Стихи. Том 4. Время написания 20012002 гг. - Патрацкая Наталья Владимировна

В камине замка  хрустит огонь.
Подходит к замку спокойный конь.

Почти внезапно  Он из окна.
Прыжок в падение. Она одна.

Летят над степью конь и седок,
Копыта быстро скок еще скок.

Немного снежных дорог в мороз,
А синий иней в усах пророс.

Кто Он? Откуда? Зачем? Куда?
Что там случилось? Так ерунда.

Но в зимний холод открыть окно?
Любовь откроет. Ей все дано.

Всегда бывает Она и Он,
И кто-то третий, кого не тронь.

Тогда зимою и мчится конь.
В камине гаснет любви огонь.

На пальмах снег, а город Сочи,
Я не была там никогда,
Но в городе знакомый, очень,
Там друг из юности всегда.

Мой первый бал. Он  «Пьер Безухов»
И теплый город солнца  дар.
Я в белом платье. Он без звука
Со мною рядом. Кто был стар?

Нам по семнадцать. Ночь и город.
Два класса движется к реке.
Плыл теплоход весь белый, гордый.
Я с «Пьером» шла так налегке.

Все одобряли нашу пару.
Готов жениться он на мне,
Но не хватило сердцу пару.
И вот на пальмах в Сочи снег.

А я? Я там, где холод лютый.
Его я помню много лет.
Последний взгляд. Автобус. Люди.
Остался в памяти лишь след.

Стена фристайла явно не для нас,
А мы с тобой уже в нее воткнулись,
И вместо вида славных облаков,
Судьба в любви нам снова ставит нулик.

Ну, что затих? Боишься синяков?
Не упадешь, лежи в своих подушках.
Года идут, а ты всегда таков,
Для вида заблудился ты в подружках.

Нарастают страсти на закате,
На рассвете ветер и мороз.
От лопаты, снег скребут, раскаты.
Подоконник снегом весь зарос.

А вчера  провал в температуре,
Не было мороза и ветров.
А девчонки подняли вдруг бурю,
Доставая лыжи. Свитеров.

Он один под курткой. Лыжи в руки.
Теплый день, снег  иней на ветвях,
Как рукой прогнали с сердца скуку,
Шапочки девчонок на бровях.

Бег на лыжах по лесным угодьям,
Где давно проторена лыжня.
Лес чудесный, так же как погода,
Две девчонки около меня.

Да, на лыжах семьи и подружки.
Розовое утро и закат.
На лыжне и дети, и старушки,
Парни и мужчины, стар и млад.

Эстафеты происходят часто:
В биатлоне, лыжах и судьбе.
Можно передать свой финиш классно,
Можно не бежать, сиди себе.

Эстафета  это жизнь земная,
Жизнь друг другу все передают,
И в науке ум  умы сменяет,
И в быту, и весь его уют.

Подойдет ведь все для эстафеты:
Урожай сменяет урожай.
Посмотрите: разные конфеты,
А какой сейчас в продаже чай!

Звезды только те же в отдаление,
Знания лишь о них передают.
Войны  это чье-то повеление,
И в морях есть смена у кают.

Все идет, меняется в движенье:
И стихи, и музыка, и клип;
Транспорта любое продвижение;
И деревья, и цветение лип.

Даже муж ушел по эстафете,
И вот друг нашел друзей других.
Снова песни новые в кассете,
И удар судьбы как львиный рык.

Растаяли чувства как будто снега,
Весна улыбнулась игриво,
И сразу идет к нам, похоже, сама
Любовь так легко, горделиво.

Ты весь будто импульс, ты создан из чувств,
И руки теплом полыхают.
А я от тебя задохнулась чуть-чуть,
И руки сплелись словно халы.

Какой-то весенний в тебе бумеранг,
И чувство в тебе повернулось,
И сразу твой вырос немедленно ранг,
Зима превратилась лишь в нулик.

Вербные пушинки в солнечных снегах
Гордо замерзают, прямо на глазах.
Обманулись. Рано расцвели они,
Ведь тепло шальное  дереву магнит.

Часто привлекает в жизни красота,
Быстро увядает, если жизнь ни та.
Сколько же красивых канули совсем,
Ранние морщины, где желаний сейф.

Кажется жизнь легкой, где шальной доход,
Старость к ним приходит быстро как исход.
Вербные пушинки, снежные поля,
В снежных переливах спят все тополя.

