Мне жаль эту девушку-пилота, потому что у нее аномальный интеллект. Она находится в восемьдесят седьмой зоне, и когда вы вспоминаете, что на земле всего семьсот человек, достигших девяностой, вы видите, как она растрачивает свои таланты на пилотирование у нас в компании.
Интересно, а почему она это делает, когда она могла бы заниматься гораздо более интересной работой?
В том-то и беда. К несчастью для нее, она относится к матримониальному типу и хочет иметь детей. Столетие назад, когда евгеника была впервые введена в употребление, мы пытались вывести вундеркиндов и математических гениев, но благодаря нашим ошибкам мы получили вместо задуманного урожай сумасшедших; теперь мы ограничиваем совокупный интеллект до ста десяти и получаем великолепные результаты. Поэтому бедная девушка должна выбрать мужчину с двадцать третьей степенью интеллекта или меньше соответствующего умным мужчинам девятнадцатого-двадцатого века. Можем ли мы винить ее за то, что она не хочет связываться с таким мужчиной? Он был бы "слишком медлителен, чтобы простудиться" как говорили в те далекие дни.
Кажется неправильным, что нашим самым умным людям должно быть отказано в семье, если они этого желают, но люди с таким интеллектом должны быть слишком заняты, чтобы не думать о таких вещах.
Вы слышали сигнал, возвещающий о благополучной посадке Второго? Этот сигнал всего лишь пережиток тех времен, когда полет ракеты считался большим риском, и нам действительно приходилось специально страховать пассажиров.
Нет, я его не слышал.
Тогда позвоните в головной офис еще раз, пожалуйста, и спросите, благополучно ли они прибыли.
Макс Норман снова достал маленький прибор и позвонил в офис. Оба мужчины напряглись и выглядели серьезными, когда произносимые слова довольно прерывисто доносились из маленького громкоговорителя.
Нет, Номер Два не приземлился в Нью-Йорке.
Что говорится в таблице записей? нетерпеливо крикнул Фаулер.
Ну, сэр, на карте на карте закончились чернила, когда снаряд пролетел над Чикаго.
Движения шефа были невероятно быстрыми. Его первая вспышка нецензурной брани тоже была невероятной. Люди в этом офисе, ответственные за то, что в инструменте закончились чернила, получили тот же старинный взрыв эмоций, только в сто раз более резкий, более саркастичный, как и люди, совершившие глупые ошибки два столетия назад. Фаулер достал из кармана более крупный и сложный прибор и назвал все крупные города, над которыми пролетела ракета и многие воздушные лайнеры, пролетевшие по его траектории в разреженном воздухе, где метеоритная пыль бесконечно кружится вокруг Земли.
Была лишь небольшая зацепка, и она несла в себе зловещее послание. При приближении к Нью-Йорку пилот снаряда запросил координаты, заявив, что их искатель вышел из строя. Здесь была ужасная двойная случайность, которая всегда все портила. Две минуты и сорок секунд спустя ракета отправил вызов С. О. С., который так и не был завершен. Итак, где же была ракета? Когда ей определили позицию, она находилась на очень большой высоте, и у нее все еще была достаточная скорость, чтобы пронести их на тысячу миль. У пилота были средства управлять полетом в любой момент даже при необходимости вернуться на прежний курс. У них также были средства связи с воздуха, из-под воды, с глубины двухсот футов под землей. После попадания ракеты наступила мертвая тишина. Запасная пружина, которую держали сжатой на случай чрезвычайных ситуаций, доставила двух инженеров в Нью-Йорк чуть более чем за семнадцать минут. Даже во время поездки они привлекли самые лучшие умы мира, чтобы помочь в поисках.
Когда мисс Генриетта Морган, назовем ее простым именем, лишенным букв и цифр, обозначающих ее квалификацию, вошла в рубку управления ракеты Номер Два, она не думала ни о высоких приливах, ни о манометрах, ни о счетчиках, ни о сложных пеленгаторах, ни о десятках других замысловатых приборов, которыми был оснащен маленький стальной отсек. Она думала о том, как хорошо было бы иметь свой собственный маленький домик за городом, с садом и счастливыми детьми вокруг нее. Но муж? Это было камнем преткновения. Она не могла примириться с мыслью о муже с менталитетом всего в двадцать три единицы из возможных ста единиц интеллекта. Ее красота была весьма поразительной, несмотря на строгость одежды, которой требовал напряженный, механический век, и многие мужчины смотрели на нее и сожалели о барьерах.
