Фастар был самым высоким из шестерых, но Горыне уступал. Равных ей не имелось в земле Бужанской кроме самого Амунда, который был еще на ладонь выше. Лицо у Фастара было вытянутое, с грубыми чертами, с которыми не вязались младенчески-светлые волосы и такие же светло-голубые глаза; простодушие взгляда, граничащее с глуповатостью, придавало ему совсем невинный вид, что в свою очередь не вязалось с огромным ростом, длинными конечностями, широкими плечами и бугристыми мускулами.
На самом деле Фастар был не глуп, а всего лишь лишен воображения что ему скажут, то он и сделает. К Горыне он с самого начала относился хорошо девка величиной почти с самого князя, перед которым он преклонялся, ему казалась чудом, и он был рад, что привелось это чудо увидеть. Но дело есть дело, испытания для приема в дружину не пляски под березкой.
Самым дружеским образом ей улыбаясь с правой стороны не хватало верхнего зуба, Фастар быстро нанес два верхних удара, отступил вбок и без передышки попытался достать Горыню под колено. Времени с полвздоха ногу она успела отдернуть, но ощутила, что такое настоящий боец, умелый и опытный. Совсем не та хватка, с какой она встречалась здесь, среди оставшихся в Плеснецке отроков. Даже самому дядьке Виберну, ее главному наставнику, было до этого далеко и рост, и сила, и быстрота не та.
Надо сосредоточиться. Дядька Виберн Горыней был доволен, и среди отроков, остававшихся с ним, ей к концу третьего лета соперников не находилось. Но сейчас, на втором поединке с княжьими бережатыми, она поняла: это испытание не чета прежним. Эти парни ниже ее ростом, но здоровее и гораздо опытнее. Победит она едва ли и будет молодец то есть молодица, если не «сольет» так же быстро, как ей слил Берси, не ожидавший, что она, девка, и правда чему-то научилась.
Горыня и Фастар закружили по площадке, приглядываясь друг к другу. Вновь сошлись, обменялись ударами и разошлись. Горыня заставила себя успокоиться: все же Фастар был ниже нее и она, привычно глядя на него сверху вниз, напомнила себе: я сильнее. Я великанша. А он просто лоб здоровый.
Фастар, пободрее! насмешливо крикнул Амунд, будто подзадоривал ленивых. Не проснулся еще?
Тот ответил широкой улыбкой, которая придавала ему придурковатый вид но ошибся бы тот, кто этой придурковатости поверил бы. Он снова начал давить, быстро нанося верхние и нижние удары. Казалось, и меч, и собственное его тело ничего не весят так легко он с ними управлялся, но вот удары оказывались очень даже весомыми.
Горыня немного попятилась под этим напором. Для решительной схватки ей приходилось раззадоривать себя от природы злобы и боевого ража в ней не было. Родись она обычной девкой, неполных трех локтей ростом, а не четырех, среди других она ничем бы и не выделялась. Бойцом ее сделал только исполинский рост и сила, которым в жизни обычных женщин применения не находилось.
Помня, что нельзя все время защищаться, она сама решилась надавить: широко замахнувшись, рубанула слева направо и тут же прыгнула вперед, толкая Фастара плоскостью щита. С лязгом столкнулись стальные умбоны, но Фастар легко ушел в сторону. Оказавшись сбоку от великанши, припал на колено и длинным выпадом зацепил Горыню по левой голени.
Есть! чей-то выкрик с трудом пробился сквозь общий рев.
Горыня отошла назад, недовольно хмурясь. В руках Фастара, как и у нее, был тупой меч, но в ушибленной ноге ощущалась дергающая боль. Не собираясь сдаваться, она ударила низом, нарочно в край Фастарова щита, чтобы тот слегка развернуло, и тут же добавила верхний, в голову. Сбила своим щитом ответный выпад и еще раз ударила в голову. Раздался звон клинок коснулся шлема, и этот звон отдался в сердце Горыни ликованием. Есть!
Но Фастар отскочил и вновь бросился на нее. Улыбка его еще держалась, но младенчески-голубые глаза похолодели и оттого стали жуткими. Горыню пронзил страх перед убийственной сущностью этого человека той, что проступает, когда придурковатая улыбка перестает отвлекать внимание. Но, разозлившись уже на себя, она подавила этот страх. Она и сама страшная! Она великанша, и этот придурок Фастар мелочь перед нею!
Фастар тем временем крутанул обманный выпад и следующим ударом достал Горыню в бедро, но и сам получил под колено.
Разойдись! крикнул Амунд.
Он лучше обоих соперников видел растущую в них злость и опасался ее прорыва. Способности Фастара он хорошо знал, но мощь и ловкость Горыни тоже не обещали добра тому, кто сумеет ее раззадорить. Дядька Виберн и правда неплохо ее подучил за три года!
Противники разошлись; оба тяжело дышали.
Хватит с вас! решил Амунд. Будем считать, ничья.
