора семян абсолютно не имеет никаких оправданий», говорилось в передовой статье в 23 журнала «Большевик Казакстана» за 1932 год. В сущности, это была политика убийства.
В Казкрайком и КазЦИК непрерывным потоком шли телеграммы и письма, описывающие все ужасы погибающих от голода аулов и колхозов. Судя по письму председателя СНК КАССР Ураза Исаева и Рошаля в ЦК ВКП (б) от 15.03.1931 г., они хорошо себе представляли масштабы бедствия и даже просили продовольственной помощи. Но при этом, поддерживали планы дальнейшего «социалистического строительства», говорили речи об «успехах» и планировали большевистский сев весной 1932 г.