Через мгновение где то в глубине его вселенной произошел огромный взрыв, сопровождающийся светом и невероятной волной небесных тел, казалось, что наступил апокалипсис, этот взрыв огромной температуры наполнил все пространство в груди и уже давил на ее стенки, и через миг, схлопнул и раскрыл их, издав невероятный гул
Роды были тяжелыми, он будто схватился за пуповину словно за канат и не хотел отпускать. Врач всячески пытался выдавить его из живота обхватывая руками и давил всем телом.
Появившись на свет не выразил никаких эмоций, даже после шлепков по попке, но затем заревел будто оказался в аду, а после был бесчувственным. Но улыбка появилась на его лице с первыми глотками молока, будто оно уверило его, что в этом мире помимо холода и страха существует еще и тепло с любовью.
Отец будучи человеком серьезным, был скуп на всякого рода милоту, вроде комплиментов и признаний, но цветы на роды своего первенца все же принес.
Жули долго наблюдала из окна больницы за отцом, неловко сжимающего букет с цветами, укрывшегося под деревом от дождя. Она никогда не видела его таким галантным, и растягивала удовольствие не открывая окно.
Он докуривал сигарету когда Жули открыла окно: Тебе к лицу цветы Баграм сказала она с улыбкой, с нотками сарказма Баграм обернулся на голос, но не сразу нашёл окно где та стояла, найдя её, он взглянул на букет опущенный лепестками книзу, будто забыл про него Мать заставила купить ответил виновато Как там он, на кого похож спросил сдержанно Пока не ясно, я сама его нормально не видела Я оставлю цветы у медсестры не дожидаясь ответа пошёл к приемной.
Мать проводила его взглядом взгляд со спины, самый частый ракурс, что ей доставался, это и была её доля, которую как полагала, справедливо заслужила, не прося большего, была согласна быть его тенью, пуговкой на рубашке, шнурком на ботинке, или остаться грязью на подошве, чтобы иметь с ним что-то общее быть частью него.
Мать Бруса как и отец была из многодетной семьи, 9 детей боролись за право любви безучастливого в воспитании отца, теперь уже с мачехой, повиновение и передача прав на все, в том числе и на волю, было единственным способом достижения любви к себе, которое передалось и во взрослую жизнь. Были ещё и гены: судьба изощрялась облачая её в наряды самоуничижения, неуверенности, сковывая её волю и сознание, но иногда появлялся дымок от огненного стержня, стесненного тысячами слоев страха нелюбви, пытающегося выбраться из темницы жизни, прожигая ущербные одеяния, в эти минуты она была необычайно отважной, давала понять что без боя не сдастся.
Они поехали домой через неделю.
Баграм очень ждал сына и был несказанно рад его рождению. Но показывать свою радость на людях было не в его правилах.
Высокий широкоплечий мужчина, всегда одетый в строгие костюмы, которого закалило тяжёлое детство в многодетной семье. Был самым трудным ребенком из всех семи. В детстве Было обычным явлением не досчитаться его на обеде или за ужином, и глава семейства снимал с себя ремень и ждал его возвращения. Сам же он обнаруживал опоздание случайно, никто и ничто не могли отнять у него настоящее, то, чем желал заняться в данную минуту, он жил по своему распорядку, упуская при этом права на себя близких и друзей но принимал упущения без чувства вины, готов был за это быть сожженным на костре. Было дело он так увлёкся игрой в хоккей на местном пруду, что продолжал играть даже после того как провалился под лёд, не заметив что ему уже пора домой. Уже по пути домой он перебирал в уме какой же вид наказания отец сегодня выберет, подошел к двери не сбрасывая шаг, но так и не сумел снять сапоги, они намертво примерзли к ногам после провала под лед. Отец в наказании был консервативен, выпорол ремнем и закрыл в подвале.
На выписку Баграм приехал трезвым, был как никогда обходительным, посадил Жули с сыном на переднее сиденье
Едут на машине. Баграм сворачивает направо а после просит открыть лицо ребенку Какой смышленый парень, но больно улыбчивый, неужто женственным вырастет Прекрати, ему и месяца нет Мать говорила, что я родился с открытыми глазами и с любопытством всех рассматривал, видишь, какими матери могут быть чуткими Ну погляди на него, он все время спит а во время бодрствования улыбается Нечего улыбаться, в жизни мужчины улыбке меньше всего места мать умолкла у нее уже развилось предчувствие ссоры или ругани, иногда безосновательной агрессии, и в этот миг она умолкала Подай мне сигареты, они в бардачке Жули пытается открыть бардачок безуспешно, причудливо устроенный замок не сдается и со второй попытки Баграм рассерженно сводит защелки бардачка поверх рук Жули отчего тот открывается прямо в лицо ребенку ребенок начинает кричать, Жули подняла его на руки и начинает качать Баграм достаёт сигареты, дует в фильтр и спрашивает: Ну что, не сильно ушибся? Нет малость всего, ну вот успокоился, улыбается Говорю же, мужчиной вряд ли станет.