Фастар отошел к товарищам, снимая шлем. Обернулся, вытирая ладонью мокрый лоб и волосы и осматриваясь: кто следующий?
Дай-ка! Амунд вдруг протянул руки к его щиту и мечу.
Фастар отдал, еще не понимая. Амунд шагнул на площадку, где ждала Горыня: как был, в кафтане и с непокрытой головой.
Ты что, княже ты сам? под изумленный гул отроков выдохнула Горыня.
Парням не совладать с тобою, как видно, Амунд ухмыльнулся правой стороной рта. Хоть я за нашу честь мужскую постою.
«Нет, нет, я не хочу!» чуть не крикнула Горыня, но смолчала из привычки не противоречить князю. Сердце трепетало, мысли метались. Биться с Амундом она совсем не хотела он и выше нее на целую ладонь, и старше почти на десять лет, и опытнее! А главное он же князь, в жилах его божественная мощь! Он настоящий волот, куда ей В этот миг она опять ощутила себя той девкой, которой была три года назад. Врожденная сила и Вибернова наука сделали ее равной самым сильным из гридей но равной князю-волоту стать невозможно!
Однако Амунд ее мнения не спрашивал. Меч Фастара в его руке казался маленьким его собственный в дружине именовали «веслом» и крутился легко, как прутик. Амунд двинулся на Горыню, и она едва удержалась, чтобы не попятиться: на этого противника ей приходилось смотреть снизу вверх. И Амунд не собирался ее щадить: на Горыню обрушился град ударов, щит трещал, едва не вываливаясь из окаменевших пальцев. Стиснув зубы, Горыня кое-как обивалась и отступала вдоль площадки. Ничего другого она не могла поделать с этой живой горой, этой тучей, из которой сыпались молнии. Почти как в тот далекий день, когда Виберн, посмеиваясь, вручил ей «щит бессмертного» и сказал «Отбивай!».
Ноги береги! Ноги! кричали ей гриди, и Фастар в том числе.
А что ноги? И так понятно, что ноги, да поди их тут убереги!
Словно отвечая на эту мысль, тяжелый клинок стегнул ее по бедру, чуть выше колена Горыня не успела бросить щит вниз. Коротко звякнул шлем еще один удар пропустила. Шипя или рыча сквозь стиснутые зубы, Горыня все же собралась с духом: поднырнула под очередной хлесткий удар, отведя его верхней кромкой щита, и в длинном выпаде ударила понизу. Но Амунд ловко поддернул ногу; шаг вперед, толчок щитом Горыня пошатнулась, и тут же меч хлестнул ее между лопаток, как что вышибло дух из груди.
Как удержалась на ногах, сама не поняла. Стояла, прижав руки к груди и силясь вдохнуть. Продолжать бой никакой возможности: в глазах темно, в ушах шум. Слившиеся в громкий гул голоса и выкрики казались далеким шелестом леса.
Когда Горыня наконец смогла оглядеться, Амунд, уже отдав Фастару щит и меч, расстегнул кафтан и весело улыбался ей.
Ну вот! Подойдя, он похлопал Горыню по плечу. А вы говорили! Он бегло глянул на толпу дружины. Кто говорил, не выйдет из девки отрок? Подучили и вышел. Не хуже всякого другого, а то и получше иных. Подучится еще, опыта наберется и хоть на кагана аварского ее пускай. Да, Горыня?
Помня тот день, Горыня спокойно ждала, оглядывая одинаковые лица Олеговых бережатых сейчас на них отражалась одинаковая растерянность. Среди них не найдется равного Амунду плеснецкому, а значит нет такого, кто мог бы ее сокрушить. И само спокойствие ее ожидания убедило Олега, что продолжать испытание только подвергать своих лучших людей напрасному позору.
Довольно! объявил он. Я вижу, что дева-волот не зря оружие носит. И вот что я тебе скажу: если по нраву тебе у меня, то возьму тебя на службу, буду пять гривен в год платить. Идет уговор?
Идет, господин, Горыня наклонила голову.
Сегодняшнее испытание было легче, но куда важнее прежнего. Успешно его пройдя, она выполнила первую часть своей задачи попала ко двору Олега киевского. Начиналась ее главная служба
* * *Сказав, что оружие Горыне будет вручать Брюнхильд, Рагнар пошутил, но об этом и правда вышел спор. Горыня и без того вооружена была лучше, чем иные Олеговы гриди, но дело не в клинке, а в клятве. Когда князь нанимает на службу ратного человека, то сам вручает ему оружие, и тот клянется: если предам господина моего, то пусть сей меч меня и зарубит. Нет хуже проклятия, чем погибнуть от своего оружия.
Что ты будешь ей вручать? говорил молодой князь Предслав, морованин и муж Олеговой старшей дочери. Она ж из волотов, а волоты камнями и дубинами бьются, не мечами. Видел у нее кистень с каменным билом во! Он показал свой кулак. Самое ей по руке. А меч или топор волоту не для их породы.