Первые слова. О предисловиях Ф. М. Достоевского - Льюис Бэгби

Льюис Бэгби

Первые слова. О предисловиях Ф. М. Достоевского

© Оформление и макет, ООО «БиблиоРоссика», 2020

© Е. А. Цыпин, перевод с английского, 2020

© Academic Studies Press, 2016

Слова благодарности

Многолетний труд неизбежно требует участия немалого количества людей и учреждений. Я бы хотел выразить благодарность за помощь и поддержку своим коллегам: Элизабет Череш Аллен, которая при работе над этой книгой и другими трудами о Ф. М. Достоевском побуждала меня полагаться не только на размышления, но и на интуицию в моих попытках добраться до сути, а также Джину Фицджеральду, моему другу и коллеге на протяжении долгих сорока лет, за его проницательные суждения об образе рассказчика и строении субъекта у Достоевского. Их идеи оказались очень ценными для меня. Я также выражаю признательность моему другу и коллеге Павлу Сигалову, с которым мы более тридцати лет работали в университете Вайоминга. Его консультации по русскому языку на многое открыли мне глаза и оказались очень полезными, особенно при работе над этим проектом. Ирина Паперно, Уильям Миллз Тодд III и Борис Гаспаров оказали мне неоценимую поддержку в моих первых усилиях сдвинуть это исследование с мертвой точки, а их рекомендации относительно библиотек, издательств и критической литературы не давали мне сбиться с пути истинного. Моя особая благодарность Виктору Бромберту, который разглядел потенциал моих первых находок в области предисловий Достоевского. Он помогал мне с публикацией в журнале «The Modern Language Review», редакцию которого я благодарю за возможность публично высказать свои мысли о первом абзаце «Записок из Мертвого дома», а также за разрешение использовать в настоящем исследовании отрывки из той первой публикации. Я выражаю признательность Джеральду Янечеку, бывшему редактору журнала «The Slavic and East European Journal», за возможность поместить в моей книге фрагменты статьи о предисловии к роману «Братья Карамазовы».

Библиотеки Стэнфордского университета, Гуверовского института войны, революции и мира и Калифорнийского университета в Беркли, а также Нью-Йоркская публичная библиотека открыли передо мной двери и предоставили возможность работать с оригиналами рукописей и журналов. Без этих материалов у меня бы ничего не вышло. Дружелюбные и самоотверженные сотрудники отдела межбиблиотечного абонемента Вайомингского университета всегда были готовы выписать тонну томов для моего исследования. Я перед ними в неоплатном долгу. Я также выражаю благодарность Мэгги Фаррелл, бывшему директору библиотек Вайомингского университета, за то, что она сумела создать и сохранить в нашем кампусе такое замечательное, открытое для всех учреждение.

Помощь и поддержку со стороны рецензентов издательства «Academic Studies Press» Шароны Видол и Меган Викс трудно переоценить; мое исследование много выиграло благодаря острому зрению и чуткому слуху редактора Элизабет Ф. Джибалл. Работа с ней была истинным удовольствием на всем немалом протяжении времени. Джо Пишио, редактор серии «Неизвестный XIX век» издательства «Academic Studies Press», оказал мне честь, начав эту серию моим исследованием о вступлениях Достоевского. Я ему благодарен, и не только за его доверие, но и за дружбу и горячую поддержку этого проекта. Само собой разумеется (и тем не менее я это заявляю во всеуслышание), что ответственность за его конечный результат несу я. Итак, прочтите эту книгу, и да не постигнет вас разочарование.

За спиной каждого исследователя стоят его самые преданные друзья, и мои друзья все эти годы моих боев с ветряными мельницами всевозможных типов были со мной. Спасибо за то, что не бросили меня в трудную минуту. Надежной опорой были для меня представители многих поколений моей многочисленной семьи, включая пятиюродных сестер и братьев. Я благодарю их и, на манер гоголевского Рудого Панька, приглашаю к себе на хутор послушать истории о дальних краях. В его напоенном ароматом сосен средоточии обитает великая душа. Ей я посвящаю эту книгу. Первые слова, которые я говорю каждый день,  ей и для нее. Как и последние.