Они приезжают домой, где их уже поджидают гости, главной фигурой здесь является свекровь Жули и бабушка Бруса, Аминат, одетая всегда в черное, с чёрными густыми бровями, окаймляющие ещё более чёрные глаза, с прямыми густыми ресницами, несвойственными женщине её лет, с заурядным лицом горянки. Время будто игнорировало её существование, и его прямолинейный вектор не приближался к ней даже по касательной, потому и не оставил на ее лице русла своего течения на лице не было морщин, потому выглядело моложаво, словно жизнь у нее была в долгу и не могла обнять пока не расплатится с ней за все тяготы. Первой расплатой была смерть Сталина, из-за которого осталась без раскулаченных родителей, вопреки страху ареста она осталась в тот день дома, в то время как все собрались на площади оплакивать гибель вождя. После, от язвы в тяжких муках умер ее сосед донесший на отца. Но сегодня она встречала своего первого внука и готова была отдать хоть десять лет за эту встречу.
Они останавливаются у порога и ждут её благословения, она целует в лоб мать а после отца, затем открывает лицо ребенку и улыбается, улыбалась она крайне редко, не показывая зубов, искренне, всеми фибрами души, да так, что можно было видеть как радуются волосы на голове и искрятся глаза. Она неторопливо пробежалась взглядом по лицу внука, оценила каждый волосок, каждую ямочку Хочу чтобы вы назвали его Эльбрус, как гору , надеюсь это ему поможет Мам, твоего брата звали Казбек, а не Эльбрус, и уж больно он улыбчивый для такой строгой горы Верно, до 5 тысяч тот не дотянул, вот пусть он станет выше тут раздался хохот Хватит нам, прожили жизнь угрюмо, и что, счастья нам это не прибавило, пусть он так и проживет, в радости. и покинет этот мир с улыбкой.
Аминат была добра к Жули, она знала тяжелый характер сына и устраивала ему взбучку, когда тот поднимал на нее руку, а происходило это часто, особенно когда был пьян, но Баграм не был безрассудным, зная скверность своего характера, он любил всякого кто соглашался быть с ним рядом и терпеть. Их было немного, но и его было за что любить прямота уберегающая от лицемерия каждого, кто имел с ним дело, он недвусмысленно мог дать понять человеку, что тот подонок и мерзавец.
У Баграма был друг Мансур, он рассказывал как они познакомились в армии Было дело так: мы служили в Польше в артиллерийском полку, ежемесячные поборы с зарплаты срочников были обычным явлением, но никто не хотел впасть в немилость руководству, и молча отматывали свой срок до дембеля. Однажды на общеполковом разводе, Компол обьявил: Сержант Джабраилов, выйти из строя вышел широкоплечий парень, высокого роста За нарушение общевоинского устава взаимоотношений, нанесение капитану Дронову телесных повреждений, приказываю снять с Сержанта Джабраилова погоны и направить на следственные мероприятия то, что произошло после было поразительно, учитывая что действие происходило в 70 ые когда преступления, а тем более неуважение к атрибутам военной власти, жёстко карались законом, и наверняка уже зная, что его ждёт темница, Баграм произнес: Не надо, я сам их сниму сорвал с себя погоны и кинул на плац в этом была его сущность, он готов был кинуть к ногам судьбы свою жизнь, если не находил в ней справедливости Компол начал кричать: схватить его, арестовать все были в замешательстве, подробности мы узнали позже Баграм не согласился отдавать часть зарплаты и ему пришлось угомонить настойчивого офицера. Его поступок вдохновил весь полк, был очень остроумным, помню приходили мы к нему повидаться, спрашиваем что да как а он отвечал: Сила тока прямо пропорциональна напряжению и обратно пропорциональна сопротивлению мол все так же сложно и запутано как и в законе Ома. Мы устроили голодовку и в конце концов его отпустили прекратив следствие.
Жули! Жули! слышен голос Баграма Жули приподнимается на локоть с горки соломенных тюков под навесом сарая где из-за очередной пьяной бучи они с сыном переместились на ночлег октябрьской ночью. Брусу было 3 и тоже поднялся из любопытства через щель между горкой и шифером они наблюдали за Баграмом ищущего их по двору, он выглядел так будто потерял их насовсем и на лице можно было разглядеть редко посещавшее его отчаяние, думаю любая другая женщина растянула бы удовольствие от представления, но Жули мгновенно схватила сына и спустилась с горки, даже в такие минуты она брала вину на себя. По приближению Баграм вовсе сменил выражение лица на осуждающее Вы где были? я вас искал сколько! но не дожидаясь ответа отправил мать за дозой опохмелиться.