Мама, заплети мне косу! Ну мама, ну ты же обещала!
Коса, платье, потерянная сумочка, вечно звонящие телефоны, фамильное серебро разложить, бокалы перетереть не стоит и распутывать тот ворох событий и переживаний, что случился за утро. Но к приезду жениха с семьёй и друзьями, когда половина деревни собралась под воротами, хаос волшебным образом упорядочился. Платья были те, что нужно, в Надину косу туго вплетена красная лента, и даже верёвочки с кисточками на расшитой рубахе Лёши аккуратно завязаны.
Чего вокруг избы не унесёшь? с порога огорошила жениха Янина. Андрей выглядел как киногерой в чёрном приталенном пиджаке и с букетиком в петлице. Он красиво откидывал с лица светлую чёлку, а, когда улыбался, на щеках появлялись обворожительные ямочки.
Воду в решете, очнулся один из друзей жениха, смуглый и коренастый Сашка.
Не дав парням опомниться, заговорила Ксюша:
Зарыли Данилку в сырую могилку. Он полежал, полежал да на солнышко побежал. Стоит красуется, на него люди любуются.
Вы что, серьёзно загадками меня решили испытывать? удивился Андрей.
Отвечай или езжай домой, подбоченилась Янина, напустив суровый вид.
Так это не про Данилку, а про Андрейку, выкрикнул кто-то из толпы. Только всё наоборот: сначала красовался, а теперь «зароют» его, женатиком станет!
Все расхохотались, только три сестры попытались сохранить серьёзность.
Зерно, негромко сказала мать жениха, элегантная дама со стильным каре.
Зерно! бодро повторил Андрей.
Настал черёд Нади. Она выступила вперёд, и все, даже домашние, были поражены её нарядом. Платье, совсем простое, хлопковое, бирюзового цвета, доходило до колен, коса лежала на плече, а голову украшал огромный венок из полевых цветов. Надя поёжилась и произнесла тихо:
К реке идут поют, назад идут плачут.
Ой, это даже я знаю, развеселился Андрей. Вёдра!
А вот и нет, пробурчала Надя себе под нос, но кто-то закричал «слишком просто!», и её слова утонули в общем гомоне, один Лёша и услышал: Это те, кто пошёл к реке в ночь на солнцестояние
Брат толкнул сестру локтем и подмигнул.
Ну всё, поигрались и хватит! утихомирила всех Ксюша. Езжай, Андрюша, домой, мы тебе сестру не отдадим!
Тогда Андрей подал знак друзьям, чтобы доставали подарки. Соседским детям раздали сладости, а каждая сестра получила по расшитой бисером сумочке.
Ладно, нашёл, как растопить девичьи сердца, сжалилась Ксюша после того, как они с Яниной и Надей картинно посовещались.
И тогда, наконец, вышла Марьяна. Белое платье с кружевами, но без вычурности оттеняло её шоколадные волосы, собранные в замысловатую причёску с помощью цветов и лент. Марьяна всегда завораживала мягкостью черт. Она не двигалась, а текла, словно ручей, а сегодня и вовсе выглядела как царица. И глаза тихий омут, как всегда говорил папа. Соседские девочки вытягивали шеи, чтобы рассмотреть невесту, молодёжь гудела, а старики улыбались и утирали платками пот со лба.
Жених взял невесту под локоть, их засыпали пшеничным зерном, у ног зазвенели монеты. Вскоре машины с шумом выехали со двора, в душном летнем тумане, как сон, пронеслись по деревне, а затем громкая толпа из родни и близких друзей следом за женихом и невестой снова заполнила раскалённый на солнце двор. Именно в этот день стояла нестерпимая жара, и столы с угощениями расставили в тени на заднем дворе. Со стороны невесты все сидели по старшинству: папа, раскрасневшийся от чувств, рядом с ним мама то смеётся, то утирает слёзы, а следом уже дети. Ксюша в воздушном розовом платье в пол, поджав губы, внимательно слушала унылые тосты, лишь бы не ловить скользкие взгляды друзей жениха. Янина в платье цвета сочной травы, как и мама, то хохотала с подружками, то чуть не плакала, мол, тоже хочет замуж, пока солнце играло с её кудрями, добавляя в них рыжины. Сашка пытался заговорить с Надей, но та была занята препираниями с Лёшей.
Да, я боюсь! в десятый раз повторяла она. Из-за того сна
Я помню, сон про лес и девушку из сказки, раздражённо отвечал Лёша, потому что ему она тоже теперь снилась каждую ночь. Но это не повод не идти! Даже наоборот
Не девушка, а лунная царица! Она мне что-то говорила, такое важное, чего я не должна была забыть
Так что именно?
Забыла Надя глянула на Марьяну. И как она даже в жару остаётся такой бледной?
Тут в разговор вмешалась Янина:
Так что именно?
Забыла Надя глянула на Марьяну. И как она даже в жару остаётся такой бледной?
Тут в разговор вмешалась Янина:
Вы на реку собрались?
