Не суетись! осадил его Оболенцев. И шепнул тихо на ухо: Дела обсуждать будем все равно не здесь.
Я пошел в ванную первым! срочно переключился Ярыгин.
Тогда я первый ем! вспомнил Жванецкого Оболенцев и пошел в ванную.
Пока Оболенцев принимал душ, Ярыгин обдумывал дальнейшие шаги. Он вспомнил план Оболенцева: «Сначала пляж! Все приезжие первым делом стремятся окунуться в море. И мы не будем выделяться из общей массы. Наш приезд, несомненно, вызовет кое у кого интерес. А его надо притупить».
Сумев незаметно прикрепить под стойкой администратора крошечный, но мощный микрофон, Ярыгин жаждал услышать, что там происходит. Он достал из внутреннего кармана пиджака миниатюрный приемник и сел в кресло, вставив в ухо наушник.
И вовремя.
Он тут же услышал возбужденный голос администратора:
Цвях, я на их глазах оформила Миндадзе!
Слушай, Белянка, не гони волну! осадил ее Цвях. Не суетись! Они на отдыхе, сама говорила. Номер ты им устроила. Предложат, обслужи по высшему классу. И язык не распускай, а то живо обратно на панель выскочишь.
Гоги мне флакон духов подарил, при них в паспорт сунул бумажку! продолжала уточнять администраторша.
Ну и что? За руку тебя никто не взял? Нет! успокоил Цвях. Даже если будет какая-нибудь «телега», кто подтвердит? Все одно к нам, в управление, спустят.
Береженого Бог бережет! тревожилась администраторша.
О Боге вспомнила, дура! разозлился Цвях. О Боге надо было думать раньше, когда на панель пошла.
Все с вашей помощью, огрызнулась Белянка.
Заткнись! злобно рыкнул на нее Цвях. Забудь и думать об этом!
Не забывается! опять огрызнулась Белянка.
Не забудешь, мозги вышибем! пригрозил капитан. У нас это хорошо получается, ты знаешь.
Да я только так, на всякий случай, предупредить хотела, пошла на попятную Белянка.
Хорошо! закруглил разговор Цвях. Какой у них номер?
Восемьсот двенадцатый.
Великая Отечественная война! захихикал Цвях. В случае чего мы им вновь ее устроим.
Великая Отечественная была в одна тысяча девятьсот сорок первом году! ехидно заметила Белянка. А в тысяча восемьсот двенадцатом году была просто Отечественная война.
Ярыгин выключил приемник. Оглянувшись, он увидел стоявшего в дверях Оболенцева.
Откуда это у тебя? вытирая голову, поинтересовался тот.
У буржуев в прошлом году под Олимпиаду закупили, сухо ответил Ярыгин.
Ну и как Есть новости?
Все идет по плану, отшутился Ярыгин, глазами давая понять, что разговор продолжит на улице.
Иди освежись! предложил Оболенцев.
А ты пока вещи разбери. Учти, я поехал с тобой не в качестве камердинера, заявил он, удаляясь в ванную.
Стоя под душем, Ярыгин вспомнил о Маше, своей обшарпанной квартире, теще и ремонте.
Через полчаса они уже выходили из гостиницы.
Ярыгин подскочил к администраторше полюбезничать, а заодно и снять микрофон из-под стойки.
К его удивлению, она слишком уж откровенно выразила свою готовность сблизиться с ними:
Если вам будет скучно, то мы с подругой готовы разделить ваше одиночество, и согреть, и успокоить
Ярыгин, сказав какую-то банальность, пулей вылетел на улицу.
Ты чего? Выскочил как ошпаренный.
Выскочишь! буркнул приятель. Эта прелестница готова была меня поиметь прямо на стойке.
Нужен ты ей больно!
Если кто и следил за ними, то только бросавшие на них завистливые взгляды курортники. Ведь у них не было ни малейшего шанса получить номер даже за взятку. Но вряд ли кто-либо мог разглядеть в действиях друзей что-нибудь необычное: двое курортников, одетые самым легкомысленным образом, идут на пляж загорать и купаться, одним словом отдыхать.
Ты, случайно, не забыл в номере аппаратуру? забеспокоился Оболенцев, одобрительно глядя на спортивную фигуру друга.
Я же не чокнутый! обиженно ответил Ярыгин. И не маленький!
Но молодой! опять стал подначивать его Оболенцев.
Они спустились по широкой лестнице к пляжу. Ярыгин незаметно огляделся вокруг, внимательно изучая каждого, кто попадал в поле его зрения.
Вроде за нами слежки нет! заметил он удовлетворенно. Я ее ой как чую.
Прекрасно! обрадовался Оболенцев. Начнем работать немедленно.
