Встань-ка на свою полку, а то ростом не вышла! сказал он мягко, но будто пряча в этой показной любезности приказ. В конце-концов, ты же хочешь, чтобы я удалил фото!
Раевская опустила голову и вздохнула. Картина, открывшаяся ей сверху, её невероятно завела, ведь что-то похожее стоит на витринах секс-шопа, когда она робко заходит туда и врёт продавцу, что ищет подарок подружке. Такая же длина, такой же диаметр, только этот живой, стреляет спермой и пахнет мужиком.
Ощущая, как грубиян сверлит её взглядом, Ася сбросила тапок с ноги и упёрлась стопой в свою полку, приподнялась и оказалась в непосредственной близости от предложенной ей «конфетки». Посчитав, что попытки поиграть с членом языком, как в порно, будут нелепыми, она сразу заглотила его и сморщилась, поняв, что глубоко такие вещи без подготовки не делаются. Поэтому ей пришлось просто елозить ртом по массивной головке, стыдливо избегая зрительного контакта с мужчиной.
Она двигала головой и постоянно боялась, что услышит сзади вопрос удивлённого попутчика, который никак не ожидал увидеть такое непотребство в своём купе. Но именно осознание того, что Ася взяла в рот у незнакомца прямо при посторонних, возбуждало её, заставляло охотнее ублажать грозного мужчину и закатывать глаза.
Всё приходит с опытом, как говорят мудрые, прошептал он, поглаживая сговорчивую девушку по голове. Пока она не замечала, он тихонько просунул руку к карману штанов и извлёк оттуда свой мобильник. Девчонка так увлечена, что не должна заметить, как он начинает снимать видео, пряча камеру за складкой одеяла
Будильник попутчика на этот раз не позволил человеку с верхней полки достичь оргазма, а также другой своей грязной цели. Мужчина сверху быстро накинул на себя одеяло, а Раевская, утерев рот, плюхнулась на свою полку.
А, что, уже Бологое?! вскочил тихоня, ища на столе свои очки.
Ася попыталась максимально естественно изобразить беспечность, пока интеллигент руками выискивал в одеяле полотенце. Поняв, что если он уйдёт умываться, она останется одна с наглецом, Ася замешкалась, но тут прямо перед ней возник огромный силуэт.
Эх, и мне пора собираться, спрыгнув на пол сказал мужик.
Пока он небрежно закидывал в рюкзак свои вещи и сматывал зарядное устройство для телефона, она просто сидела в уголке и смотрела в окно. Ею овладело странное чувство, что её одновременно использовали, но в то же время дали возможность сделать то, за что любой другой мужчина её осудил бы. Когда незнакомец собрался и уже был готов уходить, она напоследок взглянула на него. Тот обернулся и снова одарил её хищной улыбкой, сообщающей, что свой голод он утолил не до конца.
А ты милая и послушная. Даже жаль, что я не сфотографировал тебя на самом деле.
Классическое воспитание
Ложись на скамью лицом вниз!
Эрик Дмитриевич не шутил. Он вообще не входил в число юмористов. Из всего коллектива частного закрытого университета для девушек он занял бы в рейтинге шутников первое место с конца. Зато явно выбился бы в лидеры по строгости.
Традиционализм, классическое образование, дисциплина вот чем отличалось это место от всех остальных. Сюда после школы поступали девушки, для которых уже было уготовано место в рядах элиты рядом с банкирами, нефтяниками, строителями небоскребов. Студенток учили правилам этикета, заставляли вникать в историю, преподавали им азы стиля. После лекций о литературе они занимались живописью, после занятий по плаванию шли перечитывать экономические труды.
К прошлому занятию Лера подготовилась плохо. Точнее, она к нему вообще не готовилась. Преподаватель по культуре речи отчитала её перед всем классом, а это почти двадцать девушек, из которых предстояло сделать достойных спутниц жизни для олигархов. Уже после пары, слоняясь по коридорам с подругой Миланой, Лера выпалила:
Да пошла к чёрту эта шаболда Бакеева! Как она хочет, чтобы я разговаривала? Как поэт?! О чудная подруга, твои очи горят, как пламя любви! Ха-ха!
Шаболдой Бакеева, стоящая у них за спиной, себя не считала куда уж ей в свои 48 наполненных любовью к профессии лет? А вот Лера Любимова была вызвана, как и полагается, «на ковёр». Ректор, круглолицый и лысеющий мужчина по имени Арсений Астафьев, был сдержан:
Валерия Вениаминовна, вы меня огорчаете. Третий курс! Как много знаний наши прекрасные преподаватели пропустили через вас, а вы таким словом госпожу Бакееву назвали. Это речь, приемлемая лишь для подворотен, Валерия!
Простите, вырвалось
С заплетёнными в две косички смоляными волосами, Лера стояла перед массивным ректорским столом и всячески напускала на себя невинный вид. Но разжалобить человека-скалу она не смогла.
Знаете что, Валерия, я вашу ситуацию передам на контроль своему заместителю по воспитательной работе.
Эрику Дмитриевичу? О, нет!
О, да, Валерия Вениаминовна, ещё какое да! Пусть вашей культурой займётся человек, которому я всецело доверяю. Через час он ждёт вас в своём кабинете. Если помните, это пятый корпус.
Поникшая Лера поплелась в кампус, чтобы успеть пожаловаться Милане на свою полную несправедливости жизнь. Она до сих пор считала Бакееву шаболдой и даже не думала жалеть о своих словах. Впрочем, подруга не прониклась сочувствием.
Слушай, ну, надо было думать, когда кричишь такое на весь коридор!
Милана лежала на своей кровати, которая стояла в их комнате параллельно кровати Леры. Большое окно на солнечной стороне визуально делало помещение просторнее и создавало все условия для крутецких селфи.
И ты туда же!
Ну, Лер, в двадцать один год надо понимать это! Теперь твой выход задобрить Громова.
Девушки переглянулись. Обе они знали, что это невозможно, но требовался хоть какой- нибудь, даже самый дурацкий совет.
Угу, проще Землю с орбиты сместить! скорчила недовольную гримасу Лера и вышла из комнаты. Путь её пролегал через почти всю территорию большого поместья, которое восстановили четверть века назад и теперь отгрохали тут элитное заведение. Пятый корпус представлял собой флигель в самой тенистой части двора. Даже без Эрика Громова, который волшебным образом задавал тон этому месту, он казался мрачноватым. Любимова вошла внутрь и увидела тяжёлую чугунную лестницу, ведущую на второй этаж. А с учётом того, что потолки во всех помещениях были высоченными, подъём казался головокружительным. Уже через минуту она стояла перед узкой дверью из тёмного дерева, на которой зловеще красовалась табличка с именем ненавистного препода.
Войдите, ответил он на стук.
Лера шагнула в кабинет. Громов стоял у окна, сцепив руки в замок. Белая рубашка, заправленная в узкие чёрные брюки, молодила его. Хотя, он и так был относительно молод всего тридцать шесть лет. Лучший возраст для того, чтобы работать преподом, который мог бы флиртовать со студентками и обольщать их, а вместо этого усложняет им жизнь и всячески демонстрирует свою недоступность в плане соблазнения.
Эрик Дмитриевич, я к вам от ректора.
Я знаю, Лера. Садись, поговорим. Это уже твой третий проступок за последние полгода.
Лера кивнула. Да, пару месяцев назад она допустила грубое выражение, выступая с презентацией, а ещё раньше ввязалась в спор с однокурсницей в спортивном зале.
Прежние методы воздействия тебя ничему не научили, Лера. Я огорчён.
Темноволосый мужчина с точёными чертами лица и ледяными, как узор на окне зимой, глазами, внушал тревогу. Ему шло быть строгим, с этим никто не спорил. Но девушки хотели видеть в Громове скоре мрачного романтика, а в итоге лишь романтизировали его скверный нрав.
Я обещаю, я больше не буду! Поймите, само вырвалось! Каюсь, в городе наслушалась слов, и вот теперь
Ладонь Громова легла на столешницу, хотя он, кажется, не против был и бахнуть кулаком.
Я знаю, Лера. Не будешь. Потому что сегодня у нас с тобой не просто воспитательная беседа. Ты знаешь, что было на этом месте до университета?
Любимова обвела старомодный кабинет взглядом, будто предметы могли ей что-то подсказать. Но вокруг были только книги, рамки с портретами и какие-то антикварные штуки, названия многих из которых она даже не знала. Не дождавшись ответа, Эрик Дмитриевич заговорил снова:
Тут был женский институт, в котором нравы были весьма суровы, Лера. Если вспомнить, что давным-давно образование женщинам вообще не полагалось, учили их в основном быть хорошими жёнами. И, конечно, мужчины внимательно следили, насколько точно их студентки соблюдают правила патриархального мира. В те времена девушку могли наказать за непослушание, и весьма сурово. И речь шла не о лишении стипендии или снятия с конкурса на зарубежную стажировку.
Боясь услышать самое страшное, Лера сжалась в комок. Громова это не остановило, и он продолжил:
Негодницу могли просто выпороть. В то время считалось, что женщину нужно наказывать для профилактики, а не только за провинность. И я, как человек, ценящий традиции, стараюсь сохранять их. Лера, иди за мной.