Лыжа моя ненаглядная! Прости ты меня грешного, супруга твоего Унция, причитал над задыхающейся женой персиковый муж. Я стану есть персики и ухаживать за деревьями в нашем саду еще лучше, никогда больше не пойду в парк на лавочку, если ты зовешь подрезать иссохшую ветку подрежу. Не покидай меня, Лыжа моя любимая.
И упал от сердечного приступа.
Там, под лавкой в саду, начал было свое предсмертное завещание Унций, но племянники перебили:
Лежат не потраченные наши деньги!
Да, мальчики. Деньги ваши. Советов не будет.
Свист разбойничий раздался, или это Соловей Разбойник из сказки вернулся в персиковый мир Головаревых, но свистело в воздухе, пока Лыжа держала руку Унция в своей, прижимая ее к груди и поливая горькими слезами память об их светлой любви.
Племянников след простыл. Может, звук исходил от улетающих денег, но вполне возможно, этот звук возник от улепетывающих пулей двух племянников Головаревых.
Прощаясь с жизнью, бежал Унций в мыслях, и махал флажками, что в обеих руках застарелого растратчика мелькали, подобно бабочкам капустницам, извещая о себе для недоброжелателей, не желающих заметить Унция и принять за существо, а не сущность. Сущностью звала его Лыжа за свои безнадежные попытки снять супруга с дивана и повести на достойные не мальчика, но мужа, заработки. Унций же не упирался, но едва жена, успокоенная начальством, удалялась в огород, муж улепетывал, только пятки сверкали, на ближайшую лавку в парке думать о вечном.
В вершинах парковых деревьев блуждал длинный вопль истошной радости: это племянники Головаревых праздновали победу. На что, вы думаете, потратили племянники денежки, припрятанные Унцием от Лыжи? На газонокосилку! Вырубили персиковый сад, едва схоронили супругов верных, и устроили себе площадь Свободы.
Из светлой жизни Унция и Лыжи
Унций никак не мог найти подешевше платья для супруги.
Ну, ты хоть трусы купи мне, муженек!
Унции почесал в затылке и пошел снять с веревки у соседей трусы для Лыжи.
Купил, примерь, дорогая! Ну, вот сюда ножку, любимая моя! Лыжа послушно ступила ногой в заготовленное Унцием лассо для их будущей любовной игры. Теперь сюда, милая! Прекрасно! Не губи свой интеллект слишком большими мечтаниями! Унций стал медленно целовать ногу Лыжи, двигаясь выше от колена к животу.
Негодник!.. пошутила было Лыжа. В мечтах моих, конечно, было платьице, многозначительно протянула супруга Унция Стремновича, слегка сопротивляясь для приличия. Ну что с тобой делать, не на дуэль же с соседом посылать! воскликнула Лыжа, крутя на указательном пальце веерок из длинных белых перышек.
Лыжа, дарую тебе эти трусики, дабы ты носила их с почетом и уважением ко мне, твоему верному слуге, торжественно произнес Унций, искоса поглядывая на супругу и дойдя в поцелуях почти до груди.
Тут раздался треск: в окно лез сосед, воодушевившись игрой Унция и Лыжи. Матадор Игнатьевич уронил с подоконника вазу с цветами и дико извинялся, держась за штаны.
Ах! вскрикнула Лыжа наигранно, ибо Матадор стал ее в девятом классе их совместной учебы в школе. И тихо Унцию: Что делает здесь этот мерзавец? Я трепещу по тебе, Унций! Уйми негодяя, пока я не легла с ним вместо тебя. Он уже тянет свою мохнатую лапу к моей подушке.
Кровать супругов с широкоформатным матрасом стояла неподалеку от окна, так что пока отдыхала в своих апартаментах жена Матадора Игнатьевича, он решил вступить в диалог с соседями на их жилплощади.
Унций, не решительный и стыдливый, встал, подобно горному оленю в схватке с противником на защиту своего лютика, доброй и ласковой Лыжи Сквововны, умиляясь ею с натуры.
Лыжа от счастья раскраснелась, принимая подарок мужа, а тут отступила, ожидая в тот момент чего угодно, но не вторжения Матадора. Лыжа поняла, что сказочки конец, и решила напоить обоих дураков и пойти проверить, у их ли соседей муж стянул для нее труселя. Ускользнув за веселящим напитком, Лыжа выставила огромный кувшин на стол и сделала ход дамкой: ушла «попудрить носик», оставив кувшин на столе перед своими кавалерами и бросив небрежно: «Дайте отдохнуть своим желудкам, друзья мои! Так перенапрягать свой организм негуманно!»
Далее Лыжа Сквововна покрутилась возле соседской дачи, поподглядывала в щель их тубзика, никого. Подумала: «Наверное, соседка пошла в магазин за трусами, пока она ходит, пошлю мужа за платьем».
