В квартире нашей теперь установилась полная тишина, на смену страху снова накатило беспокойство за родителей вот чем они сейчас заняты? Я присела на кровать и взяла Серого за руку, чтобы было все же не так страшно. Снова вернулось чувство тяжести в голове, мысли поплыли.
«Нужно чуточку полежать, пока не отпустит. Я не усну, нельзя уснуть после такого, янеусну»
Шалопай Мухрик запрыгнул на кровать, оперся горячими лапами о мое бедро. Едва ворочая языком, я забормотала:
Пошел вон, бандит, тебе нельзя сюда!
Но Мухрик в ответ навалился еще сильнее, задышал горячо и быстро. Кто-то рядом захихикал, кто-то на него шикнул и смех прервался. Я резко открыла глаза.
Было все еще темно за окном и в моей комнате, но дверь в нее стояла распахнутой настежь, свет горел в маленьком коридорчике. В этом свете я разглядела отца, который, сидя на постели у меня в ногах, весь подался вперед и давил ладонью на мое бедро. Серега за моей спиной давился хихиканьем, зажимая рот обеими руками. Мать прислонилась к стене напротив: глаза широко распахнуты, палец предостерегающе лежит на губах, дышит тяжело, взволнованно.
От ужаса я не смогла закричать, но хотя бы ухитрилась скатиться с кровати. Босиком промчалась до двери, правая ступня, как на коньке, чуть не уехала прочь на открытом перочинном ноже им, значит, расковыряли замок. Не знаю, шел за мной кто-то или нет, но замки я отворила в долю секунды, скатилась по лестнице и перебежала улицу, тихонько подвывая, икая и задыхаясь. Только у Лилькиного подъезда, не в силах сделать больше ни одного движения, я приникла всем телом к железной двери парадного, собираясь с силами, чтобы набрать номер на домофоне. Но дверь оказалась не заперта подсунутый камень мешал ей захлопнуться.
Внутри стояла кромешная тьма; я нащупала на стене выключатель, которым сами жильцы регулировали освещение на лестнице, щелкнула им но свет не загорелся. Ладно, до квартиры рукой подать, я бы и с закрытыми глазами добралась. Но преодолеть пять ступенек до площадки первого этажа мне мешал страх в парадном явно что-то происходило. Парой этажей выше словно бы топтались с десяток людей, шаркали подошвами, стукали чем-то по перилам но не разговаривали.
Танцы они там устроили, что ли, шепнула я себе под нос, пытаясь побороть страх.
Шаги вдруг стали громче кажется, вся неизвестная компания теперь направлялась вниз, к шагам прибавилось невнятное бормотание. Я рванула вперед и забарабанила кулаками в знакомую дверь. Потом вспомнила про звонок, но стучать одной рукой все равно не перестала.
Сначала за дверью была тишина, и я уже собиралась снова обратиться в бегство. Но потом приглушенный голос спросил:
Кто там ломится?
Это я, Савватия, откройте, прошу! Я ударилась в дверь всем телом, потому что они неведомая и невидимая в темноте опасность были совсем уже близко. И влетела в ярко освещенную прихожую, врезавшись всем телом в Лилиного отца.
Дядя Лев так я по детской привычке его называла был нескладным человеком с фигурой подростка, близоруким и неспешным в движениях. Но только не сейчас он мигом оттеснил меня к стене и бросился запирать дверь. Потом вдруг припал к ней ухом, вслушиваясь в шум на площадке. На ужасный миг меня пронзила мысль, что с ним тоже что-то не в порядке. И тогда мне точно конец. Но тут из глубины квартиры примчалась Лиля с мокрыми волосами и принялась трясти меня за плечи с воплем:
Ты где была, несчастная! Я чуть с ума не сошла, звонила, заходила к вам!
Ты к нам заходила? прошептала я, покрываясь изнутри ледяной коркой.
Ну, в домофон названивала раза три никто не открыл.
Тут только она заметила мои голые ноги, заляпанные грязью, вытаращила глаза:
Саввочка, что с тобой случилось?
Я помотала головой, давая понять, что не в силах говорить.
Как-то незаметно возникла на пороге гостиной Лилина бабушка Анна Семеновна, полностью одетая, с гладко забранными волосами, не похоже, чтобы спала. Скомандовала негромко:
Савватия, давай живо в ванную. Я сейчас туда принесу перекись и обработаю твои ноги наверняка есть ранки.
Мамочки, да что же это с тобой такое? не отставала Лиля.
Я не знаю, ответила я честно, косясь беспокойно на так и прилипшего к дверям хозяина квартиры. Не хотелось уходить из прихожей, пока не прояснится причина такого его поведения. С мамой и папой что-то случилось, похоже на какое-то помутнение рассудка. Они в общем, совершенно не в себе. И брат тоже, кажется
Савватия, давай живо в ванную. Я сейчас туда принесу перекись и обработаю твои ноги наверняка есть ранки.