Ни за что! Лучше перестраховаться, чтобы вдова потом не получала пенсию за мужа. В море, только в море!
Ни за что! Лучше перестраховаться, чтобы вдова потом не получала пенсию за мужа. В море, только в море!
Посмеявшись, они помчались к воде. У самой кромки задержались, чтобы стащить с себя одежду. Через несколько секунд друзья плыли наперегонки к буйку, установленному метрах в ста от берега.
Вернувшись, они остались лежать на кромке прибоя, белая пена оседала на их ногах.
Как работать будем вместе аль порознь? рассказав об услышанном в гостинице, спросил Ярыгин у Оболенцева.
Пока не всполошились, порознь, больше сделаем, да и за двумя следить хлопотнее. А если забегают, посмотрим.
Я тоже так думаю.
Список я тебе дам начал было Оболенцев, но замолчал.
Рядом с ними собственной персоной появился капитан Цвях.
Надо было продиктовать этим девчонкам телефон в номер мгновенно сориентировался Ярыгин. Позвонили бы, как пить дать, позвонили!
Она ясно сказала, что их уже сняли на весь сезон! поняв игру друга, подхватил Оболенцев.
Ничего ты в женщинах не понимаешь! Женщинам в этом возрасте работать на несколько фронтов одно удовольствие. Разнообразие, масса впечатлений.
Капитан Цвях, сохраняя каменное лицо, сполз с места в воду и поплыл к буйкам.
Противника надо знать в лицо! довольно заметил Оболенцев.
Давай не будем держать их за фраеров!
Конечно, съехидничал Оболенцев, ты же слежку чуешь за версту
Перестань, оборвал его Ярыгин, здесь рельеф местности какой? Из гостиницы можно следить в бинокль. А бинокль учуять невозможно.
Давай смоемся, пока не приплыл этот подонок!
Ярыгин молча согласился, и друзья, обсыхая на ходу и захватив свои вещи, брошенные у самой воды, покинули пляж
Цвях заметил отсутствие гостей из Москвы лишь у буйков. Как быстро он ни плыл обратно, но их уже и след простыл
Знакомства в «райском» саду
Небольшой добротный домик, спрятавшийся в густой зелени сада, был почти не виден с улицы. Лишь крыша из кровельного железа выдавала его местонахождение.
Сад поражал своей ухоженностью. Что в нем только ни росло: черешня и инжир, абрикосовые деревья и грушевые, кусты фейхоа и черной смородины, малины и клубники, а на пригорке, что занимал добрую четверть сада, расположились лозы винограда сорта «мускат».
Беленные известью стены в сочетании с синими наличниками создавали праздничное настроение. Непременную на юге беседку для вечернего чаепития увивал виноград «изабелла». Под беседкой находился вместительный погреб для бочек с вином и разных солений-варений.
Хозяином этого маленького царства являлся бывший шеф-повар ресторана при гостинице «Москва» Павел Тарасович Скорина.
Женское окончание его фамилии всегда было предметом нескончаемых шуток. А именитые посетители ресторана, пожелавшие лицезреть шеф-повара, всегда поражались, увидев перед собой не толстяка, а крепкого, среднего роста, довольно симпатичного мужчину.
Уже несколько лет, как Павел Тарасович пребывал на пенсии. И не по своей воле. Сам он добровольно никогда не покинул бы ресторан, с которым была связана большая часть его жизни.
«И лучшая!» как он любил всегда говорить.
На пенсии Павел Тарасович не скучал, дел хватало, сад тоже требовал много сил и времени, но нет-нет, а подкатывала к горлу тоска, когда дед, как его теперь называли, вспоминал свой ресторан
В этот день Павел Тарасович решил заняться розами, посаженными вдоль аллеи от калитки до крыльца: прополоть, сухие ветки обрезать.
Надев старые выцветшие джинсы и белую майку, дед запасся большими садовыми ножницами и принялся за работу.
Оболенцева он заметил не сразу. Только когда незнакомец, сверяя адрес, запечатленный в памяти, остановился подле калитки, Павел Тарасович направился к нему.
Вы к кому, молодой человек? спросил он строго. Мысль о том, что он может понадобиться кому-то в том мире, который старался позабыть, не могла прийти ему в голову.
Мне нужен Скорина Павел Тарасович! ответил Оболенцев, уже догадавшись, кто перед ним стоит.
Павлу Тарасовичу сразу же пришелся по душе этот человек, особенно ему понравилось, что Оболенцев правильно сделал ударение на «и», произнося его фамилию.
Павел Тарасович это я! представился он Оболенцеву и распахнул калитку. Милости прошу! Заходите!
Оболенцев вошел в маленькое царство торжества природы в содружестве с человеком и был почти торжественно препровожден в беседку.