Машина очень медленно начала набирать скорость, а я тем временем пытался сообразить, на какой скорости лучше переключить коробку передач и в какое положение её надо поставить? По поводу скорости, определенно стоило разгоняться покуда есть возможность, чем быстрее будет, тем лучше.
Посмотрев на селектор, я понял, что выбор невелик: тут было только положение «D», а дальше возможность понижения повторным переключением вниз. Особую пикантность ситуации придавал дождь, заливающий лобовое стекло, снижая видимость до минимума.
Крепко вцепившись в руль мокрыми руками, я всматривался в дорогу, изредка бросая взгляд на приборную панель:
Сейчас спидометр показывает 3км/ч
До конца склона горы примерно 1139 метров
Машина продолжала уверенно набирать скорость, а дождь за окном поливал все интенсивнее. Стрелка на тусклой приборной панели медленно ползла вверх.
Меня все больше одолевали сомнения. Что если колеса стопорнутся, и меня занесет? Сколько лететь с этой горы? С каждой секундой становилось все опаснее
Мне повезет!
Я зажал кнопку селектора передач и с силой резко переключил его в положение «D», до упора выжав педаль газа. Внедорожник, практически не дернувшись, завелся и взревел двигателем.
Не веря своему счастью, я отпустил газ, остановил машину, включил дворники и еще раз осмотрел панель приборов все работало нормально. Смущала лишь оранжевая лампочка, указывающая на то, что бензин подходит к концу. У этой машины, должно быть, зверские аппетиты, стоит озадачиться на эту тему в первую очередь.
Заиграла магнитола, и настроение сразу улучшилось. Под незнакомый веселый мотив я направил машину вниз по серпантину в сторону города, по дороге размышляя о своей прошлой жизни, и о том, что стоит делать теперь
ПРОЛОГ
С начала эпидемии уже прошло почти два месяца, а может и больше. Точнее сказать я не мог, так как не помнил, когда именно все началось. До сегодняшнего дня я скрывался в строительном городке, где рабочие трудились над постройкой сотовой вышки на окраине города Ленинск-Кузнецкий.
Для меня, как и для других, конец света (если можно его так назвать) наступил неожиданно, но мне повезло куда больше, чем многим, ведь меня он застал в относительно безопасном месте. С вершины горы, на которой обосновался строительный городок, ставший теперь моим убежищем, было хорошо видно, что в городе творится нечто страшное. Пожары и выстрелы, а иногда даже взрывы стали теперь привычным делом.
Начиналось все с тревожных репортажей в выпусках новостей, которые я смотрел по утрам, просыпаясь в своем гостиничном номере. С каждым днем репортажей становилось все больше, а описываемые в них события все сильнее походили на фантастические сюжеты из фильма ужасов. Выпуски новостей так волновали и занимали меня, что приходилось опаздывать на работу, досматривая очередное экстренное включение прямого эфира. Совсем скоро происходящие события стали столь масштабными, что все каналы перестали транслировать что-либо, кроме них.
Прошло две недели, прежде чем ужасы из новостей перенеслись на улицы Ленинско-Кузнецкого. Я еще не сталкивался с ними, а только слышал о первых зараженных от людей, с которыми общался на работе. И вот в один из дней никто из моих сотрудников не вышел на смену, звоня и находя этому различные оправдания. В городе стали слышны одиночные выстрелы и грохот автоматных очередей. Звуки сирен не замолкали ни днем, ни ночью.
По обыкновению я пытался вызвать такси, но дозвониться до диспетчерской не удавалось.
Примерно через месяц пропали сотовая связь и интернет, окончательно лишив меня информации о распространяющейся в мире эпидемии. Впрочем, динамика прошлых событий и то, как пропала связь, очень красноречиво говорило, что ничего хорошего меня, как и остальных людей, уже не ждало.
Мир, каким я его знал, погибал. Страшная эпидемия поражала город за городом, страну за страной с такой стремительностью, что волосы вставали дыбом.
Если верить интернету, очаги заражения были выявлены по всему миру уже в первые две недели. Зараженные, обезумев, бросались на людей, норовя их покусать и даже съесть. Спустя некоторое время, укушенные также сходили с ума, и уже сами бросались на других, будь это даже члены их семьи: пожилая мама или беззащитный забившийся в угол малышНеважно Зараженные превращались в настоящих зверей, стремящихся любой ценой вонзить в вас свои грязные вонючие зубы, распространяя тем самым смертельную заразу.
