Алекс Эдельвайс
Дефект
Часть первая
Глава 1. Эио-ом принёс на крыльях надежду
Лэнги, Лэнги!
Привычный шёпот выдернул лежащего на маленькой, но довольно мягкой и уютной постели человека из глубокого сна. Вставать отчаянно не хотелось; может, ему показалось, и тот вскоре уйдет
Ну проснись, пожалуйста!
Видя отсутствие немедленной реакции, вошедший прибавил:
Если нас заметят, в этот раз одними волосами не отделаешься.
Лэнги привстал на кровати и вопрошающе глянул на Астэ. Тот попытался улыбнуться как можно дружелюбнее и сказал:
Ты не мог бы снова дать мне эти твои сонные таблетки?
С больших грустных серых глаз сидящего на кровати спала какая-то дымка; на лице появилось выражение, будто он вот-вот скажет «ну сколько можно», однако было оно очень мягким, не раздражённое, а скорее сочувственное.
У меня осталось немного, ответил он. Но хозяин уже подозрительно косится на меня; почему бы тебе не попросить у своего? Скажи, что от отсутствия нормального сна синяки под глазами возникнут, и ему будет неловко появляться с тобой на людях.
Не хочу я у него ничего просить, пробурчал Астэ и посмотрел в сторону.
Но почему? Вряд ли ему это будет сложно.
Да ненавижу я их!!! прошептал он отчаянно, сжав кулаки.
Выпад был столь неожиданным, что Лэнги на секунду расширил глаза до неузнаваемости, а потом стал пугливо оглядываться по сторонам.
Астэ, ну что ты такое говоришь, ну хватит, успокойся Чего ты такой Я дам тебе таблетки прямо сейчас, и ты тут же уйдёшь к себе.
Тот мгновенно переменил выражение лица и снова улыбнулся.
Получив желаемое, Астэ собрался уходить. Когда он был уже почти у двери, Лэнги спросил, будто не выдержав любопытства:
Тебе снова снился тот сон, да?
Тот остановился; на лице появилось какое-то смятение.
Да, буркнул он коротко.
Некоторое время оба пребывали в молчании, наполненным напряжённым ожиданием. Затем Астэ как будто бы сдался; да и тяжело было скрывать всё это. Он сказал:
Завтра вечером, когда будешь возиться с цветами, я подойду будто бы спонтанно хозяин сейчас по вечерам куда-то ходит без меня. Будь готов услышать кое-что интересное.
Лэнги кивнул.
На следующий день Астэ нужно было присутствовать на одном из военных смотров его хозяин занимал почётную армейскую должность. Как правило, часть населения Империи, имевшая высокое положение в обществе довольно большая часть почти везде таскала своих рабов с собой, не считая, разумеется, войны, которая испокон веков была их основной деятельностью. Появляться в таком сопровождении считалось правилом хорошего тона; рабы были чуть ли не частью гардероба. Их белая кожа и прямые, того же цвета волосы, светлые глаза, высокий рост и астеническое телосложение считались красивыми, и, по мнению имперцев, прекрасно сочетались с их собственной внешностью белая или голубоватая кожа, чёрные волосы, чаще всего волнистые, глаза всех оттенков оранжевого, красного и желтого. Даже одевать тех старались во всё белое или же очень светлое, в то время как сами ходили преимущественно в чёрном. Имперцы, несмотря на всю свою воинственность, всё же обладали хорошим вкусом.
Весь день Астэ с нетерпением ждал вечера. Когда, наконец, всё закончилось, и его отпустили домой, он намеревался зайти к себе, переодеться и бежать к Лэнги.
Дом его хозяина окружал небольшой сад; белая плитка, белые ограждения, яркие цветы в основном синих оттенков. Сама постройка тоже была белая, с очень правильными, острыми формами; Астэ всегда немного удивляло это несоответствие предпочтениям жителей Империи. Впрочем, говорят, на их родной планете всё разительно отличалось; а это место скорее подходило для людей, похожих на Астэ и с той же ролью; однако это было странно, и он отмёл эти мысли за ненадобностью.
Проходя через сад, он заметил посетителя. Это было необычно как правило, в это время дом практически пустовал; к тому же, пришедший человек не был знаком Астэ.
«Наверное, какой-нибудь друг или коллега хозяина, подумал он. Во всяком случае, это не моё дело».
До этого имперец, кажется, разглядывал цветы; однако когда Астэ проходил мимо него, его взгляд поменял направление. Поравнявшись с гостем, тот слегка поклонился в знак приветствия и намеревался пройти дальше, но его задержали вопросом о том, где владелец дома и когда с ним можно будет поговорить. Такая неорганизованность удивила Астэ, но виду он не подал и вежливо объяснил, что хозяин будет здесь ближе к ночи и что сейчас у него неотложные дела.
Ясно, ясно сказал имперец, чему-то улыбаясь.
Затем его взгляд задержался на собеседнике, и он внезапно спросил:
А ты дефектный какой-то, что ли?
