Прости, Коннор, извиняюсь я. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, еще не пришла в себя после полета. Я беру его руку и сжимаю. Дорогой.
Все в порядке, дорогая, улыбается он, вновь обретая обычное хорошее расположение духа, и целует меня. До вечера.
Вот видите? Это так легко.
О боже
Ладно, у всех парочек бывают моменты неловкости. Совершенно обычное явление наверное.
Около получаса уходит на то, чтобы добраться из квартиры Коннора в Мейда-Вейл до Айлингтона, где живу я. Открываю дверь и вижу на диване Лиззи. Физиономия у нее сосредоточенная, вокруг валяются бумаги. Она так много трудится, моя Лиззи. Иногда даже слишком.
Над чем ты работаешь? сочувственно осведомляюсь я. Замышляешь очередное мошенничество?
Нет, читаю статью, рассеянно отвечает Лиззи, показывая глянцевый журнал. Здесь говорится, что со времен Клеопатры критерии красоты остались неизменными и есть способ проверить, насколько ты красива. Делаешь кое-какие измерения
Правда? оживляюсь я. И что там у тебя?
Еще не закончила. Она снова хмурится, вглядываясь в страницу.
Значит, пятьдесят три минус двадцать получится Господи боже, какой кошмар! Всего тридцать три!
Из?..
Из ста! Тридцать три из ста!
О Лиззи. Какое дерьмо!
Знаю, кивает Лиззи серьезно. Я уродина. И знала это. Понимаешь, знала всю жизнь, в глубине души, но
Нет, отмахиваюсь я, стараясь не смеяться. Я имею в виду, твой журнал дерьмо! Нельзя измерить красоту какими-то дурацкими цифрами. Да ты взгляни на себя!
У Лиззи самые большие в мире серые глаза, прекрасная чистая кожа. Абсолютно потрясающее лицо, хотя ее последняя прическа, пожалуй, слишком строга.
Да кому ты веришь? Зеркалу или идиотской, бессмысленной журнальной статье?
Идиотской, бессмысленной журнальной статье, вздыхает Лиззи с таким видом, словно это совершенно очевидно.
Она, конечно, не всерьез. Но с тех пор, как Лиззи бросил Саймон, ее бойфренд, ее самооценка угрожающе снизилась. Поэтому я немного беспокоюсь за нее.
Это и есть золотые пропорции красоты? спрашивает наша третья соседка, Джемайма, цокая каблуками-рюмочками. На ней бледно-розовые джинсы, облегающий белый топ, и выглядит она по обыкновению ухоженной и загорелой.
Теоретически Джемайма работает в галерее скульптуры, но практически постоянно пребывает в парикмахерских, массажных салонах и фитнес-центрах, ходит на свидания с банкирами, доходы которых тщательно проверяет, прежде чем сказать «да».
Но мы с Джемаймой ладим. Ну или вроде того. Беда в том, что все предложения она начинает со слов «если хочешь»: «Если хочешь получить обручальное колечко на пальчик»; «Если хочешь адрес с индексом SW3[1]»; «Если хочешь, чтобы твои вечеринки считали лучшими в городе».
Конечно, я не против, чтобы мои вечеринки считали лучшими в городе. Просто в данный момент это не основная моя забота. Кроме того, по мысли Джемаймы, быть действительно хорошей хозяйкой означает пригласить кучу богатеньких приятелей, обвешать всю квартиру шариками и гирляндами, нанять официантов и поваров и потом хвастаться, что все эти горы еды приготовлены ею собственноручно. Но самое главное это отослать соседок (меня и Лиззи) в кино, а позже принять оскорбленный вид, если они осмелятся прокрасться обратно в полночь и сварить на кухне шоколад.
Я тоже прошла этот тест, сообщает Джемайма, поднимая розовую сумочку «Луи Вюиттон» подарок папочки после того, как она порвала с парнем, сходив на третье свидание. Можно подумать, у бедняжки сердце разбилось! Заметьте, у него была яхта, так что, вполне возможно, дело действительно дошло до разбитого сердца.
И сколько у тебя? спрашивает Лиззи.
Восемьдесят девять.
Джемайма опрыскивается духами, откидывает за спину длинные светлые волосы и улыбается себе в зеркале.
Итак, Эмма, значит, это правда, что ты съезжаешься с Коннором?
Я потрясена.
Откуда ты знаешь?
Дошли слухи. Сегодня утром Эндрю позвонил Рупсу насчет крикета и все ему рассказал.
Ты съезжаешься с Коннором? поражается Лиззи. Почему же я ничего не знаю?
Я собиралась сказать, честно, собиралась. Ну разве не здорово?
Неверный ход, Эмма, вздыхает Джемайма, покачивая головой. Очень неразумная тактика.
Тактика? Лиззи закатывает глаза. Тактика?! Джемайма, речь идет о человеческих отношениях. Не об игре в шахматы!
Тактика? Лиззи закатывает глаза. Тактика?! Джемайма, речь идет о человеческих отношениях. Не об игре в шахматы!
Любые отношения и есть шахматная партия, парирует Джемайма, накладывая тушь на ресницы. Мамочка считает, что необходимо все рассчитывать заранее. Это называется стратегическим планированием. Если делаешь неверный ход, ты в проигрыше.
Все это чушь! бросает Лиззи вызывающе. Отношения это когда у людей общие интересы и когда две родственные души находят друг друга.
Родственные души! иронически усмехается Джемайма. Помни, Эмма: если хочешь получить обручальное колечко, не съезжайся с Коннором.
Она оглядывается на камин, где почетное место занимает большой снимок. На фотографии запечатлена для истории встреча Джемаймы с принцем Уильямом на благотворительной игре в поло.
Все еще метишь в королевскую семью? фыркает Лиззи. Не напомнишь, на сколько лет он младше тебя?
Не мели вздор! рявкает Джемайма, предательски краснея. Знаешь, иногда ты ведешь себя как дитя малое!
Так или иначе, а мне колечко на палец ни к чему, вставляю я.
Джемайма вскидывает идеально выщипанные брови, словно хочет сказать: «Бедная невежественная дурочка», и закрывает сумочку.
Кстати! внезапно восклицает она, угрожающе щурясь. Кто-то из вас брал мой джемпер «Джозеф»?
Следует кратчайшая пауза.
Нет, с невинным видом отвечаю я.
Я даже не знаю, какой он, пожимает плечами Лиззи.
У меня не хватает духу взглянуть на нее. Уверена, что вчера вечером видела на ней этот чертов джемпер.
Голубые глаза Джемаймы, проницательные, как радарные сканеры, обегают меня и Лиззи. Похоже, она нас насквозь видит.
У меня очень тонкие руки, предупреждает она, и я не хочу, чтобы рукава растянулись. Только не воображайте, будто я не замечу, потому что я вижу все! Чао!
Едва за ней закрывается дверь, мы с Лиззи переглядываемся.
Черт, вздыхает Лиззи, кажется, я оставила его на работе. А, ладно, заберу в понедельник.
Она пожимает плечами и возвращается к журналу.
Честно говоря, мы обе время от времени заимствуем одежду Джемаймы. Без спроса. Но нужно сказать в оправдание, у нее так много шмоток, что она этого часто вообще не замечает. К тому же, по словам Лиззи, одно из основных прав человека заключается в том, что соседи по квартире просто обязаны меняться одеждой. Она утверждает, что это одна из статей неписаной британской конституции.
И кроме того, добавляет Лиззи, она у меня в долгу за то письмо в муниципальный совет насчет ее штрафов за незаконную парковку. Знаешь, она даже спасибо не сказала! Лиззи отвлекается от статьи о Николь Кидман. Так что ты делаешь вечером? Пойдем в кино?
Не могу, вздыхаю я. Сегодня у мамы день рождения.
Ах да, конечно, сочувствует она. Удачи. Надеюсь, все пройдет классно.
Лиззи единственный человек на свете, кто имеет хоть какое-то представление о том, что меня ждет дома. Но даже она не знает всего.
4
Сидя в электричке, я решаю, что в этот раз все пройдет лучше. Вчера я смотрела ток-шоу Синди Блейн о воссоединении давно разлученных матерей и дочерей, и это было так трогательно, что я плакала навзрыд. В конце Синди прочла мораль насчет того, что многие относятся к родным как к чему-то само собой разумеющемуся, а ведь родители дали нам жизнь и нам следует ими дорожить. И меня вдруг начинает мучить совесть.
Я не буду:
разрешать своей семье мотать мне нервы;
завидовать Керри или позволять Неву доводить меня;
смотреть на часы, гадая, когда можно будет благополучно уйти.
Я постараюсь:
оставаться безмятежной, любящей, доброй и помнить, что все мы священные звенья в вечном круге жизни (это я тоже взяла у Синди Блейн).
Раньше мама и папа жили в Туикнеме, где выросла и я. Но теперь перебрались из Лондона в деревушку в Гэмпшире.
Я приезжаю к ним в начале первого и застаю маму в кухне с моей кузиной Керри. Кузина и ее муж Нев тоже переехали в деревню, примерно в пяти минутах езды от родителей, так что теперь они постоянно встречаются.
Когда вижу эту парочку, сердце сжимается. Обе орудуют у плиты и выглядят скорее как мать с дочерью, чем тетка с племянницей. У обеих мелированные волосы, хотя у Керри «перышек» больше. На обеих яркие топы, обтягивающие грудь, и обе смеются. Я замечаю полупустую бутылку белого вина на разделочном столе.