Не заметила.
Эйс? раздался голос из коридора. Ты не соблазняешь нашу гостью? Я обещал ей, что обойдется без подкатов с нашей стороны.
Никаких подкатов, ответили Гэлу; взгляд серых глаз от меня, впрочем, не отрывался. Все чинно. Но зря ты это обещал, я недоволен. Предатель.
Смешок Коэна. Шаги в сторону кухни.
Арнау тем временем взглянул на мою застеленную белым покрывалом кровать.
Узкая. Моя шире.
Я уже начала понимать, что выдворить этого типа за пределы порога непросто. А нервничать в его присутствии я не переставала.
Рада за тебя.
Показать тебе?
Твою спальню?
Да.
А пойдем, я вдруг воодушевилась. Обратно вернусь быстрее него, запрусь на замок, спокойно разложу вещи. И, сопровождаемая полуулыбкой, я прошагала мимо хозяина апартаментов «номер два» из комнаты.
Ну, как тебе?
У него были темные покрывала. И удивляли треугольные шкафы по обе стороны от постели Арнау много читает? Кровать действительно была шире, «надежнее» на такой валяться и валяться. Хуже всего, что, пока я рассматривала обстановку, Эйс стоял так близко позади, что я чувствовала тепло его тела, его ауру, ощущала то же самое воздействие, которое впервые ощутила в лифте этому типу не нужно было меня касаться, чтобы моя логика пряталась в шкафу.
Да. Мне нравится, отозвалась я спокойно. Только, если я займу эту спальню, ты будешь спать в гостиной на софе.
То есть не вместе?
Конечно нет. Или я там, или я тут. А ты где-то еще.
Мне пришлось повернуться к нему лицом, и это было еще сложнее, чем стоять спиной. У него красивый нос, еще красивее губы на этой своей кровати он бы разложил меня звездой. А так моей задачей было стараться не чувствовать его слишком близкого присутствия.
Коварные женщины.
Все та же улыбка. Спокойная, знающая о том, что пока не время напрягать мышцы и совершать стремительные захваты, пока еще можно поиграть мягкими лапами.
Разложить вещи мне таки удалось.
А после состоялся «военный» совет на кухне. Мне была выделена белая кружка, сейчас заполненная чаем; два стула с обратной стороны стола-острова занимали парни. Теперь в джинсах и футболках с короткими рукавами, и, чтоб мне сдохнуть, я никак не могла переключиться на серьезность, хотя тема обсуждалась самая что ни на есть серьезная.
Салим придет в клуб к шести. Ты появишься там в начале седьмого. Подойдешь к громиле, попросишь пропустить тебя наверх, скажешь «меня ждут». Он не посмеет ослушаться.
А дальше?
Дальше ты поздороваешься
И он меня не вспомнит.
Он тебя вспомнит, эту фразу Гэл произнес с нажимом, отчего по моему телу неожиданно прошли мурашки, он помнит всех, кого приметил. И твоему приходу он будет рад. Ты, конечно же, восхитишься всем, чем сможешь, сообщишь ему о том, что мимо «такого мужчины пройти не смогла», будешь сетовать, что вчерашний прием оказали неблагодушно и пришлось ретироваться.
Угу. Он извинится или ухмыльнется, а после потащит меня за штору
Мы все знали, о чем идет речь и что будет твориться за этой самой «шторой».
Улыбка Эйса стала шире.
Если он сейчас скажет что-нибудь, типа «от тебя не убудет», я кину в него чашкой. Во мне хватало озверина, когда дело касалось моей чести, и пренебрежительного отношения к себе как к женщине я никогда не терпела.
Но Арнау хватило ума сказать:
Мы тебя отобьем.
И подмигнуть. На душе у внутренней девчонки сразу стало легче.
Никаких «штор» не допускай, хотя мы Эйс прав в этом случае отобьем. Настаивай на том, что хочешь посмотреть дом. Мол, «если такой прекрасный клуб, какое прекрасное жилище должно быть у владельца»
Он меня заподозрит в шпионаже.
Не заподозрит. Он слишком самоуверен при таком количестве охраны. И не удержится от того, чтобы отвезти тебя к себе домой.
А если удержится?
Ты будешь в таком вызывающем платье, что не удержится.
У тебя ведь есть такое? невинно поинтересовался Эйс.
У меня такого нет.
Не проблема, тут же продолжил Коэн. Мы его купим, время есть. И да, Лив, пока ты с нами, все расходы на нас. Любые.
Кажется, мне предстоял совместный поход в магазин.
* * *Половина шестого.
И вот теперь я нервничала. Впервые с того момента, как подписала несуществующий договор о сотрудничестве. Казалось бы, меняй наряды в примерочной, гарцуй перед мужчинами, лови их восхищенные взгляды (такими парней из «ТриЭс» уже облапали обе продавщицы), но мне вдруг сделалось муторно.