Введение

Впервые я ступил на «непаханое поле» вступлений Ф. М. Достоевского много лет назад на летнем семинаре Виктора Бромберта по мировой литературе, организованном Национальным фондом гуманитарных наук в Принстонском университете. Профессор Бромберт попросил меня прокомментировать для нашей группы, состоявшей главным образом из неславистов, точность перевода «Записок из Мертвого дома» Достоевского, которым мы пользовались. Я начал с того, что сравнил первые слова оригинала и перевода. Это были слова написанного от лица вымышленного (фикционального) редактора вступления к роману-мемуарам Достоевского о жизни его протагониста на каторге в Сибири. Выполняя свое задание, я обнаружил, что перевод совершенно не соответствует оригиналу. Передать уже первый абзац на другом языке казалось неразрешимой задачей для любого переводчика: в нем закодирован вторичный нарратив, структура и образная система которого уходит корнями в фольклор. Эта структура по лингвистическим причинам не может быть передана на английском языке так, чтобы отразить и внешний, и скрытый уровни дискурса. Код скрытой части повествования о пути героя лежит в самих истоках языка Достоевского и в направлении движения, которое задают используемые им префиксы. Так начался мой путь.

Долгая и почтенная история вступлений в мировой литературе полна курьезов. Обращаясь к пристальному изучению того, как Достоевский использует вступления в своей прозе, мы погрузимся в один из моментов этой истории.

Систематического исследования этого аспекта творчества Достоевского пока что не проводилось. Да, область исследования узка, но в рамках дискурса повествования вступления важны, поскольку они представляют собой первые слова автора, «вход» в текст. Как пишет Эдвард Саид, «каждый писатель знает: выбор первых слов исключительно значим для всего произведения. Начало не только в значительной степени определяет написанное далее, но также является, в сущности, парадным входом, обращенным к читателю» [Said 1975: 3]. Возьмем книгу Бытия: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста» [Бт. 1:1]1. Вступления зачастую отсылают нас к истокам, к легендам о началах и даже к идеям о самых началах начал или по меньшей мере к их иллюзии. Что мы поймем в нарративе Евангелия от Иоанна без его философского вступления, пролегомена к рассказу о жизни Иисуса: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» [Ин. 1: 12]? Сравните эти выразительные вступительные слова с прозаическим, даже будничным прологом: «Слова Неемии, сына Ахалиина» [Нм. 1:1]. Достаточно одного взгляда, чтобы понять: вступления способны на многое.

Перемотаем тысячелетия вперед и вспомним первую фразу из романа «Анна Каренина» Л. Н. Толстого, потрясающий своей лаконичностью пролог, полный глубокого смысла: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему» [Толстой 1934: 3]. Сравним звучание исполненного авторитета голос Толстого с первыми словами из вступления к роману «Братья Карамазовы» Достоевского:

Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Федоровича Карамазова, нахожусь в некотором недоумении. А именно: хотя я и называю Алексея Федоровича моим героем, но, однако, сам знаю, что человек он отнюдь не великий, а посему и предвижу неизбежные вопросы [Достоевский 1976: 5].

Мы не сомневаемся, что слова Толстого представляют собой прямое обращение от лица всеведущего повествователя, в случае же Достоевского мы не уверены в этом, хотя его вступление [1] и озаглавлено «От автора». Возможно, Достоевский имеет в виду другого автора, кого-то отличного от себя. Верно ли это предположение в отношении других его вступлений?

Первые слова почти всегда имеют особое значение и особо выделены, поскольку именно они вводят нас в мир текста. Более того, вводные ремарки в предисловиях это еще одна разновидность начальных высказываний, имеющих особую ценность (иную по сравнению с теми, что находятся в основной части текста, обычно обозначенного как «Глава первая»). Дискурс, который возникает во вступлениях, представляет собой некую загадку уже потому, что занимает пространство неопределенности между позициями повествователя / рассказчика и автора. На одном конце шкалы находятся предисловия, полностью соответствующие последующему тексту, как мы видим у Толстого и (если вынести за скобки проблему авторства) в книге Бытия, Евангелии от Иоанна и Книге Неемии. На другом предисловия, которые могут отделяться от последующего текста и отождествляться с другим онтологическим порядком; предисловия, которые могут быть менее связаны с текстом, скорее озадачивать, чем раскладывать по полочкам. Введение к «Братьям Карамазовым» является примером этой второй разновидности. Внутри этой шкалы существует много градаций. Например, в «Квартале Тортилья-Флэт» Джона Стейнбека прямое обращение автора к читателям, в котором он пренебрежительно отзывается об общепринятом подходе к художественной литературе и мнении литературных критиков, почти незаметно сменяется голосом повествователя (который существует на другом дискурсивном поле).