Прячутся поэты под покровом букв,
Несколько латинских капелек на дуб.
И сверкают словом текста мастера,
Но раскрыться милым не пришла пора.

Легкая морозная прохлада
Стелется строптивым ветерком,
Все в природе солнечно и складно,
Сердце, боли, ночь и в прошлом ком.

Сколько одиночек в ночь печальных
Бродят, ходят, ездят по стране?
Сердце их к свободе не причалит,
У свободы совесть в стороне.

Потеряли, снова потеряли,
Что-то неприметное в душе.
Вновь исчезли друга  мужа пряди,
И глотали ночку всю драже?

Не сказав, ни с кем не перемолвись,
Все внутри себя, похоронив,
Пережили все печали, молча,
А теперь  прогулка мимо ив.

Остановилось чувство бытия,
Закончились сердечные этапы,
И скучное мне стало: Ты и Я.
Завершено. Зачем? Затем, чтоб дабы
Нам избежать совместного питья.

У неба свой белесый, хладный свет.
Часы бегут. Остановилось чувство.
Я не хочу ни праздника, ни бед,
И не влечет победное искусство.
И безразличен возраст, давность лет.

Глаза летят в иные города,
Они следят за тем, что на экране.
В тех городах событий борода,
Там пьют, жуют и действуют без брани,
И нация спокойна и горда.

Они хранят дома и старый быт,
Столетия пролетают незаметно.
А я опять: «Мне быть или не быть?
И как же всю энергию замедлить?
И как же укрощать свою же прыть?»

И укротила, и исчез весь пыл.
Поникли лампы. Сумрачно и тихо.
Ты где-то рядом. Был или не был?
Мне и самой все стало страшно дико.
А свет экрана яркостью слепил.

Блестит цирконий бриллиантом.
Скорее нет, ни тот размах.
Не скажешь ведь пельмени  манты,
Хотя похожий в чем-то смак.
Быть незаметным дипломантом?
Наверно, кто-то больший маг.

Когда живешь в далеком граде,
Не зная стольной суеты,
Для счастья нет в душе преграды.
Везде похожие цветы,
Везде тебе немного рады,
Везде немного нужен ты.

Но, окунувшись в атмосферу
Цивилизации иной,
Невольно сравниваешь веру,
Невольно встанешь за спиной
Того, кто даст сегодня фору,
Но обойдет все стороной.

И вскоре Моцарт и Сальери
Возникнут в образе любом,
Пусть то не в музыке, так в лире,
В стихах, записанных в альбом.
А бриллиант в подлунном мире 
Един. Цирконий был потом.

Подземные дороги тайных чувств,
Найдете Вы в нехоженых глубинах,
И в них прогон, возможно, тих и пуст,
И весь заполнен, если Вы любимы.

Наземная дорога как печаль,
Уводит Вас по грусти как по рельсам,
Где будет остановка, там причал.
А что грустить? В слезах подобных ели.

Морские волны укачают Вас,
И ветер освежит воспоминания,
В бассейне Вы проверите свой брасс.
Мечты, мечты о чуде заклинания.

И взлет мечты не избежать вовек
Она бежит, бежит и поднимаясь,
Взлетает и качается у век,
Пройдет сквозь мысли, нежно приземляясь.

Он  сын полковника с Урала,
Красивый парень и высок.
Он был мне чуточку за брата,
Мы пили с ним березы сок.

Она  все корни гор Алтайских,
Миндалевидные глаза,
Учебы путь прошла недальний,
Там, где из башенок леса.

Конечно, горы Воробьевы
Их повенчали в добрый час.
Он был Адам, она, как Ева,
А где же яблоко? Сейчас.

Когда учеба завершилась
Их было трое. И так что?
Их ждали умные вершины.
Надолго нет? Их путь хорош.

И вот однажды он заметил,
Соседи были с ними мы,
С Урала  Я, а эту мету
С души и облика не смыть.

И Он вскипел, как будто гейзер,
И, прокусил мою губу.
Уехал в Штаты, знания, кейсы,
Но через Обскую губу.

Привет, Олень! Я вновь с тобою,
Твой голос слышу, радость в нем.
Ты уезжаешь? Жаль, что боле
Не загорят глаза огнем.

А я ошиблась? Завтра дома?
Вот это да! Нет в горле кома!
Надежда светится от счастья.
Я веру в сердце обрела.

Любовь нас ждет, увы, не часто,
Нас ждет суббота, не среда.
Наш лучший день: февраль, день снежный.
О, милый мой, с кем нынче нежный?