Однако, если я собираюсь использовать эту новую магию, я должен пойти на некоторый риск, и я был уверен, что где-нибудь смогу найти камень, который заменит кремень. Подобрав несколько брошенных каменных орудий, я проверил каждое по очереди, ударяя по ним тыльной стороной большего лезвия моего ножа. Некоторые из них вообще не давали искр, одна или две вызвали искры, чего, как я понимал, были слишком мало, чтобы зажечь трут, но, наконец, я нашел кусочек кварца, который вызвал дождь ярких горячих искр из стали. Следующим и самым важным делом было раздобыть немного трута, который можно было бы поджечь с помощью моих искр. Я ломал голову, пытаясь придумать какой-нибудь легковоспламеняющийся материал. Я часто видел, как индейцы и латиноамериканцы использовали кремень и сталь, но, хоть убей, я не мог вспомнить, какой трут использовался. Затем я пнул себя за глупую задницу, вспомнив повседневное применение кремня и стали, которые использовались повсюду в Южной Америки и в котором плетеный хлопковый фитиль служил трутом. В долине было не только изобилие хлопка, но и у меня был немалый запас материала для моей собственной рваной одежды.
Расплести несколько нитей и сплести их в неплотно скрученный шнур или фитиль было несложным делом. Но, к моему полному разочарованию, хлопок не смог воспламениться от искр. Я уже был готов сдаться в отчаянии и решил, что хлопок был либо не того сорта, либо туземцы обработали его каким-то химическим веществом, когда мне пришло в голову проверить, действительно ли горит мой хлопковый фитиль. Я поднес его к пламени моего костра, и он вспыхнул довольно ярко. Я погасил его, наступив на него пяткой, и сел, размышляя о причине своей неудачи. Возможно, подумал я, хлопок был слегка влажным, слишком влажным, чтобы воспламениться от искр, хотя и достаточно сухим, чтобы гореть вместе с пламенем. В таком случае, возможно, жар его пламени высушил его, и было бы неплохо попробовать еще раз.
Держа кусочек обугленной ваты под кварцем, я ударил по камню ножом и в следующий момент издал невольный крик триумфа. Хлопок пылал, как раскаленный уголь, и, подув на него и положив на него несколько обрывков пальмовых листьев, я вскоре разжег пламя. Снова и снова я поджигал хлопок, удивляясь, почему сначала у меня ничего не получалось, пока не понял, что обугленный хлопок можно воспламенить, а несгоревшее волокно нет. Я задавался вопросом, что бы я сделал, или что сделал бы любой человек, если бы не было огня для обугливания трута. Но это было непредвиденное обстоятельство, которое в то время меня не интересовало, и я был полностью удовлетворен тем, что открыл, как добывать огонь с помощью кремня и стали. На самом деле, я был очень рад узнать, что обычный хлопок невозможно воспламенить, потому что это сделало мою магию еще более чудесной, если бы в любой момент король или один из его подданных силой завладел моим устройством для добывания огня.
Конечно, мне очень хотелось проверить, как мое открытие подействует на короля и остальных, но я решил, что разумнее будет держать это в рукаве, так сказать, для использования в случае крайней необходимости. И я даже не подозревал, как скоро возникнет эта чрезвычайная ситуация.
В ту же ночь меня разбудил какой-то слабый и необычный звук, и, открыв глаза, не двигаясь, привычка, ставшая второй натурой за долгие годы, проведенные в буше, я огляделся, ожидая увидеть Мумбу. В следующее мгновение кто-то прыгнул на меня. Меня схватили и связали, и хотя я отчаянно сопротивлялся, я был совершенно беспомощен в руках нападавшего. Затем в огонь бросили палку, и когда ее пламя осветило комнату, я увидел двух людей-обезьян и отвратительного старого короля, злорадствующего надо мной.
Монарх решил тайно покончить со мной. Почему он не убил меня на месте, пока я спал, вместо того, чтобы связать меня, как птицу, было загадкой. Но в следующий момент на вопрос был дан ответ. Держа пылающую головешку вместо факела, король начал обыскивать карманы моей одежды. Посмеиваясь про себя, он вытащил патроны и мою записную книжку, бросил горящую ветку в огонь и с насмешливым смехом умчался со своими товарищами, оставив меня беспомощным и разъяренным от потери моих вещей. Я все это понимал. Он неоднократно видел, как я лезу в карман за блокнотом, он, должно быть, был достаточно проницателен, чтобы заметить, что я что-то достал из кармана, когда вызвал взрывы, и он рассудил, что, завладев моим магическим устройством, он может сам творить те же чудеса. То, что он не забрал мой нож, было просто случайностью, потому что он был в моем кармане для часов, а король обыскал только те карманы, в которые, как он видел, я засовывал руки. Он также упустил из виду один патрон, но в этом было мало утешения. Без сомнения, подумал я, как только он произведет впечатление на своих подданных своей собственной силой, он покончит со мной, и меня беспокоила мысль о том, как он может это сделать, а не о моей смерти. Внезапно мои тревожные мысли были прерваны приглушенным грохотом взрыва со стороны главной пещеры. Король, конечно, не терял времени даром. Затем я услышал бегущие шаги и понял, что моя казнь близка.
