Глава 5. Сказки
Татьяна проспала до самого вечера. Да и потом, когда проснулась, валялась еще полтора часа в постели, наблюдая за недвижимой балериной на картине, которая была изображена так динамично, что казалось, вот-вот закончит начатый поворот. Отец с Дмитрием думали, что гостья глубоко спит, поэтому не беспокоили ее. Она слышала их осторожные шаги по квартире и перешептывания в коридоре, но не выходила из комнаты, потому что нуждалась в покое.
Желудок недовольно урчал от нарастающего голода, но Татьяна его игнорировала, отвлекая мозг воспоминаниями о детстве, учебе в академии, проблемах, что ее тогда волновали. Теперь они казались такими незначительными и глупыми, почти вымышленными и не осязаемыми, но тогда каждая представлялась трагедией. Она всегда сильно переживала, когда преподаватели делали ей замечания, будто их одобрение являлось единственной ценной валютой во всем мире. Каждый раз жаловалась об этом отцу, требуя от него ласки и незаслуженных похвал. А после компенсации самооценки продолжала усерднее заниматься, надуваясь от собственной серьезности. Теперь, казалось, ничье одобрение ей не было нужно, но она по привычке его искала у директоров ночных заведений, у Арины, у Адлии и даже у Рыжки, чье мурлыканье постоянно анализировала.
С кровати ее поднял звонок бывшего босса.
В десять на Гостинке, быстро отдала приказ Арина.
Получив согласие, она тут же бросила трубку. Татьяна собиралась лениво. На кухне ждала свежеприготовленная еда и счастливый отец с фартуком поверх цветастого платья. Садясь на диван, девушка обежала кухню глазами. Здесь мало что изменилось со времен ее побега, только на пробковой доске добавились новые фотографии запечатленные моменты из совместных путешествий отца с Дмитрием. На фотографиях оба, по пояс голые, стояли ногами в белом песке на фоне лазурного берега. Лица казались черными от загара и тени, но счастливыми. Татьяна знала, что фотографии были сделаны месяц назад. Отец много и долго рассказывал об их первом совместном отдыхе. Девушка за него порадовалась, потому что отец не брал отпуск уже несколько лет. Максимум, как он мог себе позволить отдохнуть, это съездить на пару-тройку дней на дачу к друзьям вместе с дочерью. Как правило, они возвращались поздно ночью, а наутро отец спозаранку бежал на работу, а Татьяна в академию.
Какие у тебя планы? спросил отец, ставя перед ней глубокую тарелку с сырным супом.
Сухарики он насыпал в отдельную пиалку и приставил рядом. Татьяна сразу опростала ее в суп и начала помешивать столовой ложкой.
В смысле? спросила она пространно, концентрируясь на сухарях, утопающих в бежевой густой жиже из сыра, сливок и неизвестно чего еще.
Ты, кажется, серьезно настроена на открытие бара.
Отец сел напротив и сбоку посмотрел любопытным взглядом.
Я просто не знаю, что делать, вздохнула девушка, плюхнув ложку в суп. У меня нет никакой страсти по жизни, как у тебя пироги.
Она выдавила слабую улыбку. Отец хмыкнул.
А рисование? Ты же окончила курсы, сказал он, положив одну руку на другую.
Этому еще учиться и учиться, поджала губы Татьяна. Да и со стажировки я тоже сбежала. Не уверена, что это мое.
Ей снова стало стыдно перед собой. Она опустила взгляд на завтрак или, скорее, ужин. Сухари начали размягчаться под действием горячей жидкости.
Все-таки неплохо, да, когда есть четкий план? усмехнулся отец и стрельнул в нее коварным прищуром.
Татьяна покосилась на него скептически и принялась за суп. Обида колола, потому что в чем-то он был прав, но из-за гордости не хотелось этого признавать. Раньше экзистенциальные вопросы ее не волновали. Она беспокоилась только о том, как выполнять ежедневные знакомые задания, продолжать совершенствоваться в давно начатом и не попробовать ничего нового. У всех проблем было четкое решение усердие и труд. Теперь она не все проблемы могла даже идентифицировать, не то, чтобы найти им решение. В душе царила спонтанная неопределенность: что делать, как жить, где быть. И не у кого было спросить даже совета, а хотелось получить готовую инструкцию с подробным описанием того, что от нее требовалось по жизни. Жаль, такие инструкции в интернете не публиковали. Все приходилось придумывать самостоятельно.
Насытившись и поблагодарив отца за вкусный суп, Татьяна начала готовиться к походу по барам. Особенно наряжаться и краситься она не видела смысла. Достаточно было помыться и причесаться. Она готовилась не отдыхать, а работать, изучать потенциальных конкурентов и красть их фишки. Арина наверняка и не позволила бы ей расслабиться, а, даже если и позволила, то Татьяна была уверена, что ничего интересного ее там ждать не может.
