Укрой его газетами, сказал Ерл.
Его лучше не трогать лишний раз, он покосился на котёнка. Ревнивая тварь мне как-то руку чуть не отгрызла, когда я слишком близко подошёл к хозяину. Господин Парцес, Клес повернулся к Дитру, который не счёл нужным прятать гримасу отвращения, если вас так пугает интерьер, то, может, вернётесь, наконец, в палату?
Что с ним такое? осведомился Дитр, лелея слабую надежду, что коллеги, которым Ребус хамил на все лады, не преминут посплетничать о шефе. Почему он такой? Давно?
Слишком много вопросов относительно дела, которое вас не касается, отрезал Ерл. Идите-ка к себе, пока мы вас силком не потащили
Ерл, не трогай его, никакой силы, предупредил Клес, опасливо дёрнувшись.
Внутри Дитра словно бы что-то злорадно ухмыльнулось. Тень тоже ничего не имела против фельдшера Клеса но какой-то фельдшер не смеет перечить посмертию Звёздного Помазанника. Дитр поднял с пола одну из газет «Схрон», как выяснилось. Издание, специализировавшееся на новостях касательно исследований тёмных сторон человеческой натуры, где публиковали свои труды криминалисты всех мастей всемирщики, душевники и даже экзекуторы. Номер был свежий, всего лишь с прошлого терца. «Лучшая смерть, гласил один из заголовков на первом листке. Закон о доброкончаниях внесён в телесное законодательство». Инфоповод, судя по всему, был ключевым в номере и имел какое-то отношение к Ребусу, ведь в качестве иллюстрации взяли его портрет, правда, не вполне актуальный.
Да, так он когда-то и выглядел, горько усмехнулся Ерл, увидев, что Дитр разглядывает изображение красивого мужчины с аккуратно уложенными локонами. Прихорашивался для жены. Может, мне и впрямь не стоит жениться, а, Клес?
Чушь, женись, отрезал фельдшер. У меня оно забрало возможность влюбиться, и теперь он махнул рукой. Если кому-то что-то не удалось, это не значит Чушь.
Спасибо, Клес, вздохнул Ерл, переведя взгляд с газетного портрета на храпящего на диване человека. Пошли? Господин Парцес, не могли бы вы
Я тут, пожалуй, почитаю, не согласился Дитр.
Ерл с Клесом настаивать не стали, но, когда за ними закрылась дверь, Дитр отчётливо услышал, как Клес говорит что-то про опасность и про пистолет. Звучало это неглупо, но от тени их это все равно не спасёт. Их не спасёт, даже если они навалятся на него всей клиникой. Единственный, кого боится тень, это шеф-душевник.
«Что, ублюдок, боишься алкоголика? злорадно думал Дитр, зная, что тень слушает каждое слово. Он сожрёт тебя через душескоп и точно так же завалится спать. Ну же, ответь мне, рожа!» Дитр даже подошёл к грязному зеркалу, понимая, что там увидит, и оттуда тотчас же вынырнуло сгоревшее лицо цвета сырого мяса. Губы у тени шевелились, и, хоть слуху телесному не было доступно ни звука, Дитр явственно слышал голос в своей голове. Ты изувечил время, ты изувечил мир телесный, Парцес. Это ты всемирный вредитель, а не я. Я был зачат для великой миссии, но ты приложился своими грязными шахтёрскими лапами к моей всемирной чистоте и погляди, погляди, что ты со мной сделал! Погляди за окно, погляди вокруг мир рушится.
Будто ты его не рушил, Дитр зевнул. Ты, видимо, сильно расстроился, что я не дал тебе воплотиться в душе политикана, попробуй справиться с доктором!
Тень шипела и таяла, и отражение в зеркале снова принимало черты Дитра Парцеса. Бывший шеф-следователь по делу всемирного и массового убийцы Рофомма Ребуса, который так и не стал им в другой своей жизни, направился к захламлённому письменному столу. Что лучше расскажет о человеке, чем хороший беспорядок на столе? Котёнок, увидев, что к нему идёт чужак, встопорщил шерсть и оскалил пасть.
Кыш, потребовал Дитр, поняв вдруг, что кот не закодирован.
Держать охранных котов и прочих опасных тварей без кода во все времена квалифицировалось как преступное бездействие. Ребус рисковал потерять питомца и пару терцийных доходов в качестве штрафа (или сколько в этом времени составлял штраф за содержание опасного животного без кода) по меньшей мере. Шеф-душевник, который сейчас смотрел чужие ночные кошмары, застонал во сне. Зверь спрыгнул со стола, побежал к хозяину и улёгся, как полагается коту, на больное место на голову. Дитр принялся изучать освободившийся стол.
