Нет, Настен, я тебя этому придурку в обиду не дам, набычился Варданян. Хочешь обниматься, Зайка, давай, со мной.
Подруга посмотрела сначала на голый торс Варданяна, спортивный, упругий, накаченный, а затем на Карину самыми жалостливыми глазами, которые могла изобразить.
Кар, может, поменяемся? Я лучше на диване.
Да, так лучше, сразу подхватил Варданян.
Зайкин с любопытством глянул на Карину. Ей некогда было оценивать обстановку. Она махнула рукой.
Как хочешь. Дать тебе что-нибудь на смену?
Да не, я так посплю.
Настена носила ситцевое платье свободного кроя. В таком, пожалуй, и спать было удобно. Она легла на диван с краю ближе к окну и сразу накрылась одеялом по самый лоб. Варданян еще несколько секунд смотрел на нее, пока Карина не залезла в нишу и не стала двигать Зайкина к центру.
А че ты не посередине?
Чтобы вы меня задавили ночью? отрезала девушка. Двигайся.
Зайкин перенес попу ближе к Варданяну. Тот помотал головой и лег, потянувшись. Оба парня едва помещались на кровати. А ей хватало с лихвой. Подушек всего было пять. Три диванных, на которых спали Игнатьева, Гога и Настена, и две кроватных. Обе Карина отдала парням, решив проявить гостеприимство, а под себя положила комок хлопковой одежды.
Кариш, может, возьмешь мою подушку? спрашивал Зайкин за ее спиной, когда они уже улеглись.
Варданян отвернулся к стене. Карина тоже. Затылком она чувствовала остатки теплого дыхания и струйки кокосового аромата. Костлявое колено коснулось ее икры. Она сразу поджала ноги, свернувшись клубочком.
Спи, Зайкин. У меня уже есть подушка.
Все затихло. Игнатьева иногда дергалась и ойкала. Гога похрапывал периодически. Балкон остался открытым. С улицы изредка доносилось одинокое жужжание мотора. Зайкин долго ворочался с боков на спину и обратно и иногда вздыхал.
Каринино сознание наполовину уже перенеслось в иную реальность, как над ухом послышался полушепот:
Кариш а ты приняла подарок Трунова?
Я не обязана перед тобой отчитываться, отвечал сонный голос, как будто не сама она, а кто-то за нее.
То есть вы опять?..
Что опять? девушка резко проснулась и широко раскрыла глаза, увидев перед собой рельефный цветочный узор флизелиновых обоев.
Ну, вместе
Ой, Зай, не парься, встрял Варданян, приподняв голову. Если бы они с Труновым снова сошлись, я бы уже был в курсе.
Он снова плюхнулся на подушку и подбил ее кулаком.
И уж, наверняка, сейчас с ней в постели лежал бы он, а не мы.
И давно ты, Артур, стал знатоком моей личной жизни? приподнялась на локте Карина.
Да уж приходится, не оборачивался тот. Жужжат мне про тебя в оба уха. Задолбали.
Зайкин заулыбался. Карина смерила его презрительным взглядом, злясь на Варданяна.
Спите, давайте, приказал тот.
Все легли. Теперь Карина не могла расслабиться. Слишком близкое присутствие Зайкина стесняло ее. Она свернулась в эмбриона и закрыла глаза. В голове летали разные мысли, еще пьяные и беспорядочные. Среди них отчетливо проявлялся вопрос: «С кем, интересно, Трунов сейчас засыпает?», на который подсознание знало примерный ответ, а сознание его отталкивало.
Глава 4. Зло, которое меньше
Карина проснулась от нежности. Еще спросонок она чувствовала в волосах острый нос, тихо сопящий, а лбом сухое прикосновение губ. Тепло мягко прижалось к коже. Затем рука ласково скользнула по голове и уху и остановилась на щеке. Большой палец разгладил скулу. Губы опять прижались ко лбу, чуть сильнее и жарче. Она не хотела открывать глаза, пока еще была в полудреме, только медленно растягивалась в улыбке, но когда палец коснулся уголка ее рта, веки раскрылись сами. Подняв голову, она наткнулась на обескураженный синий взгляд. Девушка резко вскочила с глубоким «Ах». Зайкин взметнулся следом.
Все в порядке, ты дома, выставил он вперед руки. И между нами ничего не было.
Карина огляделась. Варданян заворочался с другого края постели. Гога развалился на диване с открытым ртом, сжав Настену в угол. Игнатьева сидела за столом, копаясь в телефоне.
Прости, не сочти за домогательство, Зайкин чуть опустил голову, пытаясь заглянуть ей снизу в глаза. Не сдержался.
Зайка, что ты натворил? с ироничной укоризной спросила Игнатьева, выглянув из-за ниши, чтобы видеть их лица.
Ничего, все нормально, отмахнулась Карина и окунула лицо в ладони.
Ничего, все нормально, отмахнулась Карина и окунула лицо в ладони.
В местах его прикосновений еще теплилась ласка. Девушка потерла лоб, чтобы избавиться от фантомных ощущений, и потрепала волосы.
Блин, Ермакова, у тебя даже растворимого кофе нет, ворчала Игнатьева, хлопая дверцами шкафов.
От этих звуков все стали просыпаться. Варданян перевернулся резко и тяжелой рукой положил Зайкина обратно на подушку. Тот засмеялся, поддаваясь.
Не бойся, Вард, я не сбегу. После такой ночи ты просто обязан на мне жениться.
Карина выдавила смешок.
Прости, Зайка, я уже на другой обязан жениться, пробормотал Варданян, разворачивая широкие плечи.
Все вы, мужики, такие, жеманно махнул ручкой Зайкин и повернулся к Карине. Сначала обесчестят, потом оказываются женаты.
Она опять закатила глаза, но улыбку с лица снять не успела. После виски голова казалась расщепленной, но болела только в определенных местах на каждое второе движение. В целом, было терпимо. Даже соображать получалось. Но противный привкус крепкого алкоголя вперемешку с колой застрял в носоглотке и вызывал легкую тошноту. Чтобы освежить сознание и помещение, Карина открыла все три створки окна. Небо серело на фоне темных зданий. Гога с Настеной тоже стали подниматься и протирать глаза.
Варданян скинул одеяло, показав спортивную фигуру в одних боксерах, и медленно потянулся, выпячивая мышцы рук и спины. Настена, увидев его, сразу проснулась и зарумянилась. Встретившись с парнем взглядом, она молнией отвернулась к окну и стала поправлять волосы, которые по-прежнему сохраняли форму косы, но сильно потрепанной. Он усмехнулся и прошел через коридор в ванную.
Вард, хватит щеголять тут своей сексуальностью, крикнула ему вслед Игнатьева, девчонок смущать.
Кого, тебя, что ли? ответил тот с дерзостью.
Меня, вступил Зайкин, положив руки на плечи подруге. Завидовать себе заставляешь.
Карина села на диван, ища взгляд Настены, но та встала у окна, отвернувшись от всех, и долго не оборачивалась.
Хозяйка сгребла грязную посуду в раковину. Чашки торчали из нее многовершинной горкой. Зайкин покосился на это и цокнул.
Мда, посудомойки здесь явно не хватает.
Карина нервно развела руками.
Куда ты ее тут впихнешь? Только если кухню целиком менять, а лучше квартиру.
Гога потеснил Зайкина, чтобы обнять Игнатьеву сверху и поцеловать в макушку. Та погладила его по шее.
Гошик, без кофе умираю, промямлила она умильным голоском ему на ухо.
Карине было непривычно слышать столько нежности от Игнатьевой. Тот погладил ее по голове.
По пути заедем в твой любимый «Старбкас», ответил парень и, сев на соседний стул, схватил потемневшую дольку яблока, последнюю на тарелке.
Сертификат же ты тоже выбросила? задумчиво спросил Зайкин, обхватив подбородок пальцами.
Синие глаза изучали тесное пространство, будто сквозь дверцы видели конструкцию шкафов.
Разумеется, скрестила руки Карина и оперлась попой на столешницу.
Жаль. Могла бы на него как раз новую кухню забацать. С посудомойкой.
Ага, вскинула голову девушка и добавила с сарказмом. Вот эту, железную тележку с раковиной, самую дешевую?
Зайкин пожал плечами.
Ну, не обязательно. Мне казалось, там в пределах двухсот пятидесяти можно приличную кухню организовать.
Сколько? челюсть потянула ее голову вперед.
Что? не понял парень, обежал взглядом квартиру и остановился на ее вытянутом лице.
Двести пятьдесят тысяч? Карина медленно повторила. Ты подарил мне двести пятьдесят тысяч?
Ну, на сертификате.
Внутренняя жаба подняла бунт, возмутив все нервы разом.
Ты долбоеб, Зайкин! рявкнула она.
Все резко повернули к ним головы, даже Настена. Зайкин втянул плечи и оглядывался вокруг с недоумением.
Ты же знал, что я его выброшу!
И что теперь, не дарить, что ли? парень надул губы.
Ты выкинул на помойку четверть миллиона, дебил!
Ну, технически это сделала ты. Точнее, Трунов.
Карина подняла голову к потолку, вытянув шею, жилки на которой напряглись как струны. Столько стоил семестр ее обучения в университете. Она на это копила по несколько месяцев. Ей эти деньги доставались с таким трудом, порой приходилось наступать на собственное горло, терпеть оскорбления, соглашаться быть шлюхой для пожилых извращенцев, а он положил эту сумму на подарочный сертификат в «Икею», зная, что тот никогда не будет востребован. Когда-то эти деньги могли в корне изменить ее жизнь, а теперь Ее бесила такая несправедливая расточительность.