Так сложились обстоятельства, уклончиво ответила Ева. Не волнуйтесь, проблем из-за меня не возникнет. Никого не убила и не ограбила.
Подумав, соврала для пущей убедительности:
Меня никто не ищет. Просто захотелось дорожной романтики.
Водитель засмеялся так заразительно и громко, что она заулыбалась.
Какая еще дорожная романтика?! Сидишь целыми днями в кабине с остановками только на пожрать, в сортир сходить да помыться. И посты на каждом шагу, чтоб они все провалились!
Посты? насторожилась Ева.
Да, посты. А что ты так напряглась? он прекратил смеяться и остановил машину. Повернулся к ней с изучающим видом.
В общем так, девочка. Либо рассказываешь, в чем дело, либо я тебя высаживаю.
Ева задумалась. Это была уже пятая машина, которую она останавливала. Водители первых четырех отказались по разным причинам, а стоять и голосовать на ночной трассе удовольствие сомнительное и небезопасное.
Со мной в соцсетях связалась одна женщина и сказала, что люди, которых я до вчерашнего дня считала родными родителями, таковыми мне не являются. Удочерили, когда была совсем маленькой. Вот еду к ней, чтобы все выяснить.
Дальнобойщик снял кепку и задумчиво потрепал слежавшиеся волосы.
Врешь? недоверчиво прищурился он, напяливая кепку обратно.
Нет, помотала головой Ева. К сожалению, это правда.
А поговорить с родителями?
Они бы мне не сказали. Я-то их знаю. Особенно отец.
Ну, хорошо. А почему не самолетом или поездом? с подозрением спросил он.
Отец мой она вздохнула. такой человек, что наверняка поднял всех на уши, и полиция будет искать в первую очередь в аэропортах и на вокзалах. Он человек хороший, но уж больно любит, чтобы все под контролем было. А так улыбается даже. Иногда.
Водитель молчал, выражение грубого обветренного лица было задумчивым. Ева в очередной раз потянулась к дверной ручке.
Ладно, проехали. Нет так нет.
Подожди!
Жду.
А этой женщине можно верить? Вдруг это шутка какая-то?
Нет, она покачала головой. Не могу объяснить почему, но я ей сразу поверила.
То есть звонит какая-то там мадам и
Пишет. Были только письма.
Тем более! Ты ее в глаза не видела! Может, она сумасшедшая? Или хочет насолить твоим родителям?
Вот и проверю, улыбнулась Ева, глядя на него серьезными глазами человека, который все давно решил и с намеченного пути сворачивать не собирается.
Ну, допустим, это правда. Ты узнаешь, кто твои мать и отец, а дальше что?
Дальше не знаю, честно призналась она. По обстоятельствам. Хочу в глаза матери глянуть. И отцу.
Он снял кепку и бросил на широкую приборную панель. Побарабанил пальцами по рулевому колесу, глядя вперед.
Жизнь, наконец философски изрек он, нажимая на педаль и выворачивая руль. Ева с облегчением выдохнула.
Он протянул ей ладонь.
Ехать нам долго, поэтому надо познакомиться. Стас.
Очень приятно, она пожала здоровенную руку. Ева.
Хорошее имя, засмеялся он. Адам-то имеется?
Пока нет, в тон ему ответила она. Но все еще впереди.
Они ехали неделю, останавливаясь в придорожных гостиницах, где снимали два номера, утром завтракали за одним столом и снова отправлялись в путь. К несказанному удивлению Стаса, их никто не останавливал. Ни разу, словно кто-то старательно отворачивал глаза постовых от его фуры. Он даже признался, что такое с ним в первый раз, и он сэкономил кучу времени, денег и нервов. Удачно миновав самый жадный, в его понимании, пост, он сделал вывод, что это знак свыше когда делаешь благое дело, помогая кому-то, то все на твоем пути тебе тоже помогает. Или хотя бы не мешает.
На седьмой день он высадил Еву у указателя и, категорически отказавшись от денег, помахал рукой на прощание. Ева долго смотрела вслед мигающей габаритными огнями тяжелой фуре, мысленно желая Стасу того, о чем мечтает каждый водитель: ни гвоздя, ни жезла. Выражение это, кстати, она услышала от него же. Вообще, словоохотливый Стас многое ей рассказал про дальнобойщиков, из чего она сделала вывод, что не такая уж она и романтичная, эта дорожная жизнь.
Ева подхватила рюкзак и не спеша пошла в сторону остановки. Спросила у бабушек, торгующих вареными яйцами и пирожками, доедет ли она до Странногорска, и, получив утвердительный ответ, купила пару пирожков. В Странногорск Ева приехала уже поздно вечером.
