Они обе были дурочки-провинциалки, понаехавшие покорять Москву, а Москва учила их уму-разуму, била нещадно в самые больные места и слезам, ой, не верила! Но за битого дают двух небитых провинциальных дур! Барышни не сдавались сказывались северная и южная закваска, жизнестойкость и оптимизм. Тем более что приехали они в Москву не просто так, а, между прочим, с талантами или с убежденностью в их наличии. Лена полагалась на свой певческий талант, а Ляля намеревалась стать известной писательницей или, на худой конец, журналистом центральных изданий.
Чуть позже Лена познакомилась с Таней Киселёвой, которая подрабатывала в институтской библиотеке. Лена ходила к Тане за книгами, так они и подружились.
Лена как-то сразу безоговорочно полюбила милую, застенчивую, немного неуклюжую Таню. Потом Лена с Таней «поделились» подругами: Лена познакомила Таню с Лялей, а Таня привела в компанию свою подругу Еву Королёву. Так они стали дружить сообща. Четыре идеальное число для дружбы, как у мушкетеров.
Между тем время было веселое; бывало, за две недели до стипендии у барышень заканчивались деньги, ну, то есть их даже на метро не хватало, а на еду тем более. Если очень везло, деньги заканчивались за неделю до стипендии, и это был идеальный вариант подумаешь, всего-то семь дней протянуть!
В отличие от Лены и Ляли, Таня с Евой были столичные барышни. У Тани имелась своя квартира в центре, где в основном и зависали подруги. Таня подкармливала Лену с Лялей, старалась их как-то поддержать. Ляля подкидывала подругам шмотки, которые где-то доставала. И все подруги помогали Еве, у которой был маленький сын.
Они были молоды, преисполнены радужных надежд, и они были вместе. С тех пор они стали друг для друга почти что семьей.
Пока Лена накрывала на стол, Ляля городской «Декамерон» и поручик Ржевский в одном аккаунте- тараторила что-то в своей манере: абсолютно бессмысленно, но бойко. Ева посмеивалась над Лялиными байками, Таня смотрела на Лялю с неодобрением (пошлости художник Киселёва не любила ни в каком виде).
Флюиды недовольства, источаемые одухотворенной Киселёвой, дошли до Ляли, и она с вызовом спросила:
Ну? Что не так?
Таня пожала плечами.
Тебе, вообще-то, полезно было бы послушать! Я, между прочим, дельные вещи говорю! фыркнула Ляля. Ох, Таня, пора мне тобой серьезно заняться!
В каком смысле? поперхнулась Таня.
В новом году займусь твоей внешностью, гардеробом и твоей личной жизнью! обнадежила подругу Ляля.
А что со мной, по-твоему, не так? вздохнула Таня.
Ну Ляля замялась, тебе бы вот огня побольше!
Огня? переспросила Таня.
Такой, знаешь, чертовщинки, чтобы из тебя энергия перла, скрытый огонь желания! Смотри: плечами повела, глаза прищурила, и будто волны пошли! Ляля изобразила какую-то обезьянью приманку. Сексапильность! Вот чем должна обладать женщина! Что такое сексапильность, знаешь?
C точки зрения этимологии это призыв к сексу! усмехнулась Таня.
Совершенно верно! кивнула Ляля. Извини, но я за тобой что-то не замечала, чтобы ты призывала окружающих вступать с тобой в сексуальные отношения.
Таня рассмеялась:
И слава богу!
Тут не смеяться, а плакать надо! взвилась Ляля. В тебе никакой сексуальности! А твой внешний образ
А что мой внешний образ? Таня перестала смеяться.
К примеру, возьмем твою одежду! Между прочим, это твой дресс- код, сообщение о себе, которое ты посылаешь миру! А что ты сообщаешь окружающим своим унылым облачением? фыркнула Ляля. Я тридцатишестилетняя дама с неустроенной личной жизнью, без всяких перспектив ее наладить, я проживаю жизнь от зарплаты до зарплаты, я живу с двумя собаками, и они дворняги, такие же страшные, как моя судьба!
Лена, заметив, что у Тани задрожали губы, едва сдержалась, чтобы не запустить в Точкину салатницей.
Ляль, не надо за меня переживать, я как-нибудь сама разберусь! сказала Таня.
Да знаю я, как ты разберешься! Ляля усмехнулась. Это мы еще тему Димы Динамо не затронули!
Таня побледнела:
Вот эту тему прошу не затрагивать. Не надо про Диму. Мы расстались, и все. Не надо ворошить.
До сих пор не можешь его забыть? уточнила Ляля.
Таня помолчала, потом твердо ответила:
А я не хочу его забывать. Зачем? Возможно, он лучшее, что было в моей жизни.
Таня, но он причинил тебе столько боли?! не сдержалась Лена.
А я не хочу его забывать. Зачем? Возможно, он лучшее, что было в моей жизни.
Таня, но он причинил тебе столько боли?! не сдержалась Лена.
Лучшее, что было в твоей жизни?! возмутилась Ляля. Да он тебе всю жизнь испортил! Причем я с самого начала знала, что
Таня пожала плечами:
Можешь не продолжать. Знаешь, есть такая фраза: «Глупо думать, что кто-то другой может сделать нас счастливыми или несчастными»! Так сказал Будда.
Вот надо было не Будду, а меня слушать! с апломбом заявила Ляля. Я тебе еще десять лет назад сказала, что твой драгоценный Дима из себя представляет!
Ева неодобрительно посмотрела на Лялю: вы что-нибудь слышали про такт и деликатность, Ольга Александровна?
Но Ольга Александровна, она же Ляля, она же блогерша Точка, продолжила «заботиться» о Тане в своей бесцеремонной манере:
Я сразу сказала, что твой Дима метро «Динамо»! Будешь с ним по кольцевой ездить туда-сюда и никуда не приедешь! Ну? Так и случилось?
А вот это уже был запрещенный прием. Таня задохнулась, как от боли, вскочила и понеслась в прихожую.
Эй, ты куда? растерялась Ляля.
Точкина, я тебя когда-нибудь убью! прошипела Ева.
В прихожей хлопнула входная дверь.
Ушла! вскрикнула Лена.
Ева с Леной бросились вслед за Таней.
Таня, вернись, отчаянно прокричала Лена в пустоту, свесившись в проем лестничной клетки.
Ей никто не ответил.
Лена с Евой вернулись в гостиную, где сидела притихшая расстроенная Ляля.
Вот зачем ты к ней прицепилась? Тебе этих твоих подписантов мало? Их бы и учила жизни! вспылила Ева.
Так нельзя, девочки! виновато заерзала Ляля. Я одна ей говорю правду. Киселёва же вообще на себя рукой махнула. Сначала лучшие годы потратила на этого Диму Динамо, а теперь вообще живет, как будто она на пенсии. Ее даже нет в социальных сетях. Вообще. Представляете?! Человек ноль подписчиков! Как ни крути, это диагноз!
И что с того, что нет в соцсетях? усмехнулась Ева. Я тоже там не бываю некогда, знаешь ли, работаю аки пчела. Да и вообще не всем же быть блогершами?!
Ну так она и дальше будет дружить со своими собаками! пожала плечами Ляля.
Да оставь ты ее! Пусть дружит с кем хочет! отрезала Ева.
Ляля заплакала:
Так я же хочу как лучше. Я из любви к ней!
О, вот из благих побуждений, как известно, и творят самые жуткие вещи на свете, заметила Ева, короче, оставь Таньку в покое.
Лена вздохнула:
Вот где она сейчас? Новый год через пятнадцать минут! Ведь она даже домой до полуночи не сможет добраться. А как встретишь Новый год, так его и проведешь!
Ляля заметалась по комнате, по-видимому, отчаянно переживая. Она подбежала к окну и вдруг увидела в освещенном фонарями сквере, напротив Лениного дома, знакомую фигуру. Таня сидела на лавочке и плакала.
Ляля бросилась к дверям. Лена только и успела, что натянуть на нее свою шапку. И Ляля, в платье и туфлях, ринулась в подъезд.
Да хоть пальто надень! крикнула Лена.
Но какое там! Ураган с женским именем Ляля уже умчался прочь.
Лена видела из окна, как Ляля в своем феерическом платье с блядским разрезом до уха бежала через сугробы. В какой-то миг Точкина поскользнулась, упала в снег и, видимо, порвала платье, потому что оно треснуло на ней окончательно. Ленина шапка с помпоном в комплекте с этим платьем смотрелась на Ляле феерически. Какой-то старичок-пенсионер, выгуливающий таксу, даже отшатнулся от странноватой рыжей гражданки, а его таксик недовольно затявкал.
Ляля бросилась к плачущей на лавочке Тане и обняла ее.
Ну что там? спросила Ева у Лены, не вставая с дивана.
Ева устала прошлая смена у нее была рабочей; увы, в ресторанной индустрии новогодние дни самые жаркие. Три дня подряд в ее ресторане отмечали корпораты, и Ева вообще не высыпалась.
Мирятся, предположила Лена, о, точно мирятся!
Ляля прижала Таню к себе, как драгоценность, и облобызала ее, отчего Танино лицо мгновенно стало напоминать сплошной мольберт.
Лена высунулась из окна и закричала:
Да давайте быстрее, дуры! Новый год, Новый год же! Не успеем!
Успеем, девушка! ответили Лене гогочущие подростки, проходившие под окнами. С наступающим!
Ляля с Таней ворвались за пять минут до Нового года. И вот так Таня в шубе, перепачканная помадой, Ляля в рваном заснеженном платье взволнованные подруги взметнули бокалы и закричали «ура-ура!». Часы пробили полночь, и начался отсчет нового времени.