«Ютуб» был переполнен кровавыми видеороликами, в которых зараженные сумасшедшие бросались на здоровых людей и рвали их зубами. К сожалению, интернет был медленным, и смотреть ролики приходилось в очень плохом качестве, но это не мешало осознать масштабы бедствия по всему миру. Сначала был введен карантин и закрыты границы, а в аэропортах, вокзалах и на морских путях появились военные блокпосты. Потом говорилось о массовых дезертирствах среди военных. Через какое-то время правительство вовсе перестало что-либо комментировать. Стало очевидно, что его больше нет, и правительство не сможет никого защитить.
Люди видели смерть в окна, она ломилась к ним в двери. Страх, приправленный запахом крови и смерти, витал в воздухе, и его чувствовал каждый. Какофония звуков бьющегося стекла, выстрелов, криков, автомобильных сигнализаций, вой и стоны зараженных превращались в бесконечный гул, от которого кровь стыла в жилах.
Немного позже начали появляться видеоролики, в которых бравые ребята учили, как лучше убивать зараженных. Выяснялось, что это не так-то просто. Зараженные не были восприимчивы к боли, и даже выстрелы не сразу убивали их. Зато хороший удар в голову или позвоночник убивал наповал. Рассказывающие это люди говорили и о том, что не надо бояться лишать жизни зараженных, даже если это родственник или близкий человек. Они уже мертвы, а то, что стоит перед вами чудовище в облике вашего близкого. Примерно еще через неделю появились сообщения, что военные склады подлежат расконсервации, и гражданским лицам выдают оружие (по одному стволу в руки) и какое-то количество патронов к нему. Оружие выдавали по паспорту и только тем, у кого не было судимостей. Судя по новостям, несмотря на всеобщую разруху и тот факт, что почти вся армия разбежалась, еще остались люди, верные своему долгу. Лишь благодаря им в городах еще оставались какие-то отголоски былого порядка.
Тогда же я узнал, где в Ленинско-Кузнецком пункт выдачи оружия, но так и не смог заставить себя отправиться туда, придумывая себе новые отговорки изо дня в день. было стыдно признаться в этом, но я боялся боялся, как никогда в жизни, до дрожи в ногах. Тут на вершине горы я был в безопасности. Запасов еды и воды должно было хватить надолго, и я очень надеялся, что к тому времени, как они будут на исходе, все устаканится и вернется в привычное для всех русло.
После того как пропала связь, помимо своей собственной шкуры, меня беспокоила только судьба сестры и её дочери. Катя развелась с мужем и переехала, как она сама выражалась, «на какое-то время» пожить ко мне. Произошло это аккурат за неделю до первых новостей об эпидемии. На тот момент я, привыкший к одинокой жизни в небольшой квартире в центре Новосибирска, с удовольствием согласился на командировку в Ленинск-Кузнецкий, ведь моя семилетняя племянница Вика была той еще оторвой, и после «семейного воссоединения» о покое в моем доме нельзя было и мечтать. Нет, конечно же, я очень любил сестру и племяшку, тем более после смерти матери они были единственными родными. Просто появились они в моей размеренной жизни совсем не вовремя и очень нахраписто. Я был рад возможности оставить их на какое-то время. Теперь мысль о том, что я оставил их без защиты, съедала меня изнутри.
Пока была связь, я разговаривал с Катей по телефону почти каждый день и знал, что родные в относительной безопасности. Как только начались беспорядки, Катин бывший муж приехал и забрал их с Викой в свой коттедж за городом.
Несмотря на пристрастие к алкоголю и крутой нрав, Олег был толковым мужиком и многое делал для семьи. Это мне было известно из редких семейных встреч, на которых доводилось с ним пообщаться. Позже Катя рассказывала о том, что к ним в коттеджный поселок пришли военные, и, оккупировав территорию, превратили поселок в лагерь для беженцев. Поскольку поселок был обнесен высокой кирпичной стеной, вышло отличное укрепленное место, охраняемое вооруженными людьми. Катя слезно просила меня поскорее вернуться, и я пообещал сделать это, как только ситуация хоть немного прояснится.
Я проводил дни, сидя на камнях и наблюдая в бинокль за тем, что происходило в городе. Пожары уже никто не тушил, выстрелы были все реже, а по улицам, хоть их было и немного, шатались зараженные, которых я узнавал по скованным дерганным движениям. Спустя еще какое-то время по ночам я стал слышать вой. Он явно был не человеческий и не животный. Даже зараженные, заслышав его, старались спрятаться, разбредаясь по опустевшим подъездам и подвалам.