В следующее мгновение Мумба прыгнул в комнату и, что-то бессвязно бормоча, быстро ослабил мои путы. Едва дождавшись, чтобы поблагодарить его, я схватил свой лук и стрелы и бросился по коридору вслед за Мумбой, совершенно взбешенный и полный решимости выстрелить в короля, прежде чем меня снова одолеют. Когда я приблизился к пещере, изнутри донесся низкий стонущий вой, и, когда я достиг входа, я остановился как вкопанный. В помещении было густо задымлено и пахло порохом, в то время как все обитатели лежали ничком на полу. Короля нигде не было видно, и я огляделся, пытаясь найти старого вора. Мумба дергал меня за рукав, возбужденно бормоча и подталкивая вперед. Не в силах понять, чего он хочет, я шагнул вперед среди распростертых дикарей. В следующее мгновение с моих губ сорвался крик изумления.
Распростертый на полу, с раскинутыми руками, лежал король. Его уродливые черты были искажены кровью, а из того, что когда-то было его правым глазом, торчали рваные осколки латунной гильзы.
Он был мертв. Убит своим собственным поступком. Одна из гильз была выброшена из огня взрывом и попала ему в мозг. Без сомнения, он наклонился поближе к огню, когда бросал патроны в пламя, а взорвавшийся порох сделал все остальное.
На краткий миг я заколебался. Затем, быстро наклонившись, я сорвал корону из перьев Ваупоны с головы мертвеца и, надев ее на себя, подошел к трону. Мгновение спустя распростертые люди робко подняли глаза и огляделись. Когда они увидели меня, сидящего на троне, с королевской короной на голове, поднялся могучий крик. Затем они увидели своего мертвого монарха и, поддавшись единому порыву, стукнулись лбами об пол. Здесь действительно была магия, что-то ужасное. Они видели, как их король бросил патроны в огонь. Последовал ужасный шум и разлетающиеся угли, и теперь монарх был мертв, а белый человек, материализовавшийся из ниоткуда, восседал на троне в королевской короне. Поистине, с магией такого порядка шутки плохи, и, осторожно подняв головы, люди-обезьяны уставились на меня так, словно я был призраком, рожденным взрывами, как они, без сомнения, и считали. Мгновение я сидел неподвижно, сурово глядя на людей. Затем, достав кремень, нож и трут, я высек сноп искр из кварца, и когда хлопок загорелся, а кусочки пальмовых листьев вспыхнули ярким пламенем, я выразительно помахал ими перед своим лицом. Это был последний штрих к самой драматической сцене, и снова раздался жалобный стон, и испуганные, охваченные благоговением люди снова пали ниц.
Король умер, да здравствует король!5
С бессердечностью дикости люди-обезьяны мало обращали внимания на своего покойного монарха, чье тело осталось распростертым там, где оно упало. Но по моему приказу двое парней наполовину занесли, наполовину затащили его в одну из темных дыр в стене. Мумба тем временем сидел на корточках рядом с моим троном, глядя на меня с абсолютным обожанием на своем добродушном, но уродливом лице. Он был верным товарищем и доказал, что он мой настоящий друг, и я решил, что пришло время вознаградить его.
Итак, знаками и словами, что я уже выучил, я велел Мумбе подняться и дал понять ему и остальным, что он второй по положению после меня фактически, мой премьер-министр. Какое-то время он, казалось, не мог осознать идею, но когда его, наконец, осенило, он упал к моим ногам, а затем, поднявшись, принялся расхаживать и болтать со своими товарищами в такой возвышенно-высокомерной манере, что я буквально покатился со смеху, несмотря на мое предполагаемое достоинство короля.
Мгновение спустя он схватил двух мужчин и, таща за собой явно напуганных парней, подошел ко мне и знаками и словами сообщил мне, что они помогали и подстрекали покойного правителя напасть на меня. Очевидно, Мумба чувствовал, что его должность премьер-министра сопряжена с обязанностями начальника полиции. Было очевидно, что двое его заключенных ожидали быстрого и ужасного наказания. В конце концов, подумал я, они, скорее всего, были невиновны, потому что слово короля было законом, и отказ означал бы смерть. Более того, если бы они были достаточно храбры, чтобы помочь схватить и связать меня, даже по приказу своего короля, они, без сомнения, проявили бы храбрость и преданность мне. Итак, используя Мумбу в качестве переводчика, я простил парней и освободил их. Толпа встретила вердикт одобрительными криками, и двое парней буквально пресмыкались у моих ног.
Было уже за полночь, поэтому я распустил толпу и вернулся в свои покои, сопровождаемый Мумбой. Утомленный волнующими событиями ночи, я бросился на свою грубую кровать и, чувствуя себя в полной безопасности, с Мумбой, свернувшимся калачиком, как бдительная собака, в дверном проеме, я провалился в сон.