Нет, господин, ответил слуга, весьма удивлённый таким вопросом, за нею не приходил никто.
Хорошо, иди. Пусть мне приготовят ванну.
Спустя полтора часа Иоанн подвитый, надушенный и одетый как горожанин знатного рода, не состоящий на службе, сидел за столиком и ел плов под своим любимым чесночным соусом, запивая его тулузским вином. Спустя некоторое время в комнату заглянул слуга.
Дворцовый чиновник, доложил он.
Как его зовут?
Никифор Эротик.
Чёрт побери! Носитель этого имени мне уже начинает надоедать, хоть я с ним ни разу и не встречался. Но всё равно я приму его.
Слуга удалился, и вошёл тощий, чуть выше среднего роста, светловолосый юноша с голубыми глазами и длинным носом. Одет он был весьма бедно. На поясе у него висела чернильница. Поклонился гость так изысканно, словно от него пахло духами бог знает какой цены. Но пахло от него рыбой.
Ты что, спал в бочке, как Диоген? спросил Иоанн, разглядывая его с большим любопытством.
Нет, в ещё менее пригодном для жилья месте в хижине рыбака, объяснил чиновник, счастье ещё, что он сам был в море, а его жёнушка если в чём-то и уступает Мари, то не
Сядь! перебил будущий патрикий, поморщившись, словно от зубной боли, сядь и скажи мне, кто ты такой и за каким чёртом сюда явился.
Непринуждённо расположившись в кресле, гость отрекомендовался:
Меня зовут Никифор Эротик. Я состою в звании спафария и работаю с логофетом.
А почему ты пропах весь рыбой, если без шуток? Это что, новый вид духов?
Да кто я такой, чтоб с тобой шутить? пошутил Никифор, но если хижина рыбака тебя не устраивает считай, что я был на пристани.
А! В таком случае, ты забыл упомянуть ещё одного своего начальника! Не Игнатий ли Нарфик его зовут?
Ты думаешь, я шпион? лениво промолвил юноша, Бог с тобой! Я не смог бы стать им при всём желании, меня знает в лицо весь Константинополь.
Зачем же ты околачиваешься по всяким злачным местам?
Вот странный вопрос! Злачные места ровно для того существуют, чтобы по ним околачиваться. А что, разве пристань злачное место?
Весь этот город паскуднейшее из мест. Скажи мне, дружочек мой, почему во дворце тебя ещё терпят?
Я никогда никого об этом не спрашивал, равнодушно пожал плечами тёзка царя, наверное, потому, что я никогда не отказываюсь от сложной работы. Кстати, мне поручили тебе сказать, что хиротония будет сегодня днём, через два часа.
Хиротония? Что это?
Церемония посвящения тебя в чин патрикия. После этого нужно будет пойти в Сенат, где тебе вручат верительные грамоты, как послу. Потом состоится молебен в святой Софии. И трапеза во дворце.
Нельзя ли перенести всё это на завтра? мрачно спросил Калокир, сделав два глотка из золотой чаши.
Конечно, можно.
Этот ответ очень удивил Иоанна. Он даже поставил чашу.
Кто ты такой, чёрт тебя возьми? Кто дал тебе право решать такие вопросы, притом за одну секунду?
Меня зовут Никифор Эротик, спокойно повторил гость.
Да ты что? Ну тогда скажи мне решили, наконец, или нет, сколько золота я повезу в Киев?
Да. Пятнадцать центариев. В больших слитках, от фунта до двадцати.
Будущий патрикий икнул. Дар речи вернулся к нему нескоро.
Но степь кишит печенегами! вскричал он, скажи мне, какая сила сможет сберечь от них полторы тысячи фунтов золота?
Никакая, снова пожал плечами Никифор, если ты всюду будешь кричать о том, что везёшь его.
Иоанн провёл ладонью по лбу. Он был сильно бледен.
Что ты городишь? Если об этом здесь уже знают все, в степи будут знать дней через пять-семь!
Я не все, скромно возразил Никифор Эротик. Взглянув на него с презрением, Калокир опорожнил чашу.
Кто из руссов сейчас торгует в Константинополе? спросил он, задумчиво почесав горбинку своего носа.
Всеслав из Новгорода. Но он, насколько я знаю, не собирается отправляться в обратный путь.
Соберётся, решительно заявил Иоанн, короче, ваша охрана мне не нужна. Иди, сообщи это логофету.
Ну, не нужна значит, не нужна, спокойно сказал Никифор, стало быть, торжества откладываются до завтра?
Да.
Молодой чиновник неторопливо поднялся, отвесил лёгкий поклон и вышел. Калокир также стал собираться в путь. Через полчаса он шагал по Месе в сторону Лаодикийских ворот. Солнце жгло сильнее, чем накануне. Иоанн много раз подходил к фонтанам, чтобы омочить голову и напиться. На главной улице города кое-где были небольшие рыночки. Торговали всем, от пряников до коней. И всё пользовалось спросом, так как народу шло множество. Горожане косились на Калокира с недоумением. Оно было вызвано тем, что богатый юноша, явно иногородний, осмеливается гулять по Константинополю без охраны. Но злоумышленники особым своим чутьём понимали, что этот юноша не из тех, на ком можно поживиться без риска. Решив купить какой-нибудь пирожок, Иоанн свернул к торговым рядам и начал локтями прокладывать себе путь сквозь толпу. И вдруг его схватил за руку старый евнух с жёлтым лицом, заплывшими глазками и трясущимися губами. Он пропищал:
Господин! Не хочешь ли провести несколько часов с женщиной? Великолепная женщина, клянусь честью!