Она нажала кнопку, которая показывала, что у нее все готово, и сразу же стартер внизу, в своем кабинете, нажал на кнопку пуска. Легкий толчок был единственным эффектом этого гигантского воздушного взрыва, настолько хорошо амортизаторы шин и антигравитаторы выполнили свою работу. Эти амортизаторы зависели от замечательных упругих свойств резиновой пены, вещества, похожего на резиновую губку, но во много раз более легкого, чем она. Внутренняя оболочка снаряда опиралась на множество слоев этого аэрированного материала; каждый последующий слой воспринимал давление, когда предыдущие были спрессованы почти до конца. Таким образом, их действие очень напоминало человека, прыгающего с очень высокого здания в череду одеял, каждое из которых поглощает свою долю удара, прежде чем позволить ему пройти через следующее. Помимо этих приспособлений, там были подушки глубиной в несколько футов, в которые пассажиры полностью погружались во время старта, а затем медленно поднимались снова.
Генриетта Морган не потрудилась взглянуть на датчик натяжения перед тем, как сесть в ракету и она не заметила никакой разницы, когда огромный снаряд взмыл в голубое небо, оставив мир на много миль внизу, тусклую голубую поверхность, на которой не было видно четких деталей.
Первый и второй воздушные струи с задней стороны, чтобы увеличить скорость, сработали в назначенное время, прежде чем она поняла, что условия полета были ненормальными. Внезапно она заметила, что стрелки датчика скорости прижаты к концу шкалы. Ее первой мыслью было, что он сломан, но взгляд на датчики высоты и температуры убедил ее, что они были намного выше, чем обычно. Она включила индикатор положения только для того, чтобы обнаружить, что он вышел из строя. Оглянувшись в пассажирский отсек, она увидела, что на ее попечении, помимо заказной почты, находятся две женщины и трое мужчин. Снова наклонившись к своей приборной доске, она повернула миниатюрные колесики, которые с помощью дистанционного управления приводили в действие кольца сопротивления, выступающие через прорези в корпусе наружу, в холодный, разреженный воздух. Нажав несколько маленьких кнопок, она позвонила в Нью-Йорк и Чикаго и спросила, где находится; ответ поразил ее.
Она была уже над Нью-Йорком, на три минуты раньше времени.
Яростно она выпустила два дюйма кольца сопротивления по всему кругу. За жужжащим визгом последовал скрежещущий разрыв, когда лопасти унесло прочь. Конечно, там были аварийные лопасти, и она повернула запасной диск. Ответа не последовало; аварийные лопасти не сработали из-за недосмотра. Снова человеческий фактор! Их все еще можно было выпустить с помощью ручного колеса в пассажирском салоне:
Пожалуйста, быстро поверните это колесо.
Увы ее повелительной интонации! Человеческая природа почти не изменилась по прошествии двухсот лет.
Юная леди, если вы так спешите, подойдите и переверните его сами.
Она потревожила мужчину как раз в кульминационный момент хорошей истории, когда ни один мужчина не любит, когда его прерывают. Запрыгнув в салон, она изо всех сил крутанула большое колесо. Выглянув через отверстие переднего иллюминатора из кварцевого стекла, она с ужасом увидела воду там, где должно было быть голубое небо. Снаряд летел к земле со страшной скоростью. Это сделала сломанная лопасть. Отпрыгнув назад с молниеносной скоростью, она нажала на две кнопки одновременно. Один управлял подачей воздуха вперед, чтобы понизить скорость, другой сигнал С. О. С. Долю секунды спустя они ударились о воду с оглушительным грохотом и нырнули на дно, где отскочили в сторону от большого предмета, покрытого ржавчиной и водорослями, и продолжили свое путешествие на сто футов в ил атлантического дна.
Большой ржавый предмет медленно перекатился сначала на левый, а затем на правый борт. Извивающийся моток древнего телеграфного кабеля оторвался от своего движителя, на котором он крепко держался столько лет. Поднялось несколько пузырьков, и сначала медленно, а затем с возрастающей скоростью огромный объект всплыл на поверхность.
Луч солнца пробивался сквозь тяжелый стеклянный иллюминатор, который двести лет содержался в чистоте благодаря маленьким морским улиткам, усердно слизывавшим слизь со стекла. Свет мерцал на сером лице человека в униформе, который пролежал там два столетия в состоянии анабиоза. В тысяча девятьсот семнадцатом году, когда Великая война была в самом разгаре, друзья знали его как Роджера Уэллса.