Мамочки, да что же это с тобой такое? не отставала Лиля.
Я не знаю, ответила я честно, косясь беспокойно на так и прилипшего к дверям хозяина квартиры. Не хотелось уходить из прихожей, пока не прояснится причина такого его поведения. С мамой и папой что-то случилось, похоже на какое-то помутнение рассудка. Они в общем, совершенно не в себе. И брат тоже, кажется
Теперь, начав отходить от шока, я сильно пожалела, что не утащила с собой Серого. Наверно, нужно было разворачиваться и бежать обратно за ним но вместо этого я расплакалась в голос.
И тут же пахнущие почему-то сырниками руки Анны Семеновны крепко обняли меня:
Ну-ну, милая Саввочка, да не волнуйся ты так. Возможно, съели чего-нибудь или выпили несвежий продукт. С учетом нынешней политической ситуации я даже допускаю диверсию. И у нас вот соседи сегодня как с ума посходили.
Все?! ахнула я.
Бог миловал, от дверей произнес Лев Исаевич. Нет, из двух или трех квартир, вроде приличные жильцы. Отмечали, что ли, вместе что-то, не знаю. С вечера куролесят, а в остальных квартирах держат оборону.
Словно в подтверждение его слов сквозь двойную дверь донесся грохот, сотрясший, кажется, весь подъезд, и тут же зазвонил телефон на стене в прихожей в квартире Гальперов телефоны вообще были повсеместно. Лев Исаевич сорвал трубку и почти сразу стал уговаривать кого-то:
Да не сходите с ума, не станут они двери ломать. Нет, даже не думайте открывать, там, похоже, дело серьезное. Должен в скором времени прибыть наряд да-да, вызвал, и не я один, давно уже. Просто держитесь и не паникуйте.
Вы в самом деле вызвали полицию? спросила я, пока он вешал трубку и от волнения никак не мог попасть на рычаг.
Конечно, еще в полночь, то есть четыре часа назад; велели ждать. Похоже, наш случай не единственный в городе.
Да что же это такое творится?!
Мне никто не ответил, только Анна Семеновна что-то снова пробормотала о диверсии и отравленных продуктах. Тут я решилась на признание:
Знаете, со мной тоже что-то сегодня случилось. Я пришла домой в полдень, родители уже были странные, я волновалась, хотела вызывать скорую потом вдруг отключилась. Как будто что-то навалилось проснулась только поздно ночью.
Лилин отец оторвался от двери, повернул ко мне острое бледное лицо и глянул очень внимательно. Меня посетила жуткая мысль, что сейчас он из предосторожности выставит меня за дверь
Так, расходитесь-ка все по комнатам, нужно хоть немного поспать, распорядился он. Сейчас вроде потише стало.
Я хотела возражать, сказать ему, что нельзя спать, когда вокруг происходит нечто непостижимое и в любой момент каждый из нас может превратиться в кого-то другого, опасного и неуправляемого.
Но вместо этого покорно побрела в ванную, где Анна Семеновна помогла мне отмыть и привести в порядок мои ноги, а потом в Лилину комнату. Там мне уже было постелено на диване, и подруга ждала меня с чашкой ароматного чая в ее семье чай считался самым верным лекарством от любого стресса или болезни.
Страх проснулся вместе со мной, отдых словно придал ему новые силы. В комнате еще царила полумгла, но сквозь плотные шторы властно пробивался дневной свет. В комнате я была одна, только Мухрик устроился на паласе рядом с диваном, положил морду на лапы поза ожидания игры. Лапы у песика были влажные, похоже, ему уже удалось прогуляться.
Но даже эти признаки нормального течения событий не добавили мне мужества. Спустив ноги на пол, я прислушивалась к звукам квартиры, по-животному втягивала воздух, пытаясь определить, не вторглось ли и сюда что-то жуткое, необъяснимое. Но нет, все было привычным и уютным: с кухни дотягивается сюда слабый запах кофе и свежей выпечки, в коридоре Лев Исаевич кому-то делает якобы строгий выговор, но голосом, полным нежности и притворного укора, значит, «стая», то есть Гром с Гномом, опять учудила какую-то шалость.
Я вскочила с дивана, и Мухрик моментально начал подпрыгивать, как мячик, в который встроили вечный двигатель. «Заводной апельсин» так папа его обычно называет в такие минуты. Родители, что с ними теперь?.. По пути на кухню я завернула в ванную, выдавила на палец зубную пасту, сполоснула лицо и руками пригладила стоящие дыбом со сна волосы. Сотрясающая меня изнутри нервная дрожь никуда не делась даже от этих, таких привычных действий. И отправилась на кухню. Там все небольшое семейство уже сидело над пустыми тарелками, переговаривалось о чем-то, сблизив головы, совсем тихо, тревожно. Беззвучно работал телевизор на стене.