Это в последний раз, слышишь? я не вызывался таскать мешки. Или людей, похожих на мешки.
Вместо ответа приятеля я услышал женский крик в спину:
Какого дьявола ты тут ошиваешься? Пошел прочь!
Рут вздрогнул. Я вздохнул, придержав его вес. Осталось пройти всего два десятка домов.
В Криге меня и правда уже знали. Увы, совсем не тем образом, на который я надеялся.
Простите, молдая гоп-псожа, оправдался приятель, каким-то чудом хватаясь за мое плечо, я вас никак н-не могу припомнить!
Я не оборачивался, узнав хамку по голосу: грубый и одновременно звонкий. Каждое слово команда. Дочь первого банкира, как иначе?
Сьюзан! крикнула она еще громче. Запомни это имя, червяк!
Это не тебе, Рут, остынь. Я заметил очевидное, так и не повернувшись. Он страшно пьян, не сердитесь
Мой отец тебя вздернет! крикнула Сьюзан нам вслед. Слышишь? А?!
Я не оборачивался, привыкший к местному хамству.
Уже через пять домов Рут заупирался:
Вот сучка. Эт-то вообще кто? В-вы знакомы? Я пдумал
Думать, того более, в пьяном виде явно не конек воснийцев.
Понятия не имею, шагай прямо. Еще немного.
Н-ну я и перебрал, во даю. Миленькое дело, Рут выглядел абсолютно ошеломленным. Будто бы не надирался раз в месяц, как черт. Ты простишь? Меня? Сты-доба какая. Хорошие друзья, говор-рю жеони как враги!
Не отвлекайся.
Мы прошли еще три дома.
Нет, вот же сука! вспылил Рут, обернувшись. Как она псмела т-тебе такое сказать? Давай-ка вернемсь и все ей
Его ноги перестали шевелиться. Нет, так мы никуда не дойдем и до утра. Я попытался его успокоить:
Я не в обиде.
Зато как я-а-а обижен! За тебя! он снял руку с плеча, пошатнулся и постучал по сердцу. О-ой, не ценят себя люди, не Золотой ты челов-ик-ечище, Лэйн.
Мг-м.
Я запомнил. Ее! Кожа да кости, раз-зве же это баба? От и злая, как собака, Рут пошатнулся. Я поставил руку. Терпел, как и всегда не хуже столба для висельников. Т-ты мне одно обещай, вот прям щас
Ты после этого пойдешь в Сухопутку?
Рут стал мазать лоб, будто и правда уважал Мать двойного солнца.
Клянусь м-матушкой, какую захочешь
Я кивнул. Оглянулся в сторону прохожих. Над нами не смеялись: в Воснии быть трезвым к вечеру хуже смерти.
О-обещай, что накажем эту козу. Как-нибудь. Пр-роучим. Чего она х-худая такая?..
Обещаю, я усмехнулся.
Память у Рута избирательная, бояться нечего. Это и хорошо, и временами паршиво: иногда он забывал, что я держу свое слово.
Т-точно?
Я даже придумал как, заверил я Рута. В его глазах загорелся азарт. Но расскажу только в Сухопутке.
Рут просиял и зашевелил ногами. Он и не догадывался, что после того, как я скину его бренное тело, Сьюзан сама придет в гости. Придет наказывать меня.
***
Руки затекли под поясницей. Прохлада сквозняка касалась ног. Я не жаловался: меня грели женские бедра. В комнате отчетливо кружил запах левкоя и пота.
Он тебя точно вздернет, только выдохнула Сьюз, зажмурившись, попробуй за икнуться!
Я промычал что-то в ее ладонь. Неразумное, честное. Лишь потому, что меня не слышали.
Молчи. В Воснии мужчины кричат в одном случае
Она облизала губы, подалась бедрами вперед и вверх. Один раз, другой. Я и забыл, о чем мы говорили. Пока меня не обхватили ладонями за голову. Сьюз наклонилась и сказала чуть тише:
От боли!
И упала мне на грудь, тяжело дыша. Я терпеливо ждал, пока она продолжит.
Ненасытная воснийка довела себя уже в пятый раз. А теперь еле-еле шевелилась. Чтобы помучить меня.
А может, мне больно, соврал я.
Сьюз остановилась. Хмыкнула, слезла с меня, будто с мертвой кобылы.
Эй, я почти взмолился, я солгал.
Она выпила воды из кувшина. Так и стояла на нетвердых ногах, делая вид, что нет ей никакого дела.
Конечно солгал, безжалостно заметила она, отставив кувшин. Ты в любой момент можешь скинуть меня.
Могу, спору нет. И это был бы последний раз, когда я бы оказался в постели с кем-то по обоюдному согласию. Все-таки, в Воснии встречались красотки. Одна уж точно.
Я посмотрел на подмерзшие ноги. Заметил сгусток крови на животе. Улыбнулся. Не дотерпела один день. Нашла меня раньше. Уговорила. Сама.
Или тебе больше нравится валять крупных гвардейцев?