Её честью или своей? спросил Иоанн, оглядев урода, можешь не отвечать. Ты лучше скажи мне, мальчики есть?
Есть! с восторгом причмокнул сводник и доверительно замигал то правым, то левым глазом, такие ангелы!
Иоанну стало смешно. Он выдернул свой рукав из руки скопца и продолжил путь, потому что есть ему расхотелось.
Перед воротами и под их невысоким сводом была ужасная толчея. Люди, мулы, повозки всё сбилось в кучу, всё лезло с грохотом напролом, и, сталкиваясь со встречным, не уступало. Со всех сторон раздавалась брань на множестве языков. Кое-как протиснувшись вдоль стены к другой стороне ворот, Иоанн потратил ещё несколько минут на то, чтобы обойти гавань Юстиниана с её широкой базарной площадью. Наконец, перед ним засияло море. Оно едва шевелилось, как просыпающееся животное. Отыскав безлюдный участок берега среди скал, Иоанн разделся, вдоволь поплавал, и, натянув одежду прямо на мокрое тело, отправился узнавать, где находится предместье святого Мамы. Погонщики указали ему дорогу.
Это предместье предоставлялось в аренду русским купцам, которые торговали в Константинополе, и их воинам. Оно было излюбленным местом сбора всяческих забулдыг. Там всегда царило веселье особенно по ночам, когда русские купцы устраивали пиры. На эти застолья как раз и стягивался весь сброд ромейской столицы. К ночи в домах уже становилось тесно, и отроки так славяне именовали ещё безусых дружинников, разводили костры на берегу моря. Тут было им хорошо напиваться вусмерть, пытаясь остановить качающиеся звёзды и проституток, также качающихся, но очень даже готовых остановиться и замереть в любом положении. Городские власти давно уже махнули рукой на все эти безобразия.
Миновав ворота предместья, Иоанн сразу столкнулся с молодым воином небольшого роста, который вёл под уздцы рыжего коня, виновато глядя ему в глаза.
Продавать ведёшь? спросил Калокир на языке руссов.
Да, охотно остановился воин, мне нужно его продать. Бери, отдам дёшево.
Иоанн, не ответив, нежно провёл ладонью по конской шее. Серые глаза варвара излучали корыстное дружелюбие. На его щеке виднелся небольшой шрам.
Плох твой конь, сказал Калокир. Его собеседник хмыкнул.
Ну, плох не плох, а позавчера тридцать миль галопом прошёл на одном дыхании!
Сколько лет ему?
Седьмой год.
И за сколько ты его продаёшь?
За три золотых.
Разве это дёшево? Почему такая цена?
Потому, что я столько должен.
Как тебя звать?
Малёк.
Ты не у Всеслава служишь?
Да, у Всеслава.
Развязав пояс, Калокир вынул из него три номисмы и дал их воину. Тот хотел вручить ему повод, но Иоанн не взял.
Оставь ты себе своего коня! Я вижу, он тебе дорог.
Да, это правда, сказал Малёк, ничуть не смутившись, я всего месяц назад купил его в Пафлагонии, но он стал мне, как родной брат. Всеслав мне дозволил взять его с собой за море.
Так Всеслав тебя уважает?
Да, ещё как! Я могу стрелой выбить птице на лету глаз. Что хочешь ты за коня?
Я хочу узнать, где сейчас Всеслав.
Там, указал стрелок на каменный двухэтажный дом, который стоял поблизости, пьёт с хазарином.
Ну, спасибо тебе, Малёк!
И тебе спасибо за выручку, Иоанн.
Будущий патрикий был не особенно удивлён.
Ты меня узнал?
А с чего бы мне тебя не узнать? Я ведь много раз бывал в Корсуни.
Корсунью называли руссы таврический Херсонес, Царьградом Константинополь. Простившись с маленьким лучником, Калокир направился к дому, где пировал Всеслав. На крыльце, в теньке, сидели два отрока. Они оба вскочили, преградив путь Иоанну, когда он к ним завернул.
Стой, грек! К Всеславу сейчас нельзя.
Я не из дворца, сказал Иоанн, который хорошо знал обычаи руссов, мне просто хочется выпить, а денег нет.
Они его пропустили, и он взошёл по каменной лестнице на второй этаж, с которого доносилось девичье пение под звон гуслей. Но песня вскоре оборвалась. Подойдя к раскрытым настежь дверям, Иоанн увидел большую горницу. Вдоль неё тянулся широкий стол, дальний конец коего был заставлен разной посудой для небольшого пиршества. Во главе стола сидел сам Всеслав косматый, худой, высокий, в белой рубахе и с пятидневной небритостью. Руссы, вообще, редко отпускали длинные бороды, но любили носить усы. Справа от купца сидели голубоглазая девушка и совсем молодой гусляр, а слева стоял хазарский купец с окладистой бородой до пояса, чрезвычайно пышно одетый. Он держал кубок, наполненный до краёв, и начинал речь, прервавшую песню девушки речь длиною и глубиною с Ветхий Завет. Внезапное появление Калокира остановило эту беду, страх перед которой издалека читался в суровых глазах Всеслава.