Вопрос был крайне неожиданным для Астэ.
Прошу прощения, я немного не понимаю
Ни у кого из вас ещё не видел таких чёрных глаз. У тебя зрачки вообще есть, а?
«Вот же прикопался» подумал Астэ, а вслух сказал:
Разумеется, у меня есть зрачки. Иначе как бы я видел.
Затем, желая смягчить реплику, которая могла прозвучать грубо, он прибавил:
Очевидно, производственная ошибка. Если Вас раздражает, я могу уйти или попросить для себя цветные линзы.
Имперец рассмеялся.
Да нет, не утруждайся. Я не собираюсь часто здесь появляться.
После этой фразы он шагнул по направлению к Астэ, намереваясь, очевидно, похлопать того по плечу или дотронуться до волос. Дальше всё произошло молниеносно и позже вспоминалось смутно, как в тумане: как только рука подошедшего приблизилась, Астэ схватил её и заломил тому за спину, чуть было не вывернув. От неожиданности имперец даже не успел ничего ответить, однако быстро пришел в себя, и в следующее мгновение нападавший уже лежал на земле.
Астэ и сам не понял, что это было; он хотел было принести извинения, но не смог нога стоящего над ним больно давила на спину, сдавливая грудь и прижимая её к земле. Оправившись от изумления, имперец проговорил:
Да ты и правда дефектный; как тебя вообще тут держат, с поехавшей кукухой?
Собрав все силы, прокашлявшись и кое-как глотнув воздуха, Астэ ответил:
Хозяин на меня не жаловался.
Ты ещё меня хочешь в чем-то обвинить?
С этими словами он надавил ногой ещё сильнее; лежащий снова закашлялся, сделав знак рукой, что ему нужно что-то сказать. Имперец на время расслабил ногу.
Нет, Вы меня не так поняли, проговорил Астэ. Умоляю, простите это недоразумение, я не контролировал себя. Очевидно, я болен.
Немного смягчившись, но всё ещё пребывая в состоянии шока и раздражения, имперец сказал:
Прийти сюда, потратить своё время, ждать непонятно сколько и непонятно зачем, и всё это для того, чтобы на тебя набросилась какая-то бешеная собака! Ну нет, тебе это с рук не сойдёт на этих словах он убрал ногу и, немного подумав, снял с себя подобие ремня через плечо, на котором обычно держалось оружие.
Больной значит, лечиться надо, ухмыльнулся он. Вставай, пошли.
Поднявшись, отряхнув одежду и бросив взгляд на ремень, Астэ проговорил:
Прошу прощения, но я ведь Вам не принадлежу. Вы можете рассказать об этом инциденте моему хозяину, и он уже решит, что делать.
Думаю, он меня поймёт, осклабился имперец. И вообще, тебе кто слово давал?
Но Вы можете навлечь на себя скандал.
А ты будто собираешься рассказывать об этом, м-м? Хочешь, чтоб тебя бешеным признали и прикончили?
Астэ понял, какой горький резон есть в этих словах. Он замолчал и покорно проследовал за имперцем, который, казалось, готов был потирать руки.
«Если кому-то и надо лечиться, так это тебе», подумал Астэ, стараясь заглушить страх.
Они зашли в небольшое помещение в том же саду, похожее на оранжерею, разве что без растений. Оно не было заперто, да и сам сад не был огорожен никому бы не пришло в голову что-то красть оттуда. Войдя внутрь, Астэ поблагодарил судьбу за то, что там никого не было.
Раздевайся до пояса и ложись на пол.
Спорить было бесполезно только раздражать; быстрым движением Астэ скинул верх и лег на пол, твердо намереваясь не издавать ни звука.
Но звук он всё же издал, с самого начала уж очень неожиданно-обжигающим был удар. Вскоре он уже выл, отчаянно надеясь, что это скоро закончится. Жгло невыносимо; с каждым разом казалось, что следующего он уже точно не выдержит. Имперец смеялся.
Ну что за жалкое создание!..
Тут Астэ не выдержал и ответил:
Но я же не умею, как Вы, блокировать боль!..
Ты что-то там ещё вякаешь?
Да чем я хуже тебя!!! эти слова вырвались примерно в том же состоянии, в котором он заломил руку своего мучителя; он их не контролировал, и теперь осознавал, что они могут за собой повлечь.
На секунду воцарилась мертвейшая, вгоняющая ужас под кожу тишина. Немного придя в себя после потрясения, имперец медленно проговорил:
Да ты просто позор для своей нации. И как только тебя такого держат, да еще и у кого держат
«Нации?.. О чём он» внезапно вклинившаяся мысль на секунду разогнала животный страх; но это была лишь секунда. Потому что в следующий момент на Астэ обрушился такой удар, что ему показалось, будто поверхность спины рассечена до костей. Он издал крик; вслед за этим ударом последовал ещё один. Пока поднималась рука для следующего, Астэ прокричал: