Я знаю, что это бизнес-класс. Знаю, что никогда еще не летала в такой роскоши. Но в животе по-прежнему ворочается тугой ком страха.
Пока мы взлетали, я медленно считала с закрытыми глазами, и это вроде как сработало. Но на «триста пятьдесят» я выдохлась. Так что теперь просто сижу, попиваю шампанское и читаю статью в «Космо» «Тридцать дел, которые нужно успеть совершить до тридцатилетия». Я старательно изображаю невозмутимую деловую женщину, важную шишку, директора службы маркетинга, для которой бизнес-класс дело привычное. Но, господи, почему я вздрагиваю от малейшего шума? Почему от каждого толчка перехватывает дыхание?
Стараясь сохранять внешнее спокойствие, я тянусь к заламинированной инструкции по безопасности и пробегаю ее глазами: «запасные выходы кислородные маски Если возникнет необходимость в спасательных жилетах, помогите сначала старикам и детям» О господи
Почему я вообще читаю все это? Неужели мне легче от созерцания маленьких фигурок, прыгающих в океан на фоне горящего самолета?
Я поспешно сую инструкции в кармашек и глотаю шампанское.
Прошу прощения, мадам.
У моего кресла возникает другая стюардесса, с рыжими локонами.
Деловая поездка?
Да, киваю я, гордо приглаживая волосы. Совершенно верно.
Она вручает мне брошюрку «Услуги для руководства» с яркой фотографией, где изображена группа бизнесменов, оживленно беседующих перед доской с каким-то пестрым графиком.
Это информация о нашем новом салоне бизнес-класса в Гатуике. Мы предоставляем все услуги для устройства конференций, а также совещательные комнаты, если потребуется. Вас это наверняка заинтересует.
Окей. Я топ-бизнесвумен. Я руководитель высокого полета.
Вполне возможно, небрежно бросаю я, искоса глядя на брошюрку. Да вполне возможно, мне понадобится одна из таких комнат для инструктажа. У меня большая команда, которой, естественно, необходим инструктаж. Вопросы бизнеса, знаете ли Я откашливаюсь. В основном связанные с логистикой.
Не желаете зарезервировать комнату сейчас? услужливо предлагает стюардесса.
Э нет, спасибо, заикаюсь я после небольшой паузы. Моя команда в настоящее время дома. Я всем дала выходной.
Вот как?
У стюардессы несколько озадаченный вид.
Возможно, в другой раз, поспешно заверяю я. И пока вы здесь скажите, этот звук он нормальный?
Какой именно?
Стюардесса склоняет голову и прислушивается.
Этот самый. Что-то типа завываний со стороны крыла.
Я ничего не слышу, заверяет стюардесса, участливо глядя на меня. Вам не по себе?
Нет! выкрикиваю я с нервным смешком. Нет, я в порядке. Просто спросила. Исключительно из интереса.
Попытаюсь узнать, любезно отвечает она. А вы, сэр? Не хотите ознакомиться с информацией об услугах для руководителей в Гатуике?
Американец молча берет брошюрку и тут же, не глядя, откладывает. Стюардесса отходит, слегка спотыкаясь, когда самолет проваливается вниз.
Почему он проваливается вниз?
О господи! Волна страха внезапно накрывает меня с головой. Это безумие. Безумие!!! Сидеть в этой тяжелой коробке, не имея возможности вырваться на волю, в тысячах и тысячах футов над землей
Сама я не справлюсь. И вдруг чувствую непреодолимое желание поговорить с кем-то, способным успокоить, ободрить.
Коннор.
Я инстинктивно выуживаю свой мобильник, но рядом мгновенно возникает стюардесса.
Извините, у нас на борту нельзя пользоваться мобильным телефоном, сообщает она с сияющей улыбкой. Не могли бы вы убедиться, что он отключен?
О простите.
Ну конечно, тут нельзя пользоваться мобильником. Об этом мне говорили всего лишь пятьдесят пять миллиардов раз. Но такая уж я безмозглая дура. Впрочем, не важно. Я в порядке.
Убираю мобильник в сумочку и стараюсь сосредоточиться на эпизоде из «Башен Фолти».
Может, стоит снова начать считать? Триста сорок девять, триста пятьдесят. Триста пятьдесят о
Черт! Моя голова дергается. Почему самолет опять провалился? Неужели столкновение?!
Окей, не буду паниковать. Это лишь воздушная яма. Уверена, что все лучше некуда. Мы, возможно, натолкнулись на голубя, или что-то в этом роде. Так, на чем я остановилась?
Триста пятьдесят один, триста пятьдесят два, триста пятьдесят
И все рушится. Вот оно! Тот самый момент. Действительность распадается на осколки.
Над моей головой волнами проносятся крики еще до того, как я осознаю, что происходит.
О боже! О боже, о боже, о боже, о боже, ой. ОЙ! НЕТ. НЕТ. НЕТ.
Мы падаем. О боже, мы падаем.
Летим носом вниз. Самолет как камень разрезает воздух. Вон того мужчину только сейчас подбросило и ударило головой о потолок. Лицо залито кровью. Я задыхаюсь, вцепившись в подлокотники и стараясь не подскочить. Но меня упрямо тянет вверх, будто сила тяжести внезапно изменила направление. Времени подумать не остается. Да и голова не работает
Повсюду разбросаны сумки, из опрокинутых стаканчиков льются напитки, стюардесса упала и хватается за сиденье
Мать твою!..
О боже, о боже!.. Окей, кажется, становится потише. Обошлось?!
Я смотрю на американца. Он стискивает подлокотники. Так же судорожно, как и я.
Меня тошнит. То есть вроде как тошнит. О боже.
Ладно. Похоже похоже все образовалось.
Леди и джентльмены, доносится голос из динамика, и все дружно вскидывают головы, с вами говорит капитан.
Сердце трепыхается в груди. Не могу слушать. Не могу думать.
Мы попали в зону турбулентности, и поэтому попрошу пассажиров немедленно вернуться на свои места и пристегнуть ремни безопасности
Очередной страшный рывок не дает ему договорить. Голос тонет в общих воплях и криках.
Все это как дурной сон. Кошмар с американскими горками.
Бортпроводники торопливо пристегиваются ремнями. Одна стюардесса вытирает с лица кровь. Минуту назад она безмятежно раздавала арахис в меду.
Все это происходит с другими людьми в других самолетах. С людьми в фильмах по технике безопасности.
Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, твердит капитан. Как только мы получим дополнительную информацию
Сохранять спокойствие?
Да я дышать не могу, не то что сохранять спокойствие.
Что нам делать? Что?! И мы должны просто сидеть здесь, пока самолет брыкается, как взбесившаяся лошадь?!
Кто-то позади читает молитву Богородице, и новый удушливый водоворот паники утягивает меня на дно. Люди молятся. Все это происходит с нами.
Мы умрем.
Мы все умрем.
Простите?
Сосед-американец смотрит на меня. Лицо белое и напряженное.
Неужели я произнесла это вслух?
Мы все умрем.
Я смотрю ему в лицо. Наверное, это последний человек, которого я вижу перед гибелью.
Я жадно вбираю глазами морщинки вокруг его темных глаз; решительный, потемневший от щетины подбородок.
Самолет неожиданно снова дергается вниз, и я невольно взвизгиваю.
Не думаю, что мы действительно умрем, роняет он. Тогда почему же сам боится отпустить подлокотники? Говорят, это лишь турбулентность
А что еще они могут сказать?! Я отчетливо слышу истерические нотки в собственном голосе. Неужели вы ожидали, что они заявят: мол, отлично, люди добрые, на этом все, вам конец?
Самолет ныряет носом вниз, и я в панике хватаюсь за соседа.
Нам не выжить. Я точно знаю, не выжить. Это все. Господи, мне только двадцать пять. Я еще не готова. Ничего не достигла. Не рожала детей. Не спасла ничью жизнь
Взгляд случайно падает на статью «Тридцать дел, которые нужно успеть совершить до тридцатилетия».
Я ни разу не поднялась на гору. Не сделала тату. Не знаю даже, есть ли у меня точка G.
Простите, растерянно повторяет мужчина, но меня уже понесло.
Моя карьера полная чушь. Я вовсе не топ-бизнесвумен. Я почти со слезами показываю на свой костюм. И никакой команды у меня нет. Я всего лишь вшивый ассистент и только что проводила первое настоящее совещание, которое обернулось полным провалом. Я почти не понимала, о чем они вообще говорят. Не знаю, что такое логистика, никогда не получу повышения, должна собственному отцу четыре штуки и никогда по-настоящему не любила
Я дергаюсь и замолкаю. Что это со мной?
Простите, бормочу я, прерывисто вздыхая. Наверное, вам все это неинтересно.
Ничего страшного. Все в порядке, кивает мужчина.
Господи. У меня просто крыша едет.
Кроме того, я наврала с три короба. Сказала, что влюблена в Коннора. Должно быть, на такой высоте мысли путаются.
Я раздраженно откидываю волосы со лба и пытаюсь взять себя в руки. Окей, придется опять считать. Триста пятьдесят шесть. Триста
О боже. О боже! Нет. Пожалуйста
Самолет снова трясет. Мы летим носом в землю.
Я никогда не давала повода родителям гордиться мной, выпаливаю я, прежде чем успеваю прикусить язык. Никогда.