Впрочем, в действительности эти концепции ни в коей мере не являются универсальными и неколебимыми; не все мужчины и женщины точно вписываются в заданные категории. Война зачастую бросает прямой вызов традиционному гендерному сознанию. Альфред Мейер отмечает:
Война нередко выявляет несостоятельность стереотипов. Многие мужчины чувствительны, несклонны к насилию, жестокости и убийствам, а многие женщины обладают всеми чертами энергичного деятеля, способного управленца или даже воина. Боевые потрясения могут выявить в мужчинах чувствительность и отвращение к войне и одновременно создать для женщин возможности проявить себя в качестве бойцов [Meyer 1991: 208209].
Таким образом, участие женщин в войне затрагивает ряд вопросов, являющихся критически важными для понимания социализации и гендерных ролей. Оно заставляет усомниться в преимущественно маскулинной природе войны и одновременно бросает вызов общепринятым представлениям о женских социальных ролях. Историк Линда Грант Де Поу утверждает, что «война представляет собой сильнейшее культурное вмешательство, служащее для определения гендера» [Grant De Pauw 1998: 15]. Во многих смыслах отношение женщин к войне сложнее, чем у мужчин. Мужские роли в войне четко устанавливаются общепринятым гендерным разделением, в соответствии с которым на мужчин возлагается функция защитников. Женские роли во время войны, хотя и традиционно определяются как пассивные, однако в действительности оказываются более зыбкими и разнообразными, принимая формы, выходящие за рамки общепринятых социальных ограничений. Это утверждение особенно применимо к участию женщин в боевых действиях. Согласно историку Николь Энн Домбровски, «участие женщин в боевых действиях не только вносит изменения в них и их структуру, но одновременно изменяет и самих женщин» [Dombrowski 1999: 3]. Традиционное представление о женственности связывается с деятельностью, направленной на созидание и заботу. Война, полная насилия, разрушений и смерти, выглядит абсолютной антитезой этим формам деятельности; поэтому женщина, принимающая в ней участие, резко противоречит своим так называемым естественным обязанностям. Женщина, участвующая в боевых действиях, оспаривает принятые в обществе женские роли и бросает вызов пониманию войны как сугубо мужской сферы. Вследствие этого мужчинам трудно смириться с нахождением женщин на военной службе [Summerfield 1997: 3].
Первая мировая война не является исключением. Некоторые исследователи, в частности, Джордж Мосс, утверждают, что «когда поколение 1914 года с началом войны ринулось под боевые знамена, им руководили различные мотивы, но всех без исключения пронизывало преклонение перед маскулинностью» [Mosse 1985: 115]. Идея о том, что война ведется ради спасения «дома и очага», а значит, для защиты женщин и детей, широко использовалась в пропаганде стран-противников, чтобы побудить мужчин к борьбе [Grayzel 2002: 12].
В то же время в войну были вовлечены миллионы женщин, и их участие не было связано с ведением домашнего хозяйства. Несмотря на многочисленные споры среди исследователей о том, каким образом Первая мировая война повлияла на жизнь женщин и их гендерные роли, консенсуса по этому вопросу достичь не удалось. Некоторые утверждают, что война оказала на женщин эмансипирующее воздействие, и в доказательство приводят значительное увеличение занятости женщин на рынке труда и обеспечение избирательного права для них в некоторых воюющих странах. Другие полагают, что война радикальным образом изменила взаимоотношения полов и перестроила представления о «женственности» и «мужественности». Третьи возражают, что война не оказала на женщин существенного положительного воздействия; несмотря на новые возможности, они по-прежнему зарабатывали меньше, чем мужчины, а кроме того, предполагалось, что после заключения мира они вернутся к своим обычным обязанностям.
Несмотря на все эти противоречия, совершенно очевидно, что Первая мировая война значительно повлияла на жизнь женщин как прямо, так и косвенно. В России, как отмечает историк Барбара Альперн Энгель, война «размыла гендерные границы и подорвала традиционное общество поскольку впервые вовлекла в общественную жизнь сотни тысяч, если не миллионы, женщин» [Engel 1991: 144]. Наибольшие изменения произошли в экономической сфере. Некоторое возрастание рабочей активности женщин наблюдалось и до 1914 года, однако война способствовала значительному увеличению доли женщин в трудовых ресурсах. Миллионы работоспособных мужчин отправились на поля сражений, что создало серьезную нехватку рабочей силы. В итоге воюющие страны были вынуждены привлекать большое количество женщин для обеспечения военных нужд. Более того, сам характер их участия разительно отличался от их предшествующего опыта: женщины начали работать в областях, которые при обычных обстоятельствах считались бы для них неподходящими. Миллионы женщин работали в отраслях промышленности, производивших предметы, необходимые как для войны, так и для гражданской жизни. Другие заменяли мужчин на важных общественных должностях.
