получение выдавались талоны. Нужно было ехать на дровяной склад, выбирать дрова, заказывать транспорт. Затем дрова надо было распилить, расколоть и перенести в сарайчик, который располагался рядом с домом.
Пока я был помладше, мы нанимали рабочих заниматься пилкой и колкой дров, потом уже этим стал заниматься я. Иногда, в качестве развлечения, мне помогали мои школьные товарищи. Зимними вечерами приятно было сидеть перед горячей печкой и читать книгу, а иногда и наблюдать, как в гости приходила мышка, вставала на задние лапки и тоже грелась у печи.
Поскольку в самой прачечной была очень хорошая акустика, я любил петь там во весь голос в основном арии из опер и итальянские песни. Когда голос стал ломаться, я запросто пел басом арию Сусанина.
В первое время у нас не было никакой информации о том, что происходит в мире, а мне так хотелось слушать радио. В те годы ленинградское радио было очень интересным было много литературных и музыкальных передач, трансляций спектаклей, концертов и даже фонограмм советских кинофильмов. И тогда я собрал простенький детекторный приемник и стал слушать радиопередачи через наушники. Позже мы купили самый дешевый маленький ламповый приемник АРЗ-49, работавший на средних и длинных волнах. Теперь я мог слушать уже несколько радиостанций. Чтобы не мешать маме, я пристроил к приемнику наушники и ночью слушал на волне 375 м ленинградскую радиостанцию, которая в это время транслировала передачи за рубеж (наверное, в Финляндию), и часто передавала джазовую музыку, не рекомендуемую для граждан СССР.
Е.А.Поковская и А. Покровский на фоне прачечной (вдали наш сарайчик)
В коридоре у окна у нас была оборудована «кухня» стол, на котором стояла керосинка и электрическая плитка. Здесь готовилась пища. Мыться и мыть посуду приходилось в прачечной зимой вода там была ледяная и температура в помещении почти такая же, как и на улице. Мыться мы ходили в баню на Разночинной, иногда на Карповку. Я не любил общие залы с шайками, предпочитал душевые кабины.
Поскольку мама весь день была на работе, я сам разогревал или варил немудреную пищу. Холодильника у нас не было, поэтому продукты (масло, колбаса и пр.) мы покупали на один-два дня. Но я относился к такой жизни совершенно спокойно. Все-таки все основные трудности ложились на маму. Приходя из школы, я перекусывал, быстренько делал уроки и затем был свободен. В будние дни я дожидался маму с работы, и мы частенько ходили обедать в столовую общежития Планового института. По вечерам мы иногда ходили в кино. Обычно на вечерние сеансы детей не пускали, но маме как-то удавалось уговорить билетеров. А когда я стал постарше и вытянулся, то проходил уже беспрепятственно, несмотря на то, что мне не было еще 16 лет
Кино это отдельный разговор. В детстве я очень любил советские биографические фильмы «Александр Попов», «Глинка», «Мусоргский». С удовольствием смотрел фильмы 30-х годов про «шпионов и вредителей» «Партийный билет», «Ошибка инженера Кочина». В силу своего возраста я не задумывался об идеологической стороне этих фильмов, я просто с удовольствием следил за игрой наших прекрасных актеров. Кино в то время было вполне доступно, билет стоил от 20 до 50 копеек. Обычно я приходил заранее, чтобы купить дешевые билеты в последние ряды. Кинотеатры пользовались большой популярностью. На вечерних сеансах играли оркестрики, пели неизвестные певцы, в буфете можно было выпить газированной воды, съесть мороженое, проносить которое в зал не разрешалось. В округе было много кинотеатров «Люкс» (во время борьбы с космополитизмом кинотеатр переименовали в «Свет»), ДК Промкооперации («Приморский»), «Арс», «Молния», «Эдисон» («Экран»), потом открылся «Великан». Когда я был помладше, то с удовольствием ходил на детские сеансы в кинотеатр «Свет». Там был замечательный директор дядя Сережа, который очень любил детей. Он всегда перед сеансами приходил в фойе и, если не приглашал каких-нибудь артистов, писателей, то сам общался с нами, много шутил, играл. Потом он получил повышение и стал директором кинотеатра ДК Промкооперации.
Но особый интерес представляли трофейные зарубежные фильмы. Они часто шли во всех кинотеатрах, но больше всего их показывали в клубе завода «Светоч» (а, может быть, там только их и показывали). Об этих фильмах прекрасно написал И. Бродский.