Лыжа от счастья раскраснелась, принимая подарок мужа, а тут отступила, ожидая в тот момент чего угодно, но не вторжения Матадора. Лыжа поняла, что сказочки конец, и решила напоить обоих дураков и пойти проверить, у их ли соседей муж стянул для нее труселя. Ускользнув за веселящим напитком, Лыжа выставила огромный кувшин на стол и сделала ход дамкой: ушла «попудрить носик», оставив кувшин на столе перед своими кавалерами и бросив небрежно: «Дайте отдохнуть своим желудкам, друзья мои! Так перенапрягать свой организм негуманно!»
Далее Лыжа Сквововна покрутилась возле соседской дачи, поподглядывала в щель их тубзика, никого. Подумала: «Наверное, соседка пошла в магазин за трусами, пока она ходит, пошлю мужа за платьем».
Во дворе на веревке висел так себе сарафанчик с жар птицами на подоле, и по всему подолу эти чудо птицы хвосты веерные свои распушили. Вернувшись домой, Лыжа обнаружила двух спящих мавров. Наутро оказалось, что одного из них уже нет, а именно Матадора, и Лыжа, перекрестившись, продолжала разговор, выкинув попавшего под бок плюшевого медведя из окна.
Унций, к трусам то надо бы и платьишко! Я у няньки Матвеевых видела такое, с жар птицами на подоле. Купи мне такое же! Ну, персик ты мой ненаглядный!.. загадочно вскидывая брови, продолжала игру Лыжа, приближаясь к Унцию, подобно сиамской кошке во время брачного периода.
На веревке во дворе висит? быстро спросил было Унций, отступая на шаг назад, ибо Лыжа во время таких шуток внезапно, не желая зла «своему пупсику», может наступить на мозоль.
М да! воскликнула Лыжа, в мыслях утопая в цветах от своего возлюбленного.
Стырил Унций у соседки и платье, в кармане которого нашел записку: «Ах ты мерзавец! Положи на место мой сарафан и верни мои же трусы. Твоей толстопопой Лыже они не в пору. Вернешь научу тебя главной песне жар птицы».
Унций любил поразвлечься с соседкой, потому снял с веревки платьишко во дворе Матвеевых как бы напрокат.
Подошел вечер.
Ах, ты моя ненаглядная Лыженька! Дай ка я на тебя, на умницу, посмотрю, да одену тебя, мою умничку! Восклицал Унций в воодушевлении.
Унций, мой пупсик! бросилась навстречу мужу Лыжа, вернувшись с моря, где подрабатывала, заплетая множество длинных косичек в несколько рядов приезжим.
Вот так, бедрышко мое великолепное, вот, плечики, отлично! Поедем гулять подальше, на набережную, а то Матвеевы неровен час, приедут с работы. Знаю я их: не ждешь, а являются, как снег на голову.
Унций! Ты мой ненаглядный! Раскраснелся как, старался, мой лапочка! Лыжа, не зная, как еще выразить свою преданность мужу, потрепала его по бритой щеке.
Рука ее скользнула от щеки поперек плеча мужа, и по инерции прошла вдоль его нагрудного кармана, где лежала записка соседки. Унций похолодел спиной и грудью одновременно. Рука Лыжи интуитивно почувствовала подвох, и потянулась к карману Унция. Челюсть Унция отворилась и нервно застучала зубами о ковер, пригнувшись, Унций чувствовал себя в безопасности, зная, что коврик почищен супругой утром. На полу лежала увесистая скалка, которую уронил Матадор Игнатьевич, пролезая в гостеприимное окно соседей.
Совесть
Глава 1
Пользоваться людьми, как тряпками удел пустынного скопца. Он умен, но гадок: растит себе доносчиков и проституток, пока они сами не поймут, во что влипли, что ими пользуются, как расходным материалом для пирамиды Зевса мечты пустынного скопца. Для собрания пирамиды скопец ездит в разные концы света, привозит маленькие фигурки, чтобы приманить ими внимание очередной жертвы. Это одно из заблуждений пустынного скопца: собирает мелочи жизни, кусочки цивилизации, покупая их в разных концах света, когда рядом с ним в пределах его жизнедействия умирает любовь к нему то одной, то другой человеческой жертвы. Это жертвоприношение совершается невольно, человек начинает верить только мысли, минуя чувства, теряет связь с миром, выстроив вокруг себя монументы славы прошедших веков, и живет среди этих монументов, вычеркнув из поля внутреннего зрения всех и всё, что не относится к его исследованиям гармонии мира.
Насколько человек бывает падок до мелочей, настолько скопец их использует в своих целях. Скопец живет с тигрицей Чарой во дворце подлости, навещает своих жертв редко, но священно, приносит экслибрисные книги, отнятые у мертвецов, им выделанных в пустынников своими постулатами, и оставляет о себе память.