Ты ранен, Леня?! всполошился Иванов.
А, пустяки, отмахнулся Базылев, азартно блеснул глазами и заявил: Всыпали гадам так, что только пятки сверкали.
Мы тоже. Дальше ручья они не смогли пройти.
Одно слово, мамалыжники! Из них бойцы, что из говна пуля, с презрением бросил Базылев и распахнул дверь на КП.
Возвращаясь к тем первым часам войны, Леонид Георгиевич вспоминал:
«ранним утром несколько резких выстрелов прозвучали рядом. Заметив знакомого мне разведчика пограничника, я поспешил к нему. Он шел к своим бойцам, оборонявшим северный участок заставы. Его участок представлял собой продуманную и оборудованную систему обороны, включающую несколько господствующих над местностью, связанных ходами ДЗОТов и остроумно выполненных схронов <>
Благодаря сложной для наступающих горной местности и в немалой степени труду и смекалке пограничников мы наносили противнику значительный ущерб, практически не неся потерь в живой силе <>
В пограничных боях ценой жизни нескольких пограничников были уничтожены сотни вражеских солдат и офицеров»[12].
Стряхнув с себя пыль, Иванов и Базылев вошли на КП.
На КП помимо Алексеева находился старшина Михаил Мордвинов. В свете керосиновой лампы их исхудавшие лица походили на восковые маски. Алексеев провел ладонью по запавшим щеки и осипшим от команд голосом произнес:
Какие у кого потери?
У меня трое раненых, но все в строю, доложил Базылев.
Есть те, кто нуждается в госпитализации? уточнил Алексеев.
Таковых нет.
Береги людей, Леня! Под пули зря не бросай! потребовал Алексеев и обратился к Иванову.
Что у тебя, Леонид?
У одного контузия, у другого осколком зацепило ногу. Сражаться могут, сообщил Иванов.
А сам ты как, с нами или в Черновцы?
Пока с вами, до особого распоряжения.
Приказать тебе, Леонид, я не могу, но попрошу на время заменить политрука комендатуры Мешкова, пока из отряда не пришлют ему замену.
А с ним что?! в один голос воскликнули Иванов и Базылев.
Убило! Прямым попаданием снаряда глухо произнес Алексеев.
Как?.. Я полчаса назад видел его живым и невредимым! не мог поверить Базылев.
Это война, Леня, с ожесточением произнес Алексеев и, поиграв желваками на скулах, склонился над картой-схемой обороны заставы.
На стыке центра и левого фланга линию обороны в районе шоссе пронзали жирные красные стрелы. Он ткнул карандашом в это место и объявил:
За последние два часа они трижды атаковали на данном направлении. Следующую атаку, я думаю, надо ждать здесь.
Понятно! Гады, хотят прорваться по шоссе, чтобы отрезать нас от погранотряда! заключил Базылев.
Правильно мыслишь, Леня! Поэтому сделай все возможное и невозможное, но не дай пройти противнику! потребовал Алексеев.
Есть! принял к исполнению Базылев и посетовал: Мне бы гранат подбросить, а то как кот наплакал.
Будут тебе гранаты, будет тебе и пулемет, пообещал Алексеев и обратился Мордвинову: Миша, весь резерв гранат и пулеметный расчет Скляра передашь Лене!
Есть передать! принял к исполнению Мордвинов и, помявшись, спросил: А я с чем тогда останусь?! С чем, Кирилл Григорьевич?!
Не переживай, Миша! Будет с чем, заверил Алексеев и поинтересовался: Ты лучше скажи, сколько у нас лошадей осталось?
Десять или одиннадцать, точно не скажу. А что?
Сажаешь на них отделение Беляева и скрытно проникаешь на сторону противника по нашему левому флангу.
Понял. А дальше что? уточнил Мордвинов.
Как только они попрут на Базылева на стыке левого фланга и центра нашей обороны, ты ударишь им в тыл. Задача ясна?
Так точно! подтвердил Мордвинов, не удержался и проворчал: С карабинами много не навоюешь.
А кто сказал, что с карабинами. Я снимаю со своего участка расчет Дроздова и передаю тебе.
Кирилл Григорьевич, может, не стоит так оголять центр. Давай я отдам мой пулеметный расчет, предложил Иванов.
Справлюсь, Леонид. У меня остается дот с Никитиным и Шередягой. А эти ребята свое дело знают. Тем более они к местности хорошо пристрелялись. Так что силенок на моем участке хватит, отказался от помощи Алексеев.
Кирилл Григорьевич, разрешите вопрос, обратился Мордвинов.
Слушаю тебя, Миша.
А что слышно про то, когда Красная армия ударит?
Слушаю тебя, Миша.
А что слышно про то, когда Красная армия ударит?
Алексеев прокашлялся и, потупив взгляд, сказал в сторону.
Сейчас идет перегруппировка ее частей. Сегодня-завтра, а возможно, в ближайшие часы она нанесет сокрушительный последние слова Алексеева заглушил взрыв артиллерийского снаряда.
Он разорвался в нескольких десятках метров от КП. Под ногами пограничников и Иванова земля заходила ходуном, над головой жалобно затрещали бревна перекрытия.
По местам, товарищи! Ни шагу назад! приказал Алексеев, бросился к стереотрубе и приник к окулярам. Из леса показалась густая цепь вражеской пехоты. Над полем боя зазвучал злобный лай автоматов и пулеметов.
Рассредоточившись по позиции, пограничники продолжали стойко держать оборону. Безуспешные атаки румын, видимо, вывели из себя немцев, и они бросили им в подкрепление до батальона пехоты. На пятые сутки боев им удалось блокировать дзот, где держал оборону пулеметный расчет Николая Никитина и Алексея Шередяги. Они отстреливались до последнего патрона, когда те закончились, пустили в ход гранаты, а затем вступили в рукопашную. Силы оказались не равны. Истекающие кровью Алексей и Николай попали в плен и подверглись чудовищным пыткам.
Удержать захваченную позицию немцы не смогли. Пограничники нанесли ответный удар, прорвались к доту и вступили в рукопашную схватку. В своей ненависти противники потеряли человеческий облик. Окровавленные, рычащие клубки тел катались по земле, кололи тесаками и штыками, рвали зубами и душили друг друга. Чужая и своя кровь хлестала по лицам и рукам, но они не замечали ее и не чувствовали боли, они жили только одним уничтожить, убить врага. Не выдержав натиска, те из немцев, кто уцелел в беспощадной схватке, бежали. Пограничники занялись поисками Никитина и Шередяги, и когда обнаружили их обезображенные пытками тела, то ужаснулись. У Николая были выколоты глаза, а лоб и спина сочились кровью пятиконечных звезд. Нелюди-садисты отрезали Алексею нос и уши.