«Но самой главной военной добычей были, конечно фильмы. Их было множество, в основном довоенного голливудского производства, со снимавшимися в них Эрролом Флинном, Оливией де Хевиленд, Тайроном Пауэром, Джонни Вайсмюллером и другими. Преимущественно они были про пиратов, про Елизавету Первую, кардинала Ришелье и т. п. и к реальности отношения не имели. Ближайшим к современности был, видимо, только Мост Ватерлоо с Робертом Тейлором и Вивьен Ли. Сеанс начинался так. Гас свет, и на экране белыми буквами на черном фоне появлялась надпись: ЭТОТ ФИЛЬМ БЫЛ ВЗЯТ В КАЧЕСТВЕ ТРОФЕЯ ВО ВРЕМЯ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. Текст мерцал на экране минуту-другую, а потом начинался фильм. Рука со свечой освещала кусок кусок пергаментного свитка, на котором кириллицей было начертано: КОРОЛЕВСКИЕ ПИРАТЫ, ОСТРОВ СТРАДАНИЙ или РОБИН ГУД. Конечно, это было воровство, но нам, сидевшим в зале, было наплевать. Мы были слишком заняты субтитрами и развитием действия.»
(Сочинения Иосифа Бродского, Трофейное, С.-Петербург, 1995, т. IV, стр. 188189).
Не могу не упомянуть и музыкальные фильмы, в первую очередь культовые «Большой вальс» и «Серенада солнечной долины». Любопытная примета того времени. Советская власть боролась с религией в пасхальные дни во многих кинотеатрах всю ночь демонстрировали трофейные фильмы, чтобы народ шел не в церковь, а в кино. Правда, это имело нулевой эффект, так как тот, кто ходил в церковь, шел туда, а тот, кто не ходил, шел в кино. Но довольно о кино, о нем можно вспоминать еще очень много.
Все бытовые сложности лежали, конечно, на маме, хоть я и помогал, как мог ходил в магазин, варил что-нибудь простенькое (макароны или картошку). Раз в неделю мы ходили в баню, в основном, на Б. Разночинную, так как там были душевые кабины. Я не любил мыться в общем зале, но иногда приходилось.
Невзирая на нехватку денег, мы выкраивали небольшие суммы на приобретение книг. Но поскольку я читал очень много, домашних книг мне недоставало. Частично я брал книги для чтения у жильцов деревянного и каменного домов. Однако и этого было мало, особенно летом. В детскую библиотеку я не записывался, так как всю интересную детскую литературу уже перечитал. Поэтому мама записалась во взрослую библиотеку (на Большом пр. П. С.) и оформила там на меня доверенность.
Помню, прочитав «Что делать?» Чернышевского, я решил подражать Рахметову. На гвоздях, конечно, спать не стал, но привязал крепко ноги к кровати, повесил на стену колокольчики и веревки от них привязал к рукам. Естественно, как я только заснул и стал вертеться, колокольчики зазвенели, и мне пришлось их отвязать. На этом подражание Рахметову закончилось.
Летом мы обычно никуда не уезжали, дачи у нас не было, а снимать не было возможности. Один раз я поехал в пионерский лагерь, но, хоть я и проводил там время активно (участвовал в спектакле, играл в военную игру), пионерская жизнь мне не понравилась. В выходные, при любой погоде, мы с мамой ехали куда-нибудь на электричке, а затем отправлялись в сторону Ленинграда шли некоторое расстояние пешком, а потом на попутном транспорте добирались до города. Помню, как-то в дождливую погоду мы шли от Териок в Ленинград и встретили Александра Александровича Жданко. Подойдя к нам, он сказал:
Я увидел издали силуэты женщины и мальчика, и догадался, что это вы. Кто же еще мог тут гулять под дождем!
Много времени летом я проводил в саду. Утром выходил собирать «урожай» малину, крыжовник, вишню. Перед окнами нашей прачечной был небольшой участок с грядками, на котором росли в основном цветы. В хорошую погоду я забирался в какой-нибудь уголок сада и читал, читал, читал.
Весной и осенью ко мне, Алеку и Инге приходили одноклассники. Мы либо играли, либо садились где-нибудь в саду и вели долгие беседы о чем-то своем. Когда мы стали постарше, то начали устраивать танцы. У меня был патефон, но для улицы звук его был слишком тих. Я заменил в патефоне пружину на электромотор, поставил электрический звукосниматель, присоединил проигрыватель к своему радиоприемнику, провел в сад электричество, повесил лампочку так у нас образовалась своя танцплощадка.
В общем, могу сказать, что жизнь моя была содержательна, и я всегда был оптимистично настроен.
Наконец, я закончил школу, поступил в институт. Институтская жизнь захватила меня. Я стал поздно приходить домой. А некоторые мои бывшие одноклассники по-прежнему приходили ко мне домой и подолгу разговаривали с мамой.