Мне так спокойней, повторил гость и откинулся на спинку кресла губернаторского, сам Велимир сидел на гостевом, пусть и обшитым бархатом, стуле.
Саргон, давай ближе к делу, молю тебя.
Лицо Саргона скрывала маска под камень, слегка поломанная, с бородой, словно уложенной зигзагами и двоящейся внизу. Велимир помнил, что как-то видел похожую или эту же самую? в музее, когда смотрел те рожки да ножки, что вытащили из окрестностей Ниневии, когда город, казавшийся просто старой байкой, наконец-то откопали.
Но гранд-губернатор слишком хорошо знал своего гостя, так что читал эмоции даже не видя лица, уставившись на маску, словно смазанную бликами пламени.
Саргон еле-слышно вздохнул.
Ты слышал новости?
Я не дурак читать их по утрам
Гость пересказал: о том, как горела «Нефертити», о том, как видел это собственными глазами.
Ну, что могу сказать, жалко, конечно, но не мне с этим разбираться. Тем более, что-что, а проклятый опиум и Песок Сета я на дух не переношу просто руки никак не дойдут с этим разобраться. Видишь, даже я пока собрал не полный букет грехов.
Не дойдут, потому что слишком заняты? Эти руки трут другие? Саргон улыбнулся одним лишь голосом.
Ха-ха-ха, очень смешно. Трут твои в том числе, гранд-губернатор откашлялся, отмахнувшись от густого терпкого дыма. Ну, так и в чем проблема с этой «Нефертити»?
Я видел, кто это сделал.
Ну так тогда зачем ты пришел ко мне? Тебе прямая дорога в жандармерию! А, нет, забудь. Знаю, зачем в жандармерию ты же не ногой. Справедливо, я бы на твоем месте тоже не совался.
Саргон рассмеялся. А вот гранд-губернатор, напротив, нахмурился. Прочистил горло:
Да, ладно, прости, я что-то перегибаю палку, настроение хорошее и боги, эти яйца сегодня отлично сварили. Ну так вот, к нашим баранам ты его видел, и? Велимир замолчал. Повторил громче: И? Кого его?
Он анубисат.
А ты заговорщик, гранд-губернатор затушил папиросу, бросив окурок в серебряную пепельницу с лапами сфинкса. Ой, тоже мне, удивил! Анубисаты все ненормальные.
Боги, Велимир, Сарогн выпрямился, сосредоточив взгляд зеленых, почти малахитовых глаз на пламени свечи. Ты хотя бы представляешь, как это нам на руку?
Гранд-губернатор отмахнулся.
Не поверишь, но даже представить не мо гранд-губернатор резко замолчал, потом театрально чмокнул губами. Звук стальным шариком прокатился по комнате. О. О Но я думал, ты все просчитал!
Пытаюсь облегчить нам жизнь.
Уверен, что игра стоит свеч?
Она всегда их стоила. С самого начала. Я поговорю с ним Найду и поговорю, ты же знаешь, я умею убеждать.
Что правда, то правда. Особенно, когда ты без маски.
Настоящего меня нет без маски, Велимир.
Так уверен? хмыкнул гранд-губернатор.
Абсолютно.
Велимир рассмеялся, послюнявил пальцы и потушил свечу. Кабинет погрузился в полнейший мрак. Стул скрипнул, гранд-губернатор встал.
Не говорю тебе прощай, а говорю лишь до свиданья! пропел Велимир. Зашагал к двери, остановился: Думаешь, он действительно нам поможет?
Я предпочитаю держать в руках несколько ключей от одной двери на случай, если один из них потеряется.
Или если его украдут.
Или если украдут. В любом случае, Велимир, лишним не будет. Лишним не будет
Скорей бы уже. Мне одно Сердце Анубиса все нервы изведет как бы оно ни входило в наши планы. Да уже извело!
Гранд-губернатор вышел из кабинета, поплотней захлопнув дверь тут же прищурился от света, теперь, казалось, болезненно яркого. Да уж, подумал Велимир, все чудесатее и чудесатее, сложнее и сложнее. Ему нравились хитроумные замыслы, но только на бумаге, и желательно в исполнении литературных героев, на крайний случай слуг. Мастер-кукловод из него такой, что в собственных нитках запутается. Велимир это знал и рисковать не собирался.
Когда глаза привыкли к свету, гранд-губернатор обнаружил, что Парсонс уже стоит рядом с серебряным подносом в руках на этот раз, хвала богам, там была чашка горячего кофе, а не лекарство с пищевым серебром.
Знаешь что, Парсонс? Велимир отхлебнул кофе.
Да, сэр?
Трудно быть богом. А становиться еще труднее.
Чашка кофе всегда казалась Виктору Говорухину чудесным лекарством, и организм волшебным образом принимал это фикцию за чистейшую правду. Кофе с молоком, в идеале капучино, спасал жандарма от головной боли, ломоты в костях, спинных спазмов, раздражительности или просто плохого настроения. А если еще с сахаром и сушеными ароматными травами-добавками то цены такому напитку не было.
Да, сэр?
Трудно быть богом. А становиться еще труднее.
Чашка кофе всегда казалась Виктору Говорухину чудесным лекарством, и организм волшебным образом принимал это фикцию за чистейшую правду. Кофе с молоком, в идеале капучино, спасал жандарма от головной боли, ломоты в костях, спинных спазмов, раздражительности или просто плохого настроения. А если еще с сахаром и сушеными ароматными травами-добавками то цены такому напитку не было.
Сейчас цены чашки кофе тоже не оказалось не только потому, что напиток хоть как-то сгладил отвратительный день. Кофе достался Виктору бесплатно.
Жандарм очень вовремя ввалился к цирюльнику, тут же решив вопросы с клиентом и приведя Алексаса Оссмия в себя терпким нашатырем уже так привык к подобным ситуациям, что действовал на автомате. Когда Алексас пришел в себя, вахмистр Говорухин вздохнул и безобидно, но достаточно едко поддел его. Цирюльник только улыбнулся, добежал до грязной кухоньки, одной на все верхние этажи дома, и сварил кофе напиток для живших выше третьего этажа экзотический, но только в этом доме. Алексас старался.
Вахмистр Говорухин вообще свалился на голову Алексаса Оссмия не то что бы как снег на голову, а как наковальня неожиданно, резко разделив жизнь на до и после. Однажды цирюльник, прогуливающийся по оживленному центру города, застал кражу. Даже не успев ничего сообразить, через несколько минут уже сам оказался в полицейском отделении, в качестве одновременно свидетеля и понятого. Дело не стоило и выеденного яйца, имущество вернули, воришку арестовали. История сама по себе банальная и, при других обстоятельствах, не ведущая ни к чему интересному только к подписи в протоколе и другой вытекающей нескончаемой бюрократии. Да вот только Алексас очутился в отделении именно в тот момент, когда там дежурил вахмистр Говорухин. Совершенно неожиданно эти двое заболтались, хотя цирюльник никогда не считал себя особо разговорчивым вот так, на пустом месте. А дальше прямо-таки срослись, явив миру пример человеческого симбиоза. Виктор Говорухин годился Алексасу в дедушки, но в этом-то и таился особый шарм отношения стали не то чтобы дружескими, скорее семейными. Хотя сам жандарм бранился каждый раз, когда кто-либо хотя бы заикался о его возрасте, точнее о том, что возраст этот, мягко говоря, далек от понятия «первой свежести». И о пенсии Говорухин даже думать не мог. Начальство, как обычно, было иного мнения. Пока Виктор упорно отстаивал свое что-то, а упираться умел с редким мастерством.
Нет, дорогой, ну ты представляешь, они уже написали об этом в газете! И прямо на первой полосе, да так, что новость про треклятое Сердце Анубиса теряется напрочь. Тоже мне, нашли сенсацию! сделав еще глоток кофе, Виктор кинул выпуск «Северной пчелы» на журнальный столик. Сет бы побрал этого Булгарина, вечно гонится за сенсациями, голимый проходимец Толку ноль! Только больше шуму. Какой-то жалкий притон в трущобах Петербурга, а он из пчелы раздувает слона.
Ну, возразил Алексас, пряча бритву в ящичек и наводя порядок, это его работа делать сенсации.
Его работа делать новости.
Готов поспорить, он так не считает, хмыкнул Алексас.
Говорухин принес два выпуска газеты, так что свой недавний информационный пробел цирюльник восполнил даже сверх необходимого, успев присвистнуть от количества рекламы с каждым годом ее становилось все больше и больше. Алексас посмотрелся в зеркало, поправил светлые, соломенные, а на солнце чуть ли не золотые, будто вышедшие из сказки про Румпельштильцхена, волосы. Они не вились крутыми кудрями забавными локонами-серпантинами свисали до висков. Цирюльник откинул прядь с правого глаза вокруг него красовалось черная татуировка Ока Гора или же Уаджет, символа, популярного еще до возвращения богов Египта. Теперь же, с приходом старых магических формул и ритуальных практик, имевших реальное воздействие на окружающий мир, поменялась и медицина. Татуировки Ока Гора вокруг глаз делали тем, у кого падало зрение. Оно становилось даже острее обычного так что очки носили в основном исключительно для имиджа.
Да не разберешься, что у этого жука вообще в голове, возобновил беседу жандарм. И я понимаю еще, если бы у Богомазовых было темное прошлое, или они состояли в тайном обществе заговорщиков обычные пижоны, да еще, похоже, консервативные. Ты представь, опиум! Опиум, которым обычно травятся бедняки, просто потому что Песок Сета им не по карману!