***
Парней было трое. Они лениво переговаривались, роняя искры от сигарет. Чему-то смеялись, прикладываясь к бутылкам и сплевывая на асфальт.
Ева, проходя мимо, плотнее натянула капюшон толстовки.
О, девушка! услышала она. Куда такая на ночь глядя?!
Ева ускорила шаг.
Стой, к тебе обращаются! снова окликнули ее. Послышался топот ног, через секунду вся троица уже стояла перед ней. Молодые лица кривились в сальных ухмылках, в пьяных глазах плескалась похоть. Не самая лучшая компания для времяпровождения на ночных улицах незнакомого города.
Мне идти надо. Пропустите, сказала Ева.
Да ладно, куда там тебе надо? Давай с нами? Выпить хочешь? предложил один.
Нет! она двинулась вперед. Парни сомкнули плечи, образовав живую стену на ее пути.
Пройти дайте! потребовала Ева.
Шагнула влево они сместились в ту же сторону. Один протянул руки, вцепился в лямки ее рюкзачка. Притянул к себе. Ева поморщилась от запаха перегара и табака.
Двое его дружков обошли девушку и схватили за ноги, приподнимая.
Тащи ее! мерзко захихикали они.
Что произошло в следующий момент, было трудно объяснить. Все трое вдруг разом разжали руки, роняя ее на землю. Одновременно схватились за головы и заорали от чудовищной боли, сдавившей виски. Затем у одного тонкой струйкой потекла из носа кровь, он стоял и в панике прижимал руки к лицу, роняя крупные алые капли.
Второго неожиданно скрючило пополам и стошнило. С гортанным звуком он изрыгал полупереваренную пищу на собственные кроссовки.
Третий вдруг наклонился и, разбежавшись, ударился головой в бетонную стену гаража. Упал и завыл, катаясь по земле.
Ева отползла в сторону, затем вскочила и побежала прочь по плохо освещенной улице. Бежала, не оглядываясь, быстро перебирая ногами. Но ее никто не преследовал, лишь сверху, с покрывающегося первыми звездами неба доносился слабый гул. Звук с каждой секундой усиливался, приближаясь, пока не ворвался в уши оглушающим воем пролетающего совсем низко серебристого «Боинга».
Она свернула в переулок, привалилась к сетчатому забору, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Откинула голову на крашеную серебрянкой сетку и закрыла глаза. Отдышавшись, поднялась и пошла в сторону парка, изредка поглядывая на карту навигатора в смартфоне.
В парке было пустынно, она присела на первую же скамейку и сняла рюкзак. Вытащила купленные на автовокзале гамбургер и бутылочку минеральной воды. За спиной послышался шорох и треск ломаемых веток. Она повернулась. Из кустов вылез неопрятный человек не то чтобы прямо маргинал, но очень близко к тому.
Деваха! проскрипел он. Это моя скамейка! Кыш!
Ева нехотя пересела на другую, стоявшую в пяти метрах поодаль.
Там тоже моя скамейка! рявкнул незнакомец и вылез на дорогу.
Роста он был огромного, прямо какой-то городской Йети. Джинсовый костюм его уже давно требовал основательной стирки, а гигантские кеды и вовсе следовало выбросить до того они были старыми и разорванными. Лицо, грязное и заросшее, было покрыто гнойниками и свежими царапинами.
Вы купили здесь все, что ли? не выдержала девушка. Я поем и уйду!
Купил или не купил это не твое дело! выкрикнул он. А ну, давай отсюда!
Ева посмотрела на остальные скамейки: все они были пусты и наверняка тоже «принадлежали» ему.
А остальные тоже ваши? на всякий случай поинтересовалась она.
И остальные тоже! Хочешь присесть плати!
И сколько? ухмыльнулась девушка.
Ну вопрос застал его врасплох. Ну, сто рублей.
Ева пошарила в кармане и вытащила пятисотку.
Держите!
Йети мигом оказался рядом. Сграбастал огромной пятерней деньги.
Сдачи нет. Но можешь купить пять скамеек.
Не надо сдачи, мне и одной хватит, отмахнулась девушка. А теперь можно я поем? Одна!
Конечно, можно!
Но он никуда не ушел, а стоял рядом, нависая глыбой и заслоняя свет фонаря.
Что еще?
Может, еще деньжат подкинешь? нагло поинтересовался он.
А вам не кажется, что это уже слишком? возмутилась Ева. Залезла в карман, вытащила тысячную купюру. Вот! И оставьте меня в покое!
Йети задумчиво почесал заросшую шею. Расстроено вздохнул. Взял тысячу.
Приятного аппетита, пожелал он и, повернувшись, исчез в кустах.
Голос его не был похож на голос счастливого человека, продавшего воздух за полторы тысячи рублей. Голос был расстроенным и даже разочарованным.