Надя думает, там русалки, и не хочет идти, ответил Лёша. Или хочет Она ещё не определилась, в общем.
Не русалки, а лесная царица То есть лунная, возразила Надя.
Какая царица? засмеялась Янина. Когда ещё мы повеселимся вместе? Алёшка, молодец, классно придумал. Берём всех и идём, даже молодых, а то они уснут скоро
Что значит всех? удивился Лёша. И Ксюху тоже?
А ты думаешь, она нас одних пустит? Да и почему бы нет? Она уже перестаёт быть занудой. Вот сейчас свой бокал шампанского допьёт, наконец, и будет свой человек!
Даже Надя улыбнулась, хотя страхи не отступили. Но от мысли, что все сёстры будут рядом, стало легче.
Время летело, а праздник только разгорался. Небо затянуло облаками, но в этот раз дождь прошёл стороной. Гости уже пересказали все тосты, посмеялись над всеми шутками, и, тяжёлые от еды и напитков, растрясались во дворе то под частушки, то под попсу, от которой кривились Надя с Лёшей.
Невеста так устала, что после первого же танца молодых притихла за столом, и звездой вечера стала Янина. К ней выстроилась целая очередь из желающих пригласить на танец, и она, ни капли не смущаясь, флиртовала и кружила головы. Надю тоже приглашали, только она была не в настроении и почти ни с кем не разговаривала.
Прости, мне венок мешает танцевать, ответила она Сашке, не понимая, с какой стати её приглашает парень старше её на шесть лет.
Так, может, снимешь его?
Вроде бы нормальный вопрос, но у Нади подступил ком к горлу:
Нет! Если сниму, пение птицы Сирин сведёт меня с ума, а я хочу сохранить разум.
Загадочно ухмыльнувшись, Сашка отошёл, но смотрел так, что стало ясно: это не последняя его попытка. Только папе удалось вытащить младшую дочь на медленный танец, и даже венок не стал помехой.
Лёша сидел, нахмурив брови. Рядом упала Ксюша, они обменялись будничными фразами, но речь зашла об учёбе и они проспорили едва ли не час, забыв о всеобщем веселье. Лёша даже ляпнул о разговоре с бабкой Пелагеей и сразу об этом пожалел. Сестра и без того нашла тридцать один с половиной повод отчитать его. С половиной, потому что тридцать второй прервал странный звук, словно тысячи тонких голосов затянули высокую ноту.
Что это, слышишь? взволнованно спросил Лёша.
О чём ты? напряглась Ксюша.
Да вроде бы прошло, но как будто песня
Ты, наверное, многовато шампанского выпил, начала было Ксюша, но тут к ним со всех ног примчалась Надя. Перепуганная, она нервно теребила косу и кусала губы.
Птица Сирин, вы слышали? Она поёт там, на реке!..
А пойдёмте все купаться! прервал её весёлый голос из толпы, гости возбуждённо зашумели и потянулись со двора.
Ну вот, теперь мы все идём к реке. От судьбы не уйдёшь, прошептал Лёша на ухо младшей, подпустив таинственности.
Её разбудила песня. Тонкий и прозрачный голос лился отовсюду: из травинок и листочков, из воздуха и воды, из самого сердца. Песня заставила остывшую кровь снова бежать по венам, впустила воздух в отравленные лёгкие, распахнула глаза, что давно не видели света.
Она несмело пошевелила пальцами, прикоснулась к лицу и волосам. Медленно, точно разрывая путы, села. Её окружал лес. Кроны деревьев прятались в наступающих сумерках. Чуялся запах воды, запах той самой реки, что и много веков назад текла здесь, неся в своём течении её судьбу Песня звучала внутри неё. В еле различимых словах она узнала историю своей жизни историю печали и смерти. Волшебный голос приносил ей жизнь, а вместе с ней и горькие воспоминания
Дивья. Имя нашептала ей полная луна.
Песня смолкла. Она почувствовала, что кто-то наблюдает за ней, кто-то стоит совсем рядом и пронзает её чужеродным взглядом. Это существо она уже видела раньше, но не смогла не засмотреться вновь. Чёрные брови обрамляли сверкающие сапфирами глаза, алые губы не знали улыбки. Лицо казалось человеческим, но не встретишь похожего вовек: острые изгибы скул и кожа, словно мутная поверхность лунного камня, выдавали посланницу из иного мира. Золотая корона на роскошных чёрных волосах слепила блеском неземных драгоценных камней. В ушах сверкали серьги, на правом золотое солнце, на левом серебряная луна, грудь украшали круглые бусы, мутные, словно кровь. Бархатная кожа плеч, точно в платье, была облачена в сине-фиолетовое оперение. Вместо рук крылья небывалого размаха, в них собрались все оттенки неба, от чёрной ночи до нежно-розового заката. Сирин сидела на ветвях, цепляясь огромными когтями за кору, смотрела вдаль и, кажется, видела весь мир насквозь. Она снова запела, но губы её будто и не размыкались. Голос лился отовсюду сразу из земли и деревьев, туманил разум, уносил, как быстрое течение.