Насытившись и поблагодарив отца за вкусный суп, Татьяна начала готовиться к походу по барам. Особенно наряжаться и краситься она не видела смысла. Достаточно было помыться и причесаться. Она готовилась не отдыхать, а работать, изучать потенциальных конкурентов и красть их фишки. Арина наверняка и не позволила бы ей расслабиться, а, даже если и позволила, то Татьяна была уверена, что ничего интересного ее там ждать не может.
Вадим казался единственным в мире привлекательным и интересным парнем. Никто даже близко с ним не мог сравниться ни по красоте, ни по харизме. Из-за чего все жалкие попытки знакомства казались глупыми и обреченными на провал.
«Не слишком ли я зациклилась?» осеклась девушка, стоя в комнате перед зеркалом и обводя губы прозрачным блеском. Она всмотрелась в собственные серые глаза и тяжко вздохнула, испытывая одновременно стыд и жалость. Подняв футболку, вгляделась в три буквы на сердце, которые все еще зудели и покалывали. На секунду все внутренности сжались от горести прошлых ошибок. Она часто думала о том, что было бы, если б она поступила иначе во множестве ситуаций. Когда ссорилась с ним на даче, когда решила убежать из дома, когда посетила выставку в Москве, когда увидела его на Арбате, когда устроила скандал на свадьбе Дэна и Алисы, когда не ответила на просьбу остаться с ним здесь, в Питере. Но в памяти тут же всплыла фраза Арины о невозможности исправить то, что было, но возможности создать из осколков старого что-то новое. Татьяна задалась вопросом, что бы могло получиться из осколков их так и не удавшейся любви. «Дружба?», спрашивала с тоской и сама над собой смеялась.
В поездку она взяла только спортивные легинсы, джинсы-скинни и техасскую рубашку в черно-красную крупную клетку. В бар в таком идти было не комильфо, хоть она и не собиралась там развлекаться, но боялась, что ей могут отказать из-за дресс-кода и тогда все мероприятие могло накрыться медным тазом.
Девушка решила покопаться в старых вещах, которые отец, кажется, не трогал. В шкафу обнаружила много платьев, потому что раньше брюки носила очень редко. Расти она перестала еще в пятнадцать лет, а пополнеть ей не позволяли постоянные физические нагрузки, поэтому все платья оказались впору, но нормальных на ее теперешний вкус среди них не осталось. Скребя душой, она выбрала бывшее любимое с подсолнухами.
Рядом на полках валялись ее детские вещи: множество романов и диски с мультфильмами, среди которых до сих пор лежали те, что она взяла у Вадима. Губы невольно улыбнулись. Глаза разглядывали обложки с персонажами и читали описания на обратной стороне. Все картинки выглядели яркими, красочными, сказочными, даже если истории рассказывали непростые и не всегда детские. Ей вдруг захотелось окунуться в эти миры заново. Она давно ничего подобного не смотрела, а ведь раньше любила представлять себя немощной диснеевской принцессой, или русской царевной из народных сказок, или кавайной, но воинственной милахой из японского аниме. Детство так резко и быстро закончилось, а душа просила продолжения. Но времени на ностальгию не осталось Арина не любила опозданий.
В Петербурге осень наступала с плачем. Небо готовилось рыдать навзрыд. Низко над городом нависли набухшие тучи, темные, фиолетовые, кучковатые. Казалось, осадки в них копились с самого марта. Солнце пропало без вести. Никаких следов от него не осталось. Улицы полностью освещались искусственно. В центре было достаточно ярко, даже глаза мозолило. Толпы сновали по тротуарам. С разных сторон доносились звуки уличных музыкантов, загороженных толпами любопытных зевак.
Арина ждала, прислонившись боком к автомобилю, что припарковала у метро. Вид у нее был строгий, словно она сразу после бара собиралась на собеседование, но, как обычно, в нем нашлась толика сексуальности. В этот раз за откровенность образа отвечал высокий боковой вырез красной юбки-карандаша. Сверху она надела свободную белую блузку, а поверх накинула кожаную куртку классического кроя наподобие блейзера.
Сегодня не пьем, сказала Арина вместо приветствия.
Татьяна улыбнулась.
Я и не собиралась.
Они свернули сразу за арочным торговым центром на шумную улицу, по которой молодежь разбредалась компаниями по своим местам. Татьяна учуяла дым электронных сигарет, сильно отдающий химическим ароматом апельсина, откашлялась и поежилась, потому что из-за угла дунул зябкий ветер. Арина застегнула куртку.