Первом делом ему бросились в глаза две распечатанные капсулы с пометкой пустоты две смерти. «Уважаемый омм Рофомм Ребус, с прискорбием уведомляем вас о кончине вашей матери, госпожи Лирны Ребусы (дев. Сиросы)», «о кончине вашего отца, омма Урномма Ребуса». А в печатной машинке так и осталось начатое письмо, которое пришлось оборвать с получением капсулы с пометкой пустоты.
Первом делом ему бросились в глаза две распечатанные капсулы с пометкой пустоты две смерти. «Уважаемый омм Рофомм Ребус, с прискорбием уведомляем вас о кончине вашей матери, госпожи Лирны Ребусы (дев. Сиросы)», «о кончине вашего отца, омма Урномма Ребуса». А в печатной машинке так и осталось начатое письмо, которое пришлось оборвать с получением капсулы с пометкой пустоты.
Уважаемая мама,
По решению суда к нам привезли человека нарушителя по делу Площади Розового неба.
Может ли тут быть совпадение? На площади, где игорный дом дяди Эрца, обнаружился тот самый человек. Ты говорила, что он так и не вернулся к тебе, а он здесь приезжай первым рейсом из Акка и увидишь сама.
Тот ли это человек? Эцес: я с ним пока что не разговаривал, но коллеги говорят, что акцент у него южный. Глаза серые, волосы седые, но лицо не старое на вид тридцать пять тридцать семь лет, выглядит уставшим, поэтому, наверное, моложе. Точного возраста не знаем при нем поддельный личник с некорректной датой рождения. А ещё та самая серая кожаная куртка с дырой от пули в области груди. Он должен быть гораздо старше, но
И на этом письмо обрывалось. Лирна Сироса, согласно информации в уведомлении, после долгой мучительной болезни прошла через доброкончание была умерщвлена всемирным милосердием сертифицированного хирурга Ш. Дирлиса. Она так и не узнала, что Дитр Парцес прибыл спросить у неё, как дела. Чем растворилась Лирна Сироса? Этого ему никогда не узнать. Одушевила ли она сына? Навряд ли ведь она умерла в Акке, а он тут, в столице.
«А может, сходить назад на год или два когда она ещё была жива? Когда этот мешок с горем был женат и не пил как проклятый? Когда не было тумана?» думал Дитр, но вдруг понял, что тень, которая угрожающе заскреблась внутри, точно не позволит ему этого сделать. Тут тени было где развернуться, тут был хаос. В здоровой обстановке террорист действовать не любил.
«Впрочем, не больно-то и хотелось», Дитр бросил взгляд на спящего с котом на голове врача. Лирна Сироса вырастила не нравственного урода, не всемирного вредителя, а всего лишь несчастного человека скорее всего, тут её вины не было. У Рофомма Ребуса не было ни единого шанса стать счастливым. Хотя он явно пытался, понял Дитр, обнаружив в столе эскизные портреты обнажённой женщины. Листки с рисунками были подписаны неким Д. Таттцесом, очевидно, тем же, что подарил ему часы. «Надо будет похвалить ноги его жены, когда проснётся. Гралейцы такое любят». У Ребуса была красивая жена, даже чересчур или Таттцес из симпатии к другу такой её изобразил.
Номер «Схрона» подробно описывал новый «закон о доброкончании», согласно которому врачи могли обрывать жизнь неизлечимо больных пациентов по просьбе последних. Дитр удивлённо приподнял бровь время, к которому он привык, часто сотрясалось дискуссиями по поводу убийства милосердия, которое прощалось только военным и только в условиях чрезвычайного положения. Боясь произвола, государство запрещало такое даже полицейским под страхом расстрела. Но всякий раз, когда подобное случалось, полиция прикрывала своих вспомнить хотя бы Ралда, застрелившего женщину, которую тень маньяка заставила проглотить битое стекло и обрекла на мучительную смерть.
Но и в этом времени принятие закона сопровождалось скандалами. Саму личность инициатора лобби, доктора Рофомма Ребуса, журналист определил как «скандальную». Ребус, по его словам, лишь искал способ заставить душескоп заработать в полную силу, превратить его из диагностического прибора в систему, с помощью которой можно оперировать душу. Для этого требовалось заключить со всемирным посмертием контракт наподобие тех, что заключали целители древнего государства ирмитов, ныне затерянного в песках и населённого демонами. На вопрос, нет ли у него опасений, что Конфедерация повторит путь ирмитов, Ребус ответил отрицательно, добавив, что ему по большей части плевать и свой выбор он уже сделал и принёс должную жертву («Прим. ред.: что бы это ни значило»). Отступление от контракта влекло за собой всемирные санкции, силу которых определяло совершённое нарушение, то был первый закон, за исполнением которого не нужно было следить полиции и чиновникам.
Натворил ты тут дел, доктор, Дитр присел рядом с ним на диван и погладил спящего по плечу. Котёнок тут же проснулся и, зашипев, предостерегающе поднял лапу с выпущенными когтями. Зверюга мало чем отличалась от его коллег.