Сейчас тогда, возьму все.
Уже через минуту Наташа возвращается с точно такой же тележкой, которая была вчера у моего лечащего Геннадия Петровича.
Разрезав бинты на моей ноге, глаза медсестры становятся больше.
Да ужКак тебя так угораздило, бедняжка?
Со сцены упала.
Со сцены? Ты что, актриса какая-то?
Поджимаю губы. Больная тема.
Балерина.
Ого. Ничего себе! Давай посмотрим, что тут у тебяОх, и постарались же наши хирурги. Швов, конечно, тебе наделали целую кучу.
Наташа промакивает рану йодом, и я морщусь. Как же больно, а выглядит так вообщеужас просто.
Мало того, что швов тут дофигища, так еще и нитки везде торчат, дренажные трубки, плюс отек. Зрелище, конечно, не для слабонервных.
Отворачиваюсь. У меня слезы на глаза наворачиваются от этого вида. Горько и больно. Обидно просто до ужаса. Я всегда ноги берегла, а тутупала. Как я теперь танцевать буду с таким шрамом. Просто кошмар.
Да не плачь. Поверь, я тут еще хуже травмы видела. Заживет. Вот увидишь. Бегать еще будешь. Тебя кто оперировал?
Геннадий Петрович и этотСемеров.
Ого! Ну, так тебе повезло. Один с тридцатилетним стажем, тогда как второй рядовой хирург в нашей больнице. Он очень талантлив, к нему очереди целые пациентов. Поверь, лучше хирургов не найти, хоть у Семерова и характер дерьмо. Зато специалист он первоклассный. А анестезиолог кто был?
Кирилл Александрович. Загорский.
Тут же замечаю полуулыбку на лице Наташи, которую она тут же прячет. Она и его знает?
Что? Ты тоже его знаешь?
Да. Знаем мы таких. Девочка, ну ты прямо счастливица. Наша самая ценная троица тебе операцию делала. Загорский классный наркоз делает. Он наш лучший анестезиолог-реаниматолог в больнице. Как специалист, прекрасный. Котяра, конечно, ну это уже другой вопрос.
Котяра? Почему?
Ну как тебе сказатьТы же видела его. Молод, красив и умен, как сам черт. По нему тайно вздыхает добрая половина всего женского коллектива нашей клиники. В тридцать три уже карьера такая успешная. Заведующий реанимации, востребован. А внешность какаяБрутал. Красавчик. Тут трудно устоять.
Прикусываю губу.
А он что? Пользуется этим?
Да ему плевать, в том то и дело. Я же говорю, он как кот. Дрессировке вообще не поддается, да и характер. Чисто врачебный. К такому так просто не подъедешь. Даже голову не повернет. Вот другое дело Семеров. Вот это тот еще экземпляр, но тоже без вариантов. Я даже не пытаюсь ему понравиться. Ему плевать, хоть и улыбнутся, порой, может так, что аж колени подгибаются.
Прикусываю губу. Мне уже нравится эта медсестра, а точнее, ее долгий язык.
А онженат?
Кто, Кирилл Александрович?
Да.
Нет, не женат. Такого попробуй окольцуй, хотя наша Янина драконовна уже давно точит свои коготки.
Драконовна?
Нет, вообще, она Сергеевна, но уж больно характерная. Поэтому да, драконовна, но только между нами.
А она медсестра?
Нет, Янина Кошилина у нас тоже врач. Хирург-ортопед, притом классный. Одно время даже главной тут была, но потом Климнюк стал заведующим.
Она давно запала на Кирилла Александровича. Ухватилась за него намертво просто. Да и пора ей. Понятно все. Родить она хочет. Ей уже тридцать пять. Часики то тикают.
У них там мутки, и типа все серьезно, так что ты не заглядывайся на него. Занят он. Серьезно, притом.
Я и не заглядываюсь. Вообще не заглядываюсь.
Вот и молодец. Это не мое дело. Да и не твое, если честно. Давай. Все уже. Готово.
Наташа собирает все принадлежности, и закручивает бутыльки, а я тяжело вздыхаю.
У Кирилла Александровича, оказывается, женщина есть. И почему это так сильно меня огорчает?
Глава 10
В травматологическом отделении я уже второй день, однако, привыкнуть к этому всему до сих пор не могу. Постоянно кто-то ходит, кто-то орет, и еще эти запахи! Боже, везде медикаменты, и пахнут они, прямо скажем, не розами.
Я очень сильно переживаю за бабулечку. Она одна дома осталась. Надеюсь, ей хоть соседка с продуктами поможет, а то я сейчас даже не доковыляю домой. В последнее время бабушка почти не выходит из дома, и часто пьет таблетки от давления, но я надеюсь, что она все же поправиться.
Благо, Климнюк вчера позволил ей на домашний. Мобильного у бабушки нет, да и не хотела она его никогда. По словам Геннадия Петровича, бабушка моя божий одуванчик. Слышать это от угрюмого пожилого хирурга было странновато, но я ему все же сказала спасибо.