Я эмоционально стухла. Сейчас начнется настоящий риск. И неясно, как поведет себя Салим: вдруг заломит мне руки, вдруг прикажет своей охране бросить в какой-нибудь фургон? А те, кто сейчас выбирает для меня наряды и платит за них, точно вмешаются, точно спасут? Я полагалась на людей, которых совершенно не знала. Кто я для них? Удобная «женская особь», которую можно использовать в своих стратегических задачах? Красивое тело, которое должно вызвать похоть у определенного субъекта?
Платья были дорогими, шикарными, коктейльными.
Но я чувствовала себя в них куклой.
И, несмотря на привлекательность ребят из «ТриЭс», я подумала, что сейчас могла бы тратить это время на то, чтобы найти кого-то реального вместо попытки тешить себя иллюзией о том, что сексуальное влечение одна из граней любви. Далеко не всегда. Иногда похоть просто похоть, и никаких душевных дел.
Когда я вышла в зал в очередном синем наряде, блестящем и довольно коротком, Арнау посмотрел на мою грудь, спрятавшуюся за сетчатой вставкой, как на десерт, который он однажды попробует и который не намерен ни с кем делить. Сдержанно, но откровенно, спокойно, жадно.
Подойдет, отрезал коротко. Поднялся с дивана резко, всем видом показывая, что наряды его больше не интересуют, попросил продавщицу показать ему, где находится туалет.
Коэн специально смотрел мне в глаза, демонстративно не переводил взгляд на мои изгибы.
Переодеваться сейчас не имеет смысла, так?
Наверное.
Что еще я могла ему ответить?
Тогда сразу обувайся в туфли на каблуках.
Вот и повезут «сосиску» на съедение псу. Я не чувствовала себя красивой, отнюдь.
Я чувствовала себя несчастной.
Гэл стоял у «Бариона», я перед ним; Эйс еще не вышел.
Весна, темнеет рано; ветерок трепал мои завитые локоны, пробирался под короткую юбку; Коэн накинул на мои плечи свою куртку.
Смотрел долго чувствовал, что ли, мое состояние; проспект в отдалении гудел двигателями машин.
Ты красивая.
Давай не будем об этом, огрызнулась я, мы все знаем, для чего это нужно.
Все будет хорошо.
Я избегала его взгляда, сколько могла. Потом не удержалась, взглянула прямо, уже не скрывая раздрая в эмоциях.
Вы ведь не дадите меня в обиду?
Не дадим. Я обещаю.
Что-то было в его словах настоящее, фундаментальное. Даже тяжелое. Куртка источала его запах, хотелось завернуться еще и в его руки.
И я обещаю, шепнули вдруг из-за спины и отодвинули мне волосы, как делают для поцелуя в шею. Черт, Эйс! Как он подкрадывается так тихо?! Развернулась я резко, планируя не то толкнуть его, не то залепить по морде, мою руку моментально перехватили. Обожаю твои скоростные реакции.
«В постели ты такая же жаркая?»
А его «ледник» холоден, во взгляде сталь. Арнау был готов работать.
По местам?
Мне оставалось верить в то, что они профессионалы. И в то, что они на моей стороне.
От нервов подташнивало.
Руку свою из захвата Эйса я выдернула не без труда: он ее не сжимал, но и не отпускал какое-то время. После просто разжал захват, отворил для меня дверь пассажирского сиденья.
Прошу, мадам.
Я привычно фыркнула, Арнау привычно улыбнулся есть в мире стабильность.
Глядя на мерцающие огни города за окном, я надеялась на то, что все завершится быстро, хорошо и правильно. Что скоро я заберусь в постель в своей новой спальне, укроюсь одеялом и выключу свет. И наступит тишина и спокойствие.
Но еще не сейчас.
* * *Я к Салиму. Он меня ждет.
Эта фраза сработала для «быка» заклинанием: помявшись в нерешительности несколько секунд, он сдвинулся в сторону и мотнул головой «проходи». По лестнице я поднималась на негнущихся ногах. Если в первый визит «БлюПул» мне просто не понравился, то теперь клуб был мне ненавистен, и отчего-то вертелись в голове мысли о том, что здесь не было ни бассейна, ни бильярда, ни даже голубой лужи, что оправдывало бы название (*здесь и далее игра слов в переводе с английского прим. автора).
А «Газим», уже предупрежденный о том, что к нему гость, выходил из-за своего столика с распростертыми объятиями. А еще с хищным настороженным взглядом, скрывающим по ту сторону радужки неприязнь. Этот урод с блестящими после поедания куриной ноги губами не любил, когда его «надували», тем более, надували побегом какие-то «девки». Я это чувствовала. Чувствовала, когда он подал мне руку, когда тянул псевдорадушное «Какие люди!», когда мацал ртом тыльную сторону моей ладони.