Сьюз присела на край кровати, не соприкоснувшись со мной. Устала оно и видно. Бежевый. Розовый. Удивительно, как легко меняется цвет лица и у самой безжалостной девушки, стоит только оказаться в
Сьюз присела на край кровати, не соприкоснувшись со мной. Устала оно и видно. Бежевый. Розовый. Удивительно, как легко меняется цвет лица и у самой безжалостной девушки, стоит только оказаться в
Я сжал губы и жадно вдохнул. Придется все доделывать самому.
Лежать! приказала она.
Я прошипел от досады, убрал руки обратно под поясницу. Хотелось только одного. Хотелось уже целую вечность.
Повернуться бы на бок, потереться о ее бедро. Кажется, и этого хватит.
Можно?..
Скрипнула кровать Сьюз села ближе, согрела телом.
Попроси, сказала она низким тоном и провела влажными пальцами вдоль моего бедра, как следует.
Я рвано выдохнул, внутренне собрался:
Вы знаете, я в этом крайне плох.
Не только в этом, заметила Сьюзан, обхватив мой член рукой.
Ответить я уже не смог.
Ну и глупое же у тебя лицо
Я не помнил, что она говорила дальше. Миг тишины и блаженства. Не надышишься. Слишком короткий миг.
А потом снова появились стены, темная гардина, створки, шум Воснии за окном. И лицо Сьюз.
Мы оба играли в гордость. Моя стоила дешевле.
Твой воснийский уже достаточно хорош, чтобы попросить должным образом. Хоть у меня, хоть у принцессы Орон-До, уколола она еще раз и стряхнула семя с руки мне на живот.
Мг-м, ответил я, прикрыв глаза.
или отблагодарить меня за помощь, я не разобрал, была Сьюз серьезна или подшучивала.
В Воснии и шутили все, как солдатня на войне.
Мг-м, я вытащил руки из-под спины. Кровь заколола онемевшие пальцы.
Болван.
Я молчал, не сопротивляясь. Быть болваном малая цена, чтобы тереться о ее лобок раз в две недели. А иногда чаще.
«Боги, кажется, я стал к этому привыкать», я приподнялся на локтях и раскрыл глаза.
Сьюзан уже бренчала серьгами и браслетами, выкладывая их на столе перед зеркалом. Я не знал, что страшнее ее красота или острый язык.
Прикрыв ноги от сквозняка, я заметил:
Вы всегда грозитесь отцом, но не мужем.
Уилл и мухи не обидит. Он прекрасной души человек, уверенно сказала Сьюз. По крайней мере, был таковым два года назад, когда я видела его в последний раз.
Когда вас венчали?
Когда нас венчали, улыбнулась эта прекрасная женщина уголком губ, полагая, что я не замечу.
Муж Сьюзан присылал ей живые цветы из Эритании. Я приносил на себе синяки с ристалища и нелепые извинения.
Мы оба играли в гордость. Но последнее время мне казалось, что ее-то у меня никогда и не было.
Я любовался, как Сьюз неторопливо влезает в нижнее платье. Неторопливо, но все еще слишком быстро, ибо после этого, как всегда бывало, она подойдет к выходу. Улыбнется, поправит волосы. И закроет за собой дверь, пригрозившись чем-нибудь.
Я всегда ожидал, что после этого в комнату нагрянут ее братья, а может, и обещанный отец. Сморщат воснийские носы. И забьют меня насмерть, пока я буду блаженно улыбаться в потолок, вспоминая шлейф левкоя.
Кстати. Чтобы носа твоего больше не видела возле моего банка.
Величественное здание с табличкой «Арифлия и Коул» было в той же степени ее, как моими были поместья Буджуна Тахари. Но я лишь лениво вытер бок простыней.
Я слышу эту угрозу в тридцать шестой раз, миледи
Ты что, считаешь? она чуть обернулась и изобразила возмущение.
В Воснии мне пришлось считать не меньше, чем иному гувернеру.
Только если вам так больше нравится, парировал я.
Она выпрямилась, уперла руки в талию. Под тонкой белой тканью все еще топорщились крохотные соски.
И думать не смей, что мне это нравится. Как обычно приподнятый подбородок и гордый взгляд замужней женщины. Я отдыхаю, ты меня обслуживаешь. Ясно?
Расческа в ее руке смотрелась ничем не хуже булавы.
Тогда, пожалуй, мне и правда не стоит попадаться вам на глаза, я перевернулся на живот и накрылся покрывалом. Ничем не выдал свое веселье.
Пустые угрозы. Ты все равно вернешься.
Разве что за своими деньгами, промычал я в подушку.
Ах, деньга-ами. Протянула она. Что, если в один из дней твое скромное состояние не найдут в стенах банка?
Я положил голову набок, чтобы видеть половину Сьюзан.
Неужто я слышу угрозу, миледи?
Она фыркнула, вытянула спутавшиеся волосы из зубцов и скинула их на пол.
Ты, конечно болван, Лэйн. Но болван смышленый.
Мы говорили об этом не первый раз. И я уводил разговор в одно и то же русло: