Соловей
Перещёлкиванья, переливов,
Пересвистыванья переплёт.
Вы послушайте, как же красиво
Соловей под окошком поёт!
Примостившись на ветке сирени,
Обливаемый светом луны,
Он поёт золотистые трели
По ночам на излёте весны.
Запах ландыша, звёзды в дождинке,
Паровоза далёкого свист,
Соловьиная песнь над тропинкой,
Листья свежие, утренний бриз
Та отдушина в призрачной жизни,
Та надежда кедровой тайги,
Тот мираж средь песчаной пустыни,
Те озёра, дороги, лески,
Та романтика, те самолёты,
Та пульсация в вене твоей,
Что не важно, ни где ты, ни кто ты,
Лишь подольше бы пел соловей.
Души, маски, личины и лица,
Ночь, июнь и роса на траве
Всё, конечно, ещё повторится,
Только больше в обманы не верь!
Может, это проходит с возрастом,
Иль приходит Сама не пойму.
Но так чувствуешь себя оборотнем
И так хочется выть на луну!
Михаил Бубнов
«Спи, пушистая убийца, лапы в шёрстку прячь»
Спи, пушистая убийца, лапы в шёрстку прячь.
Пусть тебя минует чаша и судьбы палач.
Не исчезнут больше звёзды и мои стихи
Пой мурчанием вибраций даже для глухих.
Я пойду в лаптях над морем, их стопчу о бриз.
Кто взлетел в седое небо, возвратится вниз.
Спи, косматым ассасином в снах моих крадясь.
День ещё не существует, ты ночная власть.
Напишу тебе из бездны маленьким ножом
Среди самых красных яблок рифмы на большом.
Спи, пушистая убийца. Тихий звездолёт,
Что о трёх турбинах старых, мне тебя вернёт.
«Нам, всё же выжившим в пожарище зимы»
Нам, всё же выжившим в пожарище зимы,
По грязи улиц март картонками постелен.
Он состоит из разногласий и истерик,
Но этой грязи будто не боимся мы.
Мы точим рифмы, как господь карандаши,
Когда вселенную придумывал в набросках.
Кровать из снега оказалась слишком жёсткой,
И как уснуть, на что решиться, что решить?
Нам, всё же выжившим на маленькой планете,
Спешат в день кошек поднести, как молоко,
Густой туман, где стать невидимым легко,
И запах утренней росы, и сны о лете.