Только сегодня мне удалось забрать вещи, в которых меня привезла скорая. Честно говоря, не густо, всего одни разорванные брюки для тренировки, и тонкая кофточка, но уже что-то. Зато мобильник там был, и я смогла позвонить Надюше.
Она моя подруга с балета. Мы не конкурируем, так как она на год старше, и уже поступила.
Надя обещала мне притащить одежду и еду. Я уже жду не дождусь, когда получу свою пижаму. Сидеть в больничной одежде на казенном постельном белье мне не очень нравиться. От слова совсем.
Нога уже получше, но все еще болит, да и наступать на нее нельзя. Как только я заикнулась об этом, Геннадий Петрович чуть было мне по голове костылем не настучал. Кстати, на костылях я уже учусь ходить! Сегодня впервые прыгаю на них, как подбитый заяц, по палате. Сначала было странно, но потом я как-то приловчилась.
Сегодня понедельник, и в отделении куча людей. Новенькие, старенькие, все с какими-то травмами. Периодически в коридоре ходит Семеров, один раз издалека мельком видела Загорского, но никто из них даже не посмотрел на меня. Совсем. Даже голову не повернули.
Тоже мне. Я так понимаю, там корона у них на голову давит, или что. Может просто много пациентов, и им не до меня.
Честно говоря, мне без разницы. Скорее всего, они просто чертовски заняты, так как на них почти все время хирургические костюмы вместо белых халатов, будто они в операционной живут, ей Богу.
Крепко удерживая костыли в руках, я с трудом открываю дверь палаты, и выглядываю в коридор. Людей много, но и ходить то мне надо. Становится полным инвалидом я еще как-то не планировала.
Мне двигаться нужно, иначе не то, что форму потеряю до поступления, а вообще, забуду, как ходить.
Я ковыляю медленно, согнув в колене свою лапку горемычную, когда вдали коридора замечаю его. Загорский. Точно он. Очень быстро заходит в какую-то палату, а за ним идетженщина. Чуть ли не бежит, так как шаг у мужчины большой.
Брюнетка. Такая яркая, шикарная даже. Я вижу ее накрашенные глаза даже отсюда. Красивая. Нет, она чертовски просто красивая.
Становится не по себе. Кажется, это и есть драконовна. Янина драконовна, только на дракона она вообще не похожа. Скорее, на богиню Афродиту.
Формы тоже соответствуют. Фигурная. Даже в ее белом халате я замечаю, что у нее большая грудь, тонкая талия и округлая попа. Сама высокая, точно модель.
Что-то мне уже не очень хорошо. У меня тоже фигура красивая, но груди нет такой и близко. Я худенькая и мелкая. Для балета сойдет, но для мужчины пресно. Так бабулечка всегда говорит. Наверное, это, и правда, так.
От увиденного что-то больно сжимается в груди.
Медсестра Наташа, значит, не соврала. Вместе они. Любовь там у них, и все дела.
Да и на что я надеялась? Что такой мужчина, как Кирилл Александрович на меня посмотрит, как на девушку?
Вот дура набитая! Просто бесконечная.
Проковыляв еще пару метров, я решаю не мозолить никому глаза, и просто скрыться в своей берлоге-палате, но резко развернувшись, не замечаю, что полы после меня уже помыты, и просто кулем сваливаюсь на серую плитку.
В тот же миг мою ногу в гипсе пронзает миллионом болезненных иголок.
Ай, нога!
***
Боже, такого позора я еще в жизни не испытывала. Распластаться посреди коридора больницы на глазах у десятков людей, которым, по-честному, глубоко плевать на тебя.
Но хуже не это. Я упала, и больно ударилась ногой. Она и без того болела у меня, а сейчас так и вовсе кошмар, как болит.
Мои костыли падают вместе со мной, и звонко ударяются о плитку, а яреву. От шока, боли и, наверное, несправедливости второго падения за три дня.
Все тело враз немеет. Чувствую, как щеки становятся горячими, но плакать не могу. И шевелится, кажется тоже.
Давай руку.
Кто-то меня с легкостью буквально за шкирку от пола отдирает, и за руку придерживает, но я не понимаю. Что, кто. Что произошло
Ляля, посмотри на меня.
Поднимаю взгляд, и вижу напротив ого-го какого высокого врача. С такого расстояния он еще выше кажется. Я ему едва ли до груди достаю и то, если только на носочки встану. Моргаю, высоко задрав голову. Встречаюсь с красивыми зелеными глазами. Его глазами.
Кирилл Александрович
Как он подошел ко мне, когда?
Он ведь был на другом конце коридора, или я так долго лежала на полу, что даже не заметила, как Загорский пришел?
Хватайся за меня. Янин, возьми костыли ее, пожалуйста.
Еще миг, и Загорский подхватывает меня на руки. Прижимает к груди. Он сегодня в синем костюме. Через мощную смуглую шею перекинут стетоскоп.