Рир тоже подошёл. У него были длинные чёрные брови и отменная улыбка. А на густых чёрных волосах белела светлая прядь, от виска до самого уха.
Хорошо покатались! сказал он, протягивая Никите руку для приветствия.
Тот не успел ответить.
Ага, хорошо покатались раздалось рядом.
Димка парень, которому велели осмотреть повреждения, подошёл к компании. Фигура у него была такая же крепкая, как у остальных, но черты лица изящнее и глаза выразительней.
Хорошо, очень, передразнил он, нам машину Иван тоже больше не даст. Ты подвеску доломаешь.
Доломаю починю, отмахнулся Рир. Никит, это Димка. Это полное имя. Не сокращение. Он у нас за мать, сестру и тётю всегда ноет и требует, чтобы все были рядом.
Иди ты лесом! возмутился Димка. Если вас, баранов, в кучу не собрать, вообще разбредётесь.
Правильно, так их, засмеялась рядом Дарья.
Оказывается, женщины с самого начала разговора слушали парней, тихо смеясь за их спинами.
Димка только отмахнулся:
Тётя Дарья, это бесполезно. Ты, что ли, прикажи.
Зачем? отмахнулась та. Вон Севир уже все дела ваши сделал.
За то время, что парни разговаривали, Севир действительно поставил машину в гараж, принёс ведро воды, смыл грязь с колёс и собрал инструменты для ремонта. А теперь тоже подошёл к компании.
Вам бы концерты давать, насмешливо сказал он, протягивая Никите руку.
И тот внезапно подумал, что парни не просто так похожи между собой. Все они братья. Все одного возраста, все четверо, но точно братья. Севир явно младший. Перед ним Димка. А Рир старается не уступать старшему Станиславу. Видимо, он сразу за ним.
Спросить об этом Велехов не успел, потому что парней растолкали две темноволосые красавицы. Представились Катериной и Полиной и, не стесняясь, откровенно осмотрели «новенького» с головы до ног.
Окружили совсем! возмутилась Катерина. Дайте и нам познакомиться! Никита, пойдём!
Девушки вдруг ухватили его за руки и потянули за собой, не заботясь об остальной компании. Парни только засмеялись:
Всё, так и утащили!
Иван и его знакомая как раз направились навстречу. Словно специально, Катерина и Полина ускорили шаг и, не дав недоумевающему Никите ничего спросить, подвели прямо к ней. На последнем шаге даже подтолкнули, чтобы поставить их лицом к лицу. И, едва взглянув на девушку, Велехов замер.
Время вздохнуло, останавливая свой бег, и по телу горячей дрожью пробежал ветер этого дыхания. Горящие синие глаза, в которые смотрел Никита, поглощали свет и затягивали огненным водоворотом в чёрную глубину. В мыслях парня вдруг поплыли незнакомые образы, будто чьё-то чужое сознание объединилось с его собственным. Огромный белый волк возник из синего пламени, зарычал и ринулся на него. Удар о землю погрузил сознание в темноту.
* * *Взволнованные голоса заговорили наперебой:
Это от солнышка, наверное. Он с непривычки.
Иван, ты бы хоть панамку ему дал.
Дело не в этом, болеет он.
А теперь ещё и шишка будет.
Не шумите, не шумите! Никита позвала Софья.
Живой, ответил тот, открывая глаза.
С одной стороны над ним наклонилась хозяйка дома, а с другой девушка с гипнотизирующим взглядом. Но сейчас её глаза были просто голубыми, в обрамлении чёрных ресниц.
Здравствуй, улыбнулась она.
Смотрела внимательно, разглядывала парня перед собой.
Велехов кивнул. Было неприятно от собственной слабости. Вот так падать на глазах у всех совсем не хотелось. Он огляделся. Понял, что лежит на руках у Димки и Рира, которые поймали его при падении, а вокруг кружком гудят остальные.
Софья провела рукой по лбу Никиты, заглянула в глаза и, убедившись, что всё нормально, скомандовала:
Поднимайте.
Парни одновременно подняли Велехова на ноги, но отпускать не торопились.
Стоишь? спросил Димка.
Да, кивнул Никита.
Уверен? усмехнулся Рир.
Станислав хмыкнул:
А ну-ка отпустите его. Куда падать будет, вперёд или назад?
Парни засмеялись, но Софья, серьёзно сдвинув брови, взяла Никиту за руку и потянула за собой:
Ребятки тут сами справятся. Давай умоем тебя холодной водой.
Через минуту Велехов сидел в огромной кухне, а хозяйка дома протирала ему лоб мокрой марлей. Головокружение у него прошло на удивление быстро, и он сразу спросил:
Как её зовут?
Арнава, ответила Софья, усмехнувшись.
Через минуту Велехов сидел в огромной кухне, а хозяйка дома протирала ему лоб мокрой марлей. Головокружение у него прошло на удивление быстро, и он сразу спросил:
Как её зовут?
Арнава, ответила Софья, усмехнувшись.
Какое имя, удивился было Никита, но сам и добавил: А хотя тут у половины такие. Кто она?
Наша подруга.
Она Велехов понял, что больше не может ничего сказать.
От взгляда этой девушки его разум, кажется, разорвало на части. Объяснить, что случилось десять минут назад, он не мог. В голове до сих пор, словно в пустом сосуде, гулял ветер, разгоняя мысли в разные стороны.
Успеешь ещё с ней поговорить, улыбнулась Софья. Как в себя придёшь.
В переднюю со двора завалилась вся толпа, и Никита вытянул шею, выглядывая туда. Хозяйка дома насмешливо шлёпнула его полотенцем:
Сядь.
Она положила марлю на лоб парня и, приказав сидеть так, вышла с кухни, разминувшись в широких дверях с девушками. Арнавы с ними не было. Катерина и Полина сразу начали хозяйничать: открывать шкафчики, доставать посуду.
Станислав, столы ставьте! крикнула Полина. И табуретки сверху принесите!
Сейчас сделаем! откликнулся тот.
Велехов тоже вышел из кухни, но Станислав сразу его остановил:
Ты куда несёшься, болящий? Отдохнул бы.
Успею, усмехнулся Никита, снимая со лба марлю. Что мне делать?
Станислав окинул его оценивающим взглядом:
А ты молодец. Если бы я был таким худым, как ты, я бы сломаться пополам боялся.
Велехов усмехнулся:
Так что делать?
Станислав отправил его вместе с Риром собирать табуретки по дому. Тех, что стояли на кухне, не хватало. Народа много.
В коридоре второго этажа, куда поднялись парни, было тихо и уютно. На позолоченных цепочках с потолка свешивались светильники, пол покрывал зелёный ковёр.
Здесь спальни, показывал Рир Никите. Девчонки справа, мы слева. Но у тебя отдельная комната. А мы вчетвером занимаем вот эту
Он вошёл в большую спальню с четырьмя кроватями.
Велехов, шагая за ним, спросил:
Рир, давно знаешь Ивана?
Парень усмехнулся:
Давно. С детства.
Даже так. Никита постарался не показать своего удивления.
А теперь работаю на него, добавил Рир. Ну как мы все, в общем-то.
На этот раз усмехнулся Велехов:
На его сельхоз предприятии?
Ага, невозмутимо ответил Рир.
Прямо так чётко, как будто правду сказал. Никита пристально смотрел на парня. Ну что поделать, умел он ложь от правды отличать.
А сюда мы приезжаем на отдых. Потому что Дарья нам всем тётя, добавил Рир. А она дружит с Софьей.
Велехов понял, что не ошибся в своём предположении.
Всем тётка? Так вы все братья? уточнил он.
Ага.
Все родные?
А куда деваться?
Все четверо? Все одного возраста?
Да.
Ничего себе. Редкий случай, удивился Никита.
Подумаешь, мы при рождении по килограмму весили, отмахнулся Рир.
И сколько вам?
А сколько дашь?
Лет двадцать пять.
Пойдёт, кивнул Рир. Нам столько и есть.
Он вытащил из-под кровати табуретку, поставил и вдруг взглянул на Велехова, будто тоже захотел что-то спросить, но не знал, стоит ли.
Нам Иван о тебе говорил, сказал он наконец. Как получилось, что ты своих родственников не знаешь?
Я не знаю только Ивана, пожал плечами Никита, но это он так хочет. С маминой стороны знаком со всеми. А отец Его нет.
Как нет?
Ушёл от нас. Потом умер. Даже не хочу никого о нём спрашивать.
Ясно, с сожалением произнёс Рир, прости.
Велехов отмахнулся. Дела давно минувших дней.
Табуретки стояли готовые к выносу из комнаты, только Рир задержался ещё на минуту, найти в шкафу чистую футболку. Свою снял, бросил на кровать.
И Никита увидел на его плече рисунки. Вернее цепочки изящно выполненных букв и символов, соединённых друг с другом в непрерывный орнамент. Они начинались на груди справа, символом в виде скрещённых топоров, заключённых в круг, огибали правое плечо и шли на лопатку. Казалось, надписи нарисованы серебряной и чёрной краской, но, вглядевшись в один из символов, похожий на две искусно выполненные снежинки, Велехов понял, что они не нарисованы. Кое-где красивые начертания покрывала кровяная корочка. Краска была залита в глубокие разрезы на коже и прямо в них застыла.
Рир, заметив взгляд парня, торопливо оделся. Он, видимо, забыл об этих надписях, да и боли не чувствовал, похоже.