Без привлечения женщин к трудовой деятельности воюющие страны страдали бы от опустошительной нехватки рабочих рук и простоя в производстве и, несомненно, оказались бы неспособны продолжать войну. Но, за исключением незначительных завоеваний в плане независимости, женщины не особо выиграли от использования их в качестве рабочей силы в военное время. Они по-прежнему зарабатывали значительно меньше, чем мужчины, выполнявшие аналогичную работу. Некоторые страны отменили законодательство, направленное на защиту женщин (и детей) от сверхурочной работы и опасных условий труда. После войны мужчины, вернувшиеся с полей сражений, вытеснили многих женщин, привлеченных к работе на время боевых действий. Во многих случаях рынок труда быстро восстановил гендерное разделение трудовых обязанностей [Grayzel 2002: 106109].
Относительно политических и гражданских прав и равенства некоторые историки, например, Артур Марвик, утверждают, что женщины эффективно доказали свою ценность для общества и благодаря своему вкладу в экономическое обеспечение войны ослабили дальнейшее противодействие введению избирательного права для женщин [Marwick 1965: 93 et passim]. В 1917 году право голоса получили российские женщины, в 1918 году британские старше тридцати лет. Нет сомнений, что многие прогрессивные женщины принимали участие и поддерживали любое участие женщин в работе, связанной с войной, видя ее как средство для расширения прав и возможностей. Однако весьма вероятно, что большинство стран в любом случае предоставили бы женщинам избирательное и другие права. В Британии суфражистское движение давно боролось за права женщин, и это, несомненно, дало больший импульс принятию закона об избирательном праве, нежели четыре года войны. В других странах например, во Франции женщины, несмотря на свой вклад в военное дело, получили право голоса значительно позже. В России, где женщины также долго и упорно добивались возможности участвовать в голосовании; избирательное право для женщин (равно как и всеобщее избирательное право для мужчин) и другие эмансипационные законы прежде всего явились результатом идеологической поддержи вопроса прав женщин со стороны Временного правительства, сформированного после падения царизма в 1917 году. Тем не менее участие женщин в боевых действиях не могло не повлиять на распределение политических прав.
Демографические изменения в воюющих странах, вызванные отсутствием большого количества мужчин, привели к опасениям, что во время и после войны пошатнутся традиционные гендерные роли. В Великобритании многие полагали, что Великая война коренным образом изменит взаимоотношения полов. Некоторые мужчины сетовали, что экономика военного времени привела к превосходству женщин над мужчинами. Другие критиковали чрезмерное, по их мнению, влияние школьных учительниц и беспокоились, что они подрывают «мужественность» посредством контроля над физическим развитием мальчиков [Bourke 1996:1 et passim]. Вмешательство женщин в военные дела не вызывало широкого одобрения; одной из реакций было стремление защитить прерогативу мужчин в военной сфере. Во Франции прикладывались огромные усилия для того, чтобы обеспечить строгое разделение между женщинами и всем, что было связано с войной. С точки зрения многих французов, Первая мировая война давала Франции возможность восстановить свою маскулинность, пострадавшую от поражения во Франко-прусской войне. Историк Маргарет Дарроу пишет: «В чем вообще смысл войны, если военный опыт женщин наносит ущерб военному опыту мужчин?» [Darrow 1996: 81]. В результате участие женщин в войне часто воспринималось с подозрением и вызывало обвинения в том, что из-за него война теряет маскулинный характер.
Хотя нет единого мнения о том, насколько значительное воздействие оказала война на жизнь женщин в долгосрочной перспективе, непосредственно во время конфликта она существенно изменилась. Историк Пенни Саммерфилд утверждает, что привлечение женщин к работе, связанной с войной, в том числе к различным «мужским» сферам деятельности, не только повлекло за собой изменения в восприятии гендерных ролей, но и размыло «визуальные границы между мужественностью и женственностью», поскольку женщины «сняли юбки и надели штаны» [Summerfield 1997: 3].
В последние несколько десятилетий исследователи начали восполнять недостаток внимания к женщинам на войне, характерный для более ранних работ. И военные, и социальные историки инициировали серьезные и резонансные дискуссии об этой проблеме. Исследователи, изучающие роль женщин в военной истории, достигли больших успехов, заложив новые принципы как в исторических дисциплинах, так и в публичном дискурсе. Была проделана значительная работа по включению опыта женщин в историю войн. Настоящее исследование ставит своей задачей, опираясь на существующие научные построения, вписать новую страницу посредством изучения истории российских женщин-солдат времен Первой мировой войны в частности, заполнить пробел в исследованиях, посвященных России во время войны и революции и взаимоотношениям между женщинами и войной, путем глубокого изучения историй этих женщин-солдат, изложения их опыта и анализа последствий их жизней и действий.