Бастард четвертого мира
Том 1. Случайный авантюрист
Роман Владимирович Зацепин
© Роман Владимирович Зацепин, 2022
Пролог
Ещё один ход был практически завершён. Утомлённый и обессиленный непростыми решениями, Хотура опустил веки и облокотился на спинку причудливого длинноногого кресла, обладающего многочисленными изгибами и напоминающего скорее скульптуру странного животного, чем предмет мебели. Весь интерьер Радужного зала, как любил называть это место сам верховный Исток, включая потолки и стены, был выполнен из Камня Лиры минерала бесконечно податливого в своём первозданном виде, но не уступающего в прочности ни одному известному металлу после закалки. Однако удивительные свойства материала заключались не только в этом. Магический камень был способен тонко чувствовать душевный настрой пребывающих рядом существ и в зависимости от впитываемых переживаний менять цвет собственного свечения. Сейчас Хотура был спокоен и умиротворён, а потому всё вокруг светилось исключительной прозрачностью. Со стороны даже могло показаться, что книги, расположенные на полках многочисленных шкафов, реликвии и предметы старины, поддерживаемые разнообразными стойками, и даже сам хозяин Чертога испытаний висели в воздухе.
Широкой морщинистой ладонью Хотура погладил длинную бороду, привстал, небрежным движением расправил складки просторных одежд, выпрямился во весь свой огромный рост и сделал несколько шагов к центру зала, где покоилась массивная овальная чаша, доверху заполненная крупицами черного песка. Проведя пальцами по темной поверхности насыпи, привычным и быстрым жестом он очертил несколько символов, затем сгрёб горсть песчинок в ладонь и поднял вытянутую руку на уровне своего лица. Сквозь пальцы заструились ручейки, возвращая угольные крупицы обратно в чашу. Некоторое время верховный Исток, прищурившись, следил за этим течением, после чего коротким рывком взвесил остатки, развернулся и резко швырнул их в сторону одного из мерцающих и вращающихся в воздухе пестрых шаров, расположенных вокруг и чуть поодаль чаши, тем самым знаменуя полное окончание своего малого хода. Облако песчаных осколков мгновенно окутало сферу мириадами крохотных огненных всполохов, медленно оседая и проходя сквозь полупрозрачную ауру шара многочисленными пылающими стрелами.
Глава 1
Смотри-ка, звездопад, приглушенно протянул Тамиор, жадно вглядываясь в черноту ночного неба по-детски изумлёнными и одновременно испуганными глазами.
Где? встрепенулся я.
Да везде! недовольно буркнул он, переводя на меня взгляд. Нахмурил лоб, затем слегка улыбнулся и уже мягче, и дружелюбнее добавил: Глаза-то подними.
Я нехотя оторвался от гипнотизирующего танца пламени костра, оперся на обе руки, запрокинул вверх голову и тут же замер, раскрыв рот и затаив дыхание. Тысячи мерцающих огоньков пронизывали густую чернеющую темноту. Срывались с насиженных мест, оставляя после себя ярко-белые полосы, стремились обогнать друг друга, и через мгновение гасли в прозрачном море тишины над верхушками заснеженных гор. Казалось, будто весь мир животные, птицы, разумные и даже растения в одночасье, смолкли, уняли привычную суету, чтобы в полной тишине насладиться этим потрясающим зрелищем, когда небосвод наполнялся жизнью, делал глубокий вдох и вновь становился неподвижным, ещё некоторое время храня в себе тепло и следы погибших звезд .
Это Это завораживает, практически не шевеля губами, процедил я.
Да, вздохнул Тамиор, ещё бы понимать, чего ты там бормочешь.
Красиво, говорю, выпрямившись и разминая затекшую шею, произнёс я.
Мой спутник как всегда добродушно и широко улыбнулся.
А ещё это означает, что мы с тобой торчим в этих треклятых горах аж с прошлого года, заключил он.
Как это? встрепенулся я и непонимающим взглядом воззрился на товарища. Не может быть. Всего же несколько дней прошло.
Белобородый весело хмыкнул и повалился на спину.
Не спеши пугаться, храбрый воин, я пошутил, довольно осклабился он. Такой звездопад случается только в ночь смены лет. И мы с тобой волею судеб оказались достаточно близко к этой загадочной красоте. Надеюсь, мы успеем вернуться в город до того, как местные стражники опустошат все запасы канрийского эля в нашей любимой харчевне в честь данного события. закончил он и придвинулся поближе к огню.
Интересно, как чародеи-звездочеты назовут этот год? задумался я.
Может, годом жадного барсука? предположил Тамиор.
Почему именно барсука и почему жадного?
Потому, мой простодушный друг, что, как раз перед отправлением на охоту, я покупал припасы на рыночной площади и был обсчитан торговцем по имени Пиру ровно на три золотых и три серебряных монеты. Проклятый барсук, нарочито гневно процедил сквозь сжатые зубы бородач. И ведь в который раз! возмущенно продолжал он. Теперь я точу обиду на всю расу канри. Как вернёмся, пересчитаю ему все ребра, что отыщу под шерстяной шкурой.
Прости дружище, но канри варят лучший эль во всём Тилрадане, заливисто расхохотался я, и вряд ли звездочеты оставят себя без выпивки, назвав год в честь жадного барсука и тем самым обидев каждого канри, а хмелеваров в особенности. Скорее, это будет год «Ворчащего скряги» или год «Белобородого зануды».
Не-е-е-т! Типун тебе на длинный язык. Нет! повеселев ещё больше, сквозь смех проговорил мой спутник. Только не в ущерб выпивке, шутливо запричитал он. Это я уж так, пар выпускаю. Но если предыдущее название грозит обернуться столь непоправимыми бедами, то может тогда пусть будет год «Бездонного выпивохи»?
Да, можно и так, ответил я. Или год «Бестолкового ловеласа», который не может пропустить ни одной заезжей дамы.
Это почему ещё «бестолкового»? вскинулся бородач. Я, между прочим, в этих делах отлично знаю толк. Много толка. Я, можно сказать, мастер романтического толка, он на секунду запнулся, толковый романтический мастер! гордо выдал белобородый наконец. В общем, попрошу без наговоров, картинно скривился он, однако не скрывая того, что и сам доволен своими любовными похождениями.
Тогда пусть будет год «Полного кошелька», хлопнул я пятерней о колено.
Хм, или год «Бесконечных заказов охотникам на редких тварей, таким как мы», поддакнул воин.
Ну, это слишком длинное название, с нарочитой серьезностью отмахнулся я. Может, год «Нуждающегося алхимика»?
Думаю, надо заканчивать с этими идеями, чуть склонившись и приставив раскрытую ладонь ко рту, шёпотом процедил Тамиор.
Почему? повторив те же заговорщические действия, прошептал я в ответ.
Потому, что имеется у меня подозрение, что те самые пресловутые чародеи-звездочеты сидят сейчас у себя в мастерских, смотрят на нас сквозь какое-нибудь сокрытое чародейское окошко и тщательно конспектируют каждую нашу светлую мысль. Чтобы затем все последующие годы не ломать голову над названиями.
Мгновение я обдумывал слова товарища. Затем на моём лице независимо от меня же самого стала расползаться широкая улыбка и несколько секунд тишины взорвались громким и задорным смехом двух путников. Облокотившись на спину, я отсмеялся, протянул руку к тюкам с добычей, уложенным возле наскоро сработанных из двух жердей и нескольких перекладин волокуш, выудил из поклажи мех, заполненный наполовину элем, сделал несколько крупных глотков и перекинул питьё бородатому приятелю. Тот откупорил пробку, немного пригубил ароматного напитка и тихо, как бы опасаясь воображаемых соглядатаев, продолжил:
Вот ещё неплохое название год «Горного клыкаря», при этих словах Тамиор поднял увесистую связку рогов, покоящуюся поверх упругого тюка из плотных шкур, и потряс ею перед собой.
Да, такое название пришлось бы как раз кстати. Ведь именно оно и привело нас в Капризные горы, а впоследствии даже задержало чуть дольше, чем было намечено. Мы с моим приятелем жили тем, что охотились на зверей. Местные и заезжие алхимики часто просили добыть кровь, когти, перья и прочие потроха редких существ, которые служили ценными реагентами для их ремесла. Такая работа была труднее и в разы опаснее, чем, к примеру, простое истребление слишком расплодившихся в ближайших лесах диких кабанов по просьбе городского старосты. Но и оплачивалась она куда более звонкой монетой. Чародеи, маго-инженеры, ядотворных дел мастера и прочий учёный люд не скупились на золото и щедро платили за выполненные контракты. И потому, десять дней назад мы отправились в неприветливый, но носящий весьма зычное имя край. Чтобы поохотится на богатых костью и зубами тварей, и поправить тем самым здоровье наших донельзя исхудавших кошельков.
***Капризные горы поистине являлись территорией недружелюбной. Гигантские извилистые хребты и отвесные массивы соединялись тонкой паутиной узеньких троп и редкими, не больше пары десятков метров в диаметре, пяточками пологих проплешин, которые могли служить единственно возможными местами для малых привалов и полноценного ночлега. Жидкие, сморщенные и скрюченные, как старушечьи пальцы, низкорослые кустарники не были способны обеспечить путников укрытием от палящего солнца днём, а крайняя малочисленность пригодных для стоянки плато или пещер порой не позволяла дать отдых намозоленным ногам даже ночью. Изменчивая, непредсказуемая погода испытывала на прочность незваных гостей нестерпимым зноем, резко, будто в насмешку, сменяясь грозовыми ливнями, а с наступлением темноты и вовсе оборачиваясь порывистыми ледяными ветрами.