Откуда ты знаешь? Я ведь не рассказывала тебе о своих любимых блюдах.
Не рассказывала, но я слышал, что в этом ресторане очень вкусно готовят. Что-нибудь ты непременно оценишь.
Я не понимаю. Что ты заказал-то?
Он тихо рассмеялся и взглянул на меня с некоторой неуверенностью, как бы пытаясь определить, что я скажу в ответ на его следующие слова:
Арина, дело в том, что я заказал все меню.
Чего???
Ну да, со смехом ответил он. А что? Вышло всего двадцать четыре блюда, несколько десятков пирожных и семь порций мороженного.
Я вытаращилась на него с откровенным ужасом:
Ты что, серьезно?
Абсолютно.
Нет, этого не может быть. Сейчас же скажи, что это шутка!
Боюсь, я не могу этого сделать, с притворным огорчением заметил Влад. Заказ уже сделан.
И как раз в этот момент, наглядно подтверждая его слова, в комнату вплыли сразу три официанта, двое из которых несли восемь роскошно оформленных мясных блюд, а третий поднос с тремя чайниками. Как я позже узнала, в одном было кофе, в другом зеленый чай, а в третьем горячий шоколад.
Вот теперь я действительно впала в прострацию. Никогда мне не забыть, какое мучительное чувство стыда я испытывала, искоса поглядывая на официантов, которые наверняка подумали, что это я, обжора, потребовала столько мясных блюд! К уже доставленным восьми вскоре присоединилось еще шестнадцать, и стол на четырех человек, который занимали мы с Владом, спустя двадцать минут превратился в стол на пятьдесят человек, но уж никак не меньше.
Мне было до смерти неловко, а мой спутник только весело посмеивался, глядя на мою несчастную, уничтоженную физиономию.
Когда, наконец, последнее блюдо было водружено на стол (не без труда, как можно с легкостью представить), и официанты окончательно нас покинули, я уставилась на Влада с нескрываемым возмущением, на что он только еще веселее засмеялся:
Ты сумасшедший! твердо заявила я. Абсолютно ненормальный.
Вовсе нет, сказал Влад, мягко улыбаясь. Я просто делаю все, что навсегда вытеснить из твоей головы воспоминание о моем опоздании.
Ну, если так, то тебе это удалось поздравляю! А теперь попытайся-ка вытеснить из моей головы тот факт, что целая толпа людей приняла меня за феномен переедания!
Ничего такого они не подумали, ты напрасно беспокоишься. А даже если б и подумали, какое нам до этого дело?
Может, и так, но это все равно безумие. Ты ведь понимаешь, что мы не сможешь съесть столько еды за один вечер?
Конечно, понимаю. Но в чем беда? Попросим завернуть с собой.
На зачем это вообще нужно?
А разве ты не понимаешь?
Нисколько.
Я хочу произвести на тебя незабываемое впечатление.
Вот уж действительно незабываемое, сказала я с тяжелым вздохом. Этот свадебный стол, накрытый для двоих человек, я уж точно никогда не забуду.
Влад с улыбкой покачал головой:
Это всего лишь попытка удивить тебя. Я не хочу казаться банальным.
Я посмотрела на него с невольным недоверием, которое даже не попыталась скрыть. Мне бы очень хотелось спросить его кое-о-чем, но я не находила в себе храбрости задать интересовавший меня вопрос. Он сейчас же заметил мое замешательство, и его улыбка мгновенно погасла:
Тебя что-то беспокоит, Арин?
Нет, ничего, пробормотала я неуверенно. Я только хочу сказать, что если ты из тех парней, которые привыкли, чтобы половину ужина оплачивала девушка, то, боюсь, у меня нет с собой таких денег. Я даже четверть вряд ли смогу покрыть
Лишь произнеся эти слова, я поняла, какую глупость совершила. Несколько секунд Влад смотрел на меня с какой-то удивленной растерянной усмешкой, видимо, считая, что я сказала все это в шутку, но поняв, что я и не думала шутить, он побледнел, и лицо его словно окаменело, черты, до сих пор казавшиеся мягкими и подвижными, обратились в твердый, непробиваемый мрамор.
Я с мучительной тоской осознала, что мои слова глубоко оскорбили его. Но он не стал возмущаться, не стал обрушивать на меня свое негодование, только тихо и спокойно произнес:
Не тревожься, Арина. Я вполне способен оплатить этот ужин самостоятельно. Иначе я бы и не стал его заказывать. А те парни, о которых ты говоришь, я даже не знал, что такие существуют. Для меня подобное поведение немыслимо.
Влад, прости меня, пожалуйста! взмолилась я, чувствуя себя неискупимо виноватой перед ним. Я не хотела тебя обидеть, честное слово! Просто я ведь совсем тебя не знаю. А по натуре я очень мнительная, с детства привыкла смотреть на людей только с черной стороны
Я была уверена, что Влад еще какое-то время поломается, прежде чем простить меня, но стоило ему услышать мои извинения, как он бурно им воспротивился:
Никаких извинений, Арин! Ты ни в чем не виновата. Я не прав, что так среагировал. Но ты знай: у меня и в мыслях не было ничего подобного. Я даже представить себе не мог, что ты так обо мне подумаешь.
Извини, правда, сказала я, пристально глядя на него: мне хотелось убедиться, что он действительно больше не чувствует себя оскорбленным. Просто не у всех такие нормы морали, как у тебя.
Нормы морали? усмехнулся он. С каких пор обыкновенное поведение обыкновенного мужчины считается какой-то редкостью?
Я задумалась:
Наверное, с тех пор, как Советский Союз распался.
Мы оба рассмеялись. Я с внутренним облегчением заметила, что Влад полностью расслабился и стал таким же веселым и непринужденным, каким был до того, как я влезла со своими неуместными подозрениями.
Да, с планетой происходит что-то странное, сказал он с шутливой серьезностью. Но, знаешь, теперь, подумав об этом, я вижу, что не имею права судить тех парней, о которых ты говорила. Не каждая девушка способна вызвать к себе уважение. И не каждой хочется угождать. Но, впрочем, нет, нет, все это ничего не значит. Какой бы ни была девушка, мужчина, пригласивший ее на свидание, обязан рассчитывать исключительно на собственный кошелек, и дело тут даже не в стыде перед ней, а в чувстве собственного достоинства. Ведь это просто унизительно для мужчины идти на встречу с девушкой в расчете на ее средства.
Не все так думают, заметила я. Для многих парней свидания напополам в порядке вещей.
Мне их жаль, тряхнул головой Влад. Но ты не отвлекайся, Арин. Пей, пей шоколад. Ты должна согреться.
К слову говоря, он уже заставил меня опустошить весь чайник с чаем и теперь принялся проделывать ту же операцию с кофейником горячего шоколада.
Да не беспокойся ты! сказала я со смехом. Я уже сама как чайник у меня внутри все горит.
Отлично. Не останавливайся, продолжай пить.
Я больше не могу.
Ты должна. Пока все это не выпьешь, я тебя в покое не оставлю.
Я испустила тяжкий, тоскливый вздох (притворный, конечно) и храбро взялась за чашку. И тут Влад произнес нечто такое, что заставило меня взглянуть на него с удивлением и непроизвольной настороженностью. Он сказал:
Я не могу допустить, чтобы ты заболела. Тогда я точно никогда не прощу себя за то, что опоздал.
Я отложила чашку и внимательно посмотрела на него. Мне было не по себе от той серьезности, с которой он произнес эти слова. Я не понимала его.
Мы ведь, кажется, уже закрыли эту тему?
Она будет закрыта только после того, как я удостоверюсь в том, что ты не простудилась по моей вине.
Знаешь, Влад, на самом деле тут вообще нет твоей вины. Я сама виновата. Мне надо было взять с собой куртку. Я ее не взяла, а потому и замерзла.
Но если б я не опоздал, ты бы не успела замерзнуть, сказал он с обреченной улыбкой. Так что я виноват в любом случае.
Ты со всеми девушками так обращаешься? спросила я и тут же поразилась собственной храбрости: вопрос был далеко не самый вежливый.
Но Влад спокойно спросил:
Как?
Ну, с такой нереальной заботой, внимательностью, что ли.
Мне показалось, что я его снова рассердила: в его глазах как будто мелькнуло нечто вроде досады, но я не была хорошенько уверена. Как бы то ни было, ответил он вполне дружелюбно, хотя и без особой теплоты:
Нет, не со всеми.
Интонация его голоса мне не понравилась. Она была какой-то уж слишком серьезной, уж слишком прямолинейной. Меня охватила тревога. Этот парень как-то странно на меня действовал. С одной стороны, мне было удивительно хорошо рядом с ним, так хорошо, как не было еще ни с кем, а с другой, я все время чувствовала какой-то смутный, непонятный страх, находясь в его обществе. Я заставляла себя не верить каждому его слову и взгляду, но это было совсем не так легко, как мне бы того хотелось. Если раньше я почти с удовольствием ставила крест на своих ухажерах, то теперь мне приходилось прилагать колоссальные усилия, чтобы, по крайней мере, вести себя осторожно.
Я чувствовала себя как-то не так. Не так, как обычно. Мне было и хорошо и страшно в одно и то же время, и это сильно меня угнетало. Я стала какой-то другой и сама ясно это видела. Особенно я терялась в те моменты, когда Влад вдруг переходил вот на такой мрачный и серьезный тон, каким он проговорил слова «Нет, не со всеми». Тут я вообще забывала себя и уже решительно не знала, что мне делать. А ведь